Эфа выглядела предельно серьёзной в этот момент. Она не хотела становиться причиной гибели стольких людей. Капитан это понимал и разделял её опасения, а потому предложил единственное, что пришло ему в голову:
— Можно ведь для начала обойтись без яда. Пусть мои парни сперва привыкнут управляться с иглами и трубками. Не думаю, что у них уйдёт на это много времени. Поверь, бестолковых и косоруких в моём отряде нет.
Неожиданно лицо Эфы озарилось проказливой улыбкой:
— Я придумала кое-что получше, капитан. Уверена, обучение будет более успешным, если добавить в него немного остроты.
— Что ты имеешь ввиду? — насторожился капитан.
А Эфа вместо ответа полезла в свой походный мешок и извлекла из него пузырёк с мутной желтовато-зеленоватой жидкостью.
— Вот, — сказала она, блестя глазами, — это то, что поможет приучить ваших парней к осторожности, капитан.
— И что это за гадость? — уточнил Сингер, заранее готовясь к тому, что ответ ему не понравится.
— Это простенькое зелье называется крапивница, — ответила Эфа таким невинным голоском, что Сингер понял — его парней ожидают не лучшие времена. А Эфа тем временем продолжила свои пояснения: — Вреда от крапивницы нет никакого. Моя хорошая приятельница придумала это зелье как раз для таких случаев, когда приходится иметь дело с безобидными глупцами. Знаете, как бывает: человек тебя сильно достал, но совершённых им проступков явно не достаточно для того, чтобы лишить недотёпу жизни. Тогда и приходит на помощь крапивница. Попадая в кровь, это зелье вызывает сильнейшие зуд и жжение. Место в районе укола покрывается сыпью и опухает. Симптомы продержатся не более получаса, но, уверяю вас, запомнятся они надолго.
Капитан облегчённо перевёл дух. Эфа предложила действительно хороший вариант. К тому же, он был почти уверен в том, что пострадавших в его отряде не будет.
Ближе к вечеру верблюды неожиданно ускорили свой шаг. Ещё недавно казалось, что они еле переставляют ноги, а теперь их с трудом удавалось сдерживать от перехода на бег.
— Они чуют воду, — пояснила я капитану, с которым почти всё время ехала рядом.
Время от времени мы перебрасывались с ним короткими фразами, но говорить откровенно было лень. От монотонности пейзажа клонило в сон. Третьи сутки покоя окончательно всех расслабили. Охрана давно перестала тревожно оглядываться по сторонам, в любую минуту ожидая нападения. Ночью охранные контуры отгоняли от нашей стоянки хищников, глушилки отражали нападение грокхов — злобных и чрезвычайно шумных пустынных духов, в общем, обходилось без происшествий.
Без толку было убеждать моих спутников, что подобное затишье продлится не долго. Мне всё равно никто бы не поверил. А пустыня в своей излюбленной манере потешалась над глупыми людишками, утратившими всякую бдительность и готовилась знатно повеселиться.
Я это знала, но поделать ничего не могла. Разве что каждый раз лично осматривала установленные охранные контуры и не менее двух раз в день проверяла артефакты-слежения, которые должен был носить каждый в нашем караване. Даже у верблюдов имелись такие, но животные никогда не вызывали у меня нареканий. В отличие от людей, они не теряли артефакты, призванные не позволить им затеряться в пустыне. А капитан ещё удивлялся, когда я заказала у мастера Гишо втрое больше следилок, чем это было нужно.
Горизонт неожиданно окрасился в зелёный цвет. Люди, уставшие от обилия слепящего жёлтого вокруг, не отрывали жадных взглядов от изумрудной зелени тамариндов. Даже с такого расстояния удавалось разглядеть разлапистые ветви этих удивительных деревьев, вступивших в противоборство с пустыней и вышедших из него победителями.
Нескончаемая вереница зелёных стражей надёжно охраняла всё живое от губительного воздействия пустыни.
— Это ведь не мираж? — одна из фрейлин не выдержала и привстала в седле, надеясь получше рассмотреть возникшее из ниоткуда чудо.
Люди в караване сразу оживились. Теперь не только верблюды, проявляли нетерпение. Наездники тоже торопились поскорее очутиться в прохладной тени деревьев.
— Я поеду вперёд и договорюсь о ночлеге, — обратилась я к капитану, на что он отреагировал неожиданно резко.
— Ты больше не поедешь одна, — отрезал Сингер довольно грубо. — Не суйся, куда не просят. Тебя наняли всего лишь провести караван через пустыню, остальное — не твоя забота.
Лично я так и не поняла, с чего капитан вдруг взбеленился, но вот это его «всего лишь» здорово меня разозлило. Даже захотелось молча уступить Сингеру право вести переговоры с Аанхуром, но я вовремя одумалась, понимая, к чему это всё приведёт — нам попросту откажут в гостеприимстве.
Дело в том, что вождь Аанхур обладал редкой способностью доводить собеседника до бешенства своей несговорчивостью, а капитану явно не хватило бы терпения и дипломатичности для того, чтобы добиться желаемого от этого не в меру упрямого и заносчивого типа.
Владение довольно крупным оазисом делало Аанхура весьма могущественным человеком и к тому же баснословно богатым в понимании обычных людей. Он практически ни в чём не нуждался, а потому добиться его благосклонности было отнюдь не легко.
