[35].
Возразить мне комдиву было нечего, а кроме того, и влияла моя грозная бумага от НКВД, вот он и отдал приказ отправить к месту нападения роту стрелков и забрать тела бандитов. Роту, это так, на всякий случай, а я от комдива отправился в городской отдел НКВД. Надо и тут представиться местным и заодно договориться о выселении семей бандитов.
Глава 15
Тут ведь вот какое дело, комдив мне бойцов для оцепления и прочёсывания деревень выделит, это без разговоров, потом соберём мы семьи этих бандитов, а дальше что? Этапировать их до места поселения в Сибири выделенные мне бойцы всё равно не смогут, это полностью в компетенции НКВД, их конвойных войск. Вот и получается, что если я сам их семьи попытаюсь выселить, то мне просто некуда будет их деть. Вот этот вопрос я и хотел решить с местными сотрудниками НКВД. Отдел в Буске был совсем небольшим, а в нём всего семеро сотрудников органов во главе с лейтенантом. В глазах этого лейтенанта ясно читалось: ну вот на фига ты, такой красивый, сюда припёрся, и без тебя дел хватает! После того как я объяснил ему свои затруднения, он впал в ступор. Возможно, при другом раскладе он просто послал бы меня куда подальше, сославшись на занятость, но бумага за подписью Серова не дала ему этого сделать.
– Товарищ капитан, я не могу сам решать такие задачи, это вне моей компетенции. Вначале я должен доложить своему начальству, и вот как оно решит, так и будет.
– Хорошо, докладывайте, я не буду стоять у вас над душой, а пока распорядитесь выяснить, откуда эти бандиты и кто они, судя по всему, все они или почти все из местных жителей.
– Выясним, товарищ капитан.
– Вот и замечательно, я приду к вам завтра в полдень, надеюсь, к этому времени вы утрясёте все вопросы со своим начальством.
Вот так, бюрократия рулит во все века и во всех странах, никто не хочет брать на себя лишней ответственности. Получается, что до следующего полдня я совершенно свободен, почти как Винни-Пух, или это был Пятачок, не помню.
Вернувшись в штаб дивизии, поставил в известность комдива, а тот и рад, что с него ответственность снимается, он только приказы выполнять будет. Я с самого начала на него не рассчитывал, предполагая такой результат. Позвав начальника разведки, вернее придя в его кабинет, засел вместе с ним за карты района. Необходимо было подробно изучить предстоящий театр боевых действий, где и какие деревни расположены, где удобные места для лёжек бандитов, а также решить, откуда начинать работать. Просидел весь оставшийся день, только с перерывом на перекус. А на следующий день я снова отправился в городской отдел НКВД к лейтенанту.
– Добрый день, товарищ капитан, дозвонился я вчера до начальства.
– И что?
– Дали добро, просто с вами каждый раз будет направляться наш сотрудник, который будет следить за законностью. Все подлежащие выселению семьи вы должны будете привозить сюда, тут они будут собираться и затем под нашим конвоем отправляться в Сибирь, на новое место поселения. И да, мы выяснили по нападавшим, бандитов опознали, по крайней мере, большую их часть, они из трёх близлежащих сёл.
– Отлично, тогда можно выезжать, с комдивом я ещё вчера говорил, он выделит по роте бойцов для каждой группы и транспорт.
– В таком случае я выделю вам трёх своих сотрудников, и постарайтесь одновременно не выезжать более чем в три села. У меня всего семь сотрудников, и я не могу выделять вам сразу всех своих людей.
– Хорошо, а вы пока подготовьте помещение для выселяемых.
Лёд тронулся, господа присяжные заседатели, это как лавина, когда от одного камешка начинается всё сокрушающая на своём пути волна. С комдивом я действительно договорился ещё вчера, и он ждал только отмашки, вот и начнём помолясь. В дивизии мне выделили три роты бойцов и по десятку машин, да ещё я разделил своих бойцов на три отделения и распределил их среди этих трёх рот. Заехав в Буск за энкавэдэшниками, группы отправились по своим целям. Все эти сёла были неподалеку, а потому уже через час-два все группы прибыли на место. Я отправился с одной такой группой. В две другие группы я отправил по отделению своих бойцов вместе с БТР‐2 для усиления их огневой мощи, а себе взял свою командирскую машину и БТР-1. Погода стояла жаркая, на небе ни тучки, а в машине нет кондиционера и окна не открыть, хотя они и опускаются. Просто я не хотел повторения судьбы Ватутина[36], а потому пуленепробиваемые окна были подняты, а открыт только люк в крыше, через который и поступал свежий воздух, позволяя не свариться в салоне.
Первым шел БТР-1, мы за ним, как-то не очень хотелось глотать дорожную пыль, вот и шли вторыми, а уже за мной ехали грузовики с бойцами. Скорость была небольшой, по просёлочной дороге не разгонишься, да и подвеска на машинах стоит достаточно жёсткая, так что километров тридцать в час – предел, иначе костей не соберёшь, да и сами машины угробишь, долго они такого издевательства не выдержат. Наконец, это мучение кончилось, и мы приехали в довольно крупное село. Бойцы, выпрыгнув из машин, окружили село, после чего началась его зачистка, они сгоняли всех жителей села на площадь. Собрав там всех жителей, прикомандированный к группе сотрудник НКВД зачитывал по списку фамилии бандитов, что тут жили, и сообщил, что все они были убиты во время нападения на армейскую колонну. Тут же в толпе раздались крики и плач, это заголосили семьи убитых, и тут раздалось убийственное:
– Согласно постановлению республиканского отдела НКВД, семьи бандитов, виновных в нападениях на представителей власти и военных, подлежат переселению в Сибирь, на сборы даётся час, с собой брать только то, что можно унести на себе. Отныне семьи бандитов будут ссылаться в Сибирь и на Дальний Восток.
Селяне стали перешептываться между собой, но возмущаться побоялись, рота солдат как-то не очень способствовала выражению своего недовольства. Но, как я заметил, не все из селян были этим недовольны, и меня это порадовало, значит, не все из них потенциальные бандиты. Председатель колхоза указал на все семьи, перечисленные в списке, и вскоре их всех затолкали в три грузовика, и колонна выехала в обратный путь, а отъехав на пару километров от села, я вместе с головным БТР-1 съехал с дороги и остановился.
У меня не было уверенности, что это были все бандиты из этого села, а после того, как председатель указал на семьи из списка, то уцелевшие бандеровцы вполне могут прийти и посчитаться с ним. Вот я и хотел, используя председателя как наживку, поохотиться на уцелевших бандеровцев. Загнав машины в лес, я оставил при них только экипаж БТР-1 из водителя и стрелка, а все остальные мои бойцы, облачившись в маскировочные накидки, осторожно выдвинулись назад к селу. Незаметно подойдя к нему, мы залегли на окраине и стали ждать темноты. Где находится дом председателя, я знал, специально днём к нему заходил, так что около полуночи мы осторожно выдвинулись к нему, правда тут нам едва не сорвали всё дело собаки, которые, чуя незнакомых, гавкали, но, слава богу, не очень сильно.
Медленно потянулось время, луна была видна едва-едва, так что темень стояла приличная, но около двух часов ночи возле дома председателя началась возня. Пятеро фигур незаметно проникли на его двор, встрепенувшуюся собаку, которая бросилась на незнакомцев, моментально убили ножом, после чего подпёрли дверь дома принесённой с собой доской и рванули к сараю за сеном. Подождав, пока они принесут первую охапку сена, которую бросили под стены дома, мы рванули на захват. Не было никаких киношных «стой, стрелять буду, или лежать», нет, ничего этого не было. Просто, когда они пошли за второй порцией сена, на них из темноты бросились тёмные фигуры. Один, максимум два удара, и вот упавших незнакомцев, заломив им руки за спиной, уже связывают, а в доме председателя зажёгся свет. Последовала попытка выйти из дома, которая ничем не увенчалась. Дверь открывалась наружу, и прислоненная к ней доска надёжно её удерживала, не давая ей открыться. Подойдя к двери, я ударом ноги выбил доску, и из дома с револьвером в руке вышел председатель. Из дверного проёма слабо светил свет, это председатель зажёг керосиновую лампу и в её тусклом и неверном свете всё же смог меня узнать.
– Товарищ капитан, что вы тут делаете?
– На националистов охочусь, просто подумал, что если в селе есть еще эти бандиты, то они придут к вам, чтобы наказать за то, что вы показали, где живут семьи убитых бандитов.
– Значит, использовали меня как живца?
– Да, и не надо обижаться, каждый делает свою работу, и я делаю её качественно. А теперь поглядите