Уже идут бои в центре Вены. Огонь войны давно перекинулся на территорию гитлеровского рейха и полыхает в шестидесяти километрах от Берлина. И недалек тот день, когда вслед за восточно-прусским мешком будет ликвидирован и другой мешок — вся фашистская Германия, — под горячее одобрение всех заключил майор.
Погорецкий и Малышев сказали вкратце о том, как был осуществлен разгром вражеских войск под Кенигсбергом. У меня же в то время очень свежи были в памяти многие эпизоды этой трудной кровопролитной битвы.
...Гитлеровское командование, опираясь на столь мощные укрепления в Восточной Пруссии, рассчитывало надолго остановить продвижение наших войск. Здесь была сосредоточена крупная группировка войск, воссозданная после победоносного завершения Белорусской операции.
Началась Восточно-Прусская операция 13 января 1945 года наступлением 3-го Белорусского фронта. Сокрушив вражеское сопротивление, наши соединения медленно, но упорно продвигались вперед. Взламывая вражеские укрепления, войска фронта при поддержке авиации прорвали сильно укрепленную оборону противника. Наступление развивалось с нарастающим темпом. 19 января был взят город Тильзит, 21 января пал Гумбинен, а на следующий день войска фронта овладели городом Инстербург. Падение этого важного опорного пункта открыло путь к Кенигсбергу. Развивая удар, 3-й Белорусский фронт к концу января вышел к заливу Фришес-Хафф, обойдя Кенигсберг с запада. Гарнизон города был блокирован, а крупная группировка врага отсечена на Земландском полуострове.
Войска 2-го Белорусского фронта перешли в наступление утром 14 января. Гитлеровцы ожесточенно сопротивлялись. Мощный удар танковых соединений, поддержанных артиллерией и авиацией, нарастал с каждым днем. 19 января была взята Млава. Днем позже и в этом районе наши наземные войска пересекли границу Восточной Пруссии. Главные силы фронта устремились на северо-запад, а затем круто повернули на север, к Балтийскому морю. В этот же день был взят Алленштейн — второй по величине город Восточной Пруссии. Отсечение восточно-прусской группировки было завершено 26 января, когда наши танковые и стрелковые соединения вышли к морю.
В результате зимнего наступления советских войск в Восточной Пруссии в районе юго-западнее города Кенигсберг была прижата к заливу Фришес-Хафф большая группировка немцев. Из газет, из оперативных сводок и сводок Совинформбюро мы знали, что на территории около четырех тысяч квадратных километров в восточно-прусском мешке находилось 18 вражеских дивизий с многочисленной боевой техникой. Общение окруженных войск с Германией было возможно лишь через залив Фришес-Хафф.
Мы также знали, что войска 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов день за днем сжимают окруженную группировку врага. Прижатый к морю, без всяких шансов на улучшение своего положения, противник с бессмысленным упорством цеплялся за каждый метр, ожесточенно оборонялся. Наши летные экипажи были хорошо информированы и о том, что обреченный враг подвергает наши наступающие войска ударам с воздуха силами одного из лучших авиационных соединений гитлеровцев — эскадры «Мельдерс» и что по насыщенности зенитными средствами небо над Кенигсбергом не уступает небу Берлина.
Но экипажи наших бомбардировщиков уже имели достаточный опыт борьбы с воздушным противником и навыки преодоления зон ПВО. Правда, близость моря и влияние весны создавали исключительно неблагоприятные метеорологические условия для боевых действий авиации. Однако, несмотря на это, экипажи вылетали на задания и успешно выполняли их. И даже тогда, когда тучи низко нависали над землей, авиация не прекращала боевой работы. Штурмовики и бомбардировщики одновременно выполняли задачу по непосредственной поддержке наступающих войск, наносили удары по резервам и коммуникациям противника.
Наши бомбардировщики в это время действовали по таким крупным опорным пунктам, как города Цинтен, Прейсиш-Эйлау, Кройцбург, Барштайн. Эти полеты обязательно увязывались с тактической обстановкой на переднем крае. Бомбовые удары начинались еще до подхода наших частей и соединений к опорным пунктам, а заканчивались перед штурмом их.
Много сил приходилось затрачивать на то, чтобы изолировать группировку немцев, помешать ей получать подкрепление. Нам было известно, что противник пользуется несколькими дорогами, проложенными по льду через залив Фришес-Хафф к порту Пиллау. Используя незначительное улучшение погоды, экипажи днем и ночью наносили сосредоточенные удары по этим целям.
Наземные войска продолжали все туже затягивать мешок. К 1 марта территория, занимаемая противником, сократилась до девятисот квадратных километров. В это время соединения и части фронтов перешли к решительным боям по уничтожению окруженных войск противника. Наша авиация не позволила гитлеровцам эвакуировать морем оставшуюся живую силу и технику. И они продолжали обороняться с ожесточением обреченных.
Март был на исходе. Мы знали, что в эти дни войска 3-го Белорусского, 1-го Прибалтийского фронтов вот-вот начнут штурм сильно укрепленных обводов города-крепости Кенигсберг. Погода не благоприятствовала нам, и поэтому жизнь летных экипажей проходила в обстановке напряженного ожидания.
— Неужели начнут без нас? — спрашивали друг друга летчики.
Да, мы все с нетерпением ждали начала штурма Кенигсберга. Этот штурм для многих летчиков, по существу, начался еще задолго до того, как у его стен раздались первые залпы советской артиллерии и наша пехота вышла на ближние подступы к городу.
Еще летом 1941 года, когда гитлеровцы рвались на восток и по полям Западной Белоруссии и Литвы ползли фашистские танки, еще в те первые и тяжелые для нашей Родины дни наши «илы» ходили на Кенигсберг. Теперь, готовясь к последнему штурму, мы вспоминали о пережитом. Помнится, как мы, отправляясь в очередной полет, собрались у самолета командира полка на короткий митинг. Гневно звучали слова летчиков и штурманов части В. К. Юспина, А. Д. Третьякова, И. В. Голубенкова, М. И. Ларкина, Н. И. Белоусова, В. В. Уромова и многих других, призывающих к усилению ударов по жизненно важным центрам фашистской Германии. На этом митинге мы приняли тогда резолюцию:
«Пусть шулеры из бандитского дома «Гитлер и К°» врут, пусть придумывают очередные фальшивки. Мы, летчики, штурманы и стрелки, ответим гитлеровским разбойникам новыми, еще более могучими ударами по глубоким тылам фашистской Германии. Пусть в сердце каждого патриота еще сильнее кипит ненависть к врагу, любовь к своей Родине. Отправляясь громить фашистское логово Кенигсберг, помни о наших разрушенных городах и селах, о слезах матерей и сестер, угнанных в рабство в Германию и замученных фашистскими бандитами».
С этими священными словами шли мы в дальние полеты в 1941 и 1942, в 1943 и 1944 годах. С этими словами на устах мы готовились и к последнему штурму Кенигсберга.
...День 7 апреля запомнился нам на всю жизнь. С утра Кенигсберг бомбила фронтовая авиация. К полудню над городом появились наши бомбардировщики.
Нам предстояло нанести удар по товарной станции. Полк подошел к цели на небольшой высоте. Еще на земле мы договорились о том, что каждая эскадрилья будет бомбить по сигналу ведущего. На подходе к цели подполковник Трехин скомандовал:
— Приготовиться к удару!
По этой команде наша девятка на повышенной скорости ушла вперед, правая и левая отстали и перестроились в колонну. Впереди по курсу показалась товарная станция. На путях стояло несколько железнодорожных эшелонов, чуть дальше расположены складские помещения. Некоторые здания без крыш, были видны следы недавних пожаров.
— Будем бомбить эшелоны, — докладываю я командиру.
— Хорошо! — ответил подполковник и довернул группу, создав тем самым лучшие условия для прицеливания.
Прильнув к прицелу, ввожу поправки, уточняю курс и открываю бомболюки. Мои действия повторяют штурманы ведомых самолетов. Прицеливаюсь и нажимаю на боевую кнопку. Как только от ведущей машины оторвались первые бомбы, тотчас разгружаются бомбардировщики всей группы. Проходит несколько десятков секунд — ив гуще эшелонов поднимаются столбы взрывов.
— Горят эшелоны! — кричит стрелок-радист Сергей Пузанов.
Вторую группу вел на цель Герой Советского Союза капитан Иванов. Его экипажи нанесли повторный удар по нашей цели. На станции вспыхнули новые очаги пожаров. Третья группа, ведомая майором Уромовым, отбомбилась по железнодорожным складам. От прямого попаданий взорвался один из складов. На территории возник огромный пожар. Отлично отбомбились и экипажи 109-го полка. Его группы вели на цель Герои Советского Союза капитаны Иван Симаков и Федор Брысев, капитаны Николай Белоусов и Федор Завалинич.
В этот раз тяжелые бомбардировщики соединений и частей дальней авиации сбросили по различным целям Кенигсберга около 3800 бомб разного калибра.
На следующий день крупные силы тяжелых бомбардировщиков возобновили боевые действия по Кенигсбергу. Поскольку внешний обвод городских укреплений был прорван и наши войска ворвались в город, авиация получила новые объекты для бомбардировки. Нам было приказано наносить непрерывные удары по скоплениям живой силы и техники противника в портах Пиллау и Хель.
В разгроме и взятии цитадели нацизма — Кенигсберга отличились многие товарищи из нашей дивизии. Среди них экипажи Героев Советского Союза А. В. Иванова, А. А. Шевелева, И. Г. Федорова, И. Н. Симакова, Ф. Я. Брысева, В. Д. Иконникова, С. К. Бирюкова, Н. В. Новожилова, К. И. Уржунцева, а также летчиков В. В. Уромова, Б. И. Азгура, Ф. Я. Завалинича, А. Е. Леонтьева, Н. М. Гавриленко, В. Е. Кибардипа, Н. И. Белоусова, Н. И. Калинина, М. М. Юмашева, Е. В. Ремезова, А. С. Кротова, Н. С. Купцова. В воздушных боях с истребителями врага проявили храбрость и мужество стрелки-радисты, начальники связи эскадрилий А. В. Мартемьянов, П. П. Альхименко, Г. И. Мотов, воздушные стрелки И. Г. Орехин, В. Н. Будеев, А. В. Тубольцев, Н. Г. Богомолов и другие.
Подводя итоги боев по разгрому восточно-прусской группировки гитлеровцев, командующий войсками 3-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза А. М. Василевский в своей книге «Дело всей жизни» пишет: «На допросе в штабе фронта комендант Кенигсберга генерал Лаш говорил: «Солдаты и офицеры крепости в первые два дня держались стойко, но русские превосходили нас силами и брали верх. Они сумели скрытно сосредоточить такое количество артиллерии и самолетов, массированное применение которых разрушило укрепления крепости и деморализовало солдат и офицеров. Мы полностью потеряли управление войсками. Выходя из укреплений на улицу, чтобы связаться со штабами частей, мы не знали, куда идти, совершенно теряя ориентировку, настолько разрушенный в пылающий город изменил свой вид. Никак нельзя было предполагать, что такая крепость, как Кенигсберг, столь быстро падет. Русское командование хорошо разработало и прекрасно осуществило эту операцию. Под Кенигсбергом мы потеряли всю 100-тысячную армию. Потеря Кенигсберга — это утрата крупнейшей крепости и немецкого оплота на Востоке».