К счастью, в племенах аборигенов бытовали несколько иные представления об истинных ценностях, а у меня имелось то, что ставилось тут гораздо выше привычных нам золота и драгоценных камней. Я была уверена, что легко договорюсь о еде, воде и ночлеге для всех нас всего-то за полсотни клыков тарако.
Ожерелье из этих клыков считалось у жителей пустыни чем-то вроде символа королевской власти. Далеко не каждый вождь мог похвастаться такой редкостью. Аанхур с его непомерным честолюбием непременно должен был на это купиться.
Я думала, что верно всё рассчитала, но капитану ни с того, ни с сего вздумалось вдруг дурить в самый неподходящий момент.
Притаившиеся за стволами тамариндов воинов Аанхура стали проявлять нетерпение. Пора было что-то решать, пока нас не заподозрили в злонамеренности и не осыпали градом стрел, начинённых моим же собственным ядом. Вот только как мне переубедить этого упрямца, я понятия не имела. Одного взгляда на сурово поджатые губы Сингера мне хватило, чтобы понять — от своих слов он не откажется даже под страхом смерти.
Затевать ссору на глазах у аборигенов было бы верхом глупости с нашей стороны. И я принялась, как могла, увещевать своего спутника.
— Никакой опасности нет, капитан, — начала я осторожно, но тут же поняла, что слова подобраны неверно, потому что Сингер не дал мне договорить.
Перебив меня на полуслове, он зло усмехнулся и с издёвкой в голосе спросил:
— Нет никакой опасности, говоришь? Точно так же, как в тот раз, когда ты вышла одна против матёрого хищника, в то время как я и мои воины пребывали в полной уверенности, что тебе ничто не угрожает?
Если он думал меня пристыдить, то напрасно старался. Я точно знала, что в случае с тарако поступила верно и никто не сможет убедить меня в обратном. Но начинать спорить об этом сейчас, значило, упустить время, а с ним и наш единственный шанс на нормальный отдых этой ночью.
— Не сравнивайте заброшенную крепость и густонаселённый оазис, капитан, — предприняла я ещё одну попытку уладить дело миром. — К тому же, я очень хорошо знаю здешнего вождя. Невероятно упрямый тип. Напрасно вы полагаете, что в таких вот живописных уголках любого страждущего ожидает тёплая встреча. На самом деле, хозяева здешних мест вовсе не обязаны пускать чужаков в свой дом. Поверьте, у них есть и силы, и возможности отстоять своё право на владение этой благословенной землёй. Если вождю вздумается нам отказать, всё золото мира не поможет нам получить ничего из того, в чём мы так отчаянно нуждаемся. Этого благородного металла у Аанхура с избытком. Да вы и сами в этом убедитесь, как только увидите местных жителей. У меня же имеется то, против чего вождь не устоит. Дайте мне всего полчаса на переговоры. Обещаю, на этот раз никаких сражений с монстрами не будет. Честное слово.
Мне редко приходилось кого-то о чём-то просить, но я очень старалась быть убедительной. Однако капитан всё ещё сомневался, стоит ли мне доверять. Мы замерли друг против друга, уверенные каждый в своей правоте. Караван тоже вынужден был остановиться. Вскоре нас окружили спешившиеся воины.
Я невольно поморщилась, ситуация выходила из-под контроля. И в тот миг, когда я уже собиралась оповестить всех о возможном нападении, Сингер, наконец, согласился.
— Даю тебе полчаса, не больше, — заявил он с таким видом, будто бы я была его подчинённой.
А я даже не поморщилась, поймав на себе насмешливые взгляды своих напарников. Уж они то знали о моём маниакальном стремлении к свободе и независимости. Пусть потешаются, я им это ещё припомню.
Оставив свою верблюдицу на попечение Руди, я быстрым шагом направилась к границе оазиса, совершенно не опасаясь быть неузнанной.
Встречали меня несколько настороженно. Не в правилах караванщиков было вступать в пререкания с проводником, вот местные и подумали невесть что, когда заметили волнение в наших рядах.
— Всё в порядке, Ханрим, — узнала я шагнувшего мне навстречу мужчину, — с новичками всегда нелегко. Они как слепые котята, всё то им приходится объяснять.
— Долгих тебе дней, Эфа, — поприветствовал меня Ханрим, скупо улыбнувшись и приглашая идти следом.
Я ответила на приветствие и прибавила шаг. Ханрим тут же перешёл на бег, я не возражала.
Оазис, принадлежащий племени Аанхура, действительно был огромным. По моим приблизительным подсчётам тут постоянно проживало более пяти тысяч человек. Так что следовало поторопиться, чтобы не заставлять вождя слишком долго ждать моего появления. Я и так потеряла довольно много времени, пререкаясь с Сингером. Высокомерный Аанхур мог счесть подобную задержку оскорблением. Ему ведь доложили о нашем прибытии сразу, как только караван показался на горизонте.
Аанхур как всегда выглядел великолепно. Высокий сильный мужчина в полном расцвете сил. Смуглая кожа, иссиня-чёрные волосы, достигающие середины спины, хищный взгляд тёмных, как ночь глаз. Из всей одежды на нём имелась лишь набедренная повязка из шкуры леопарда, да массивные золотые наручи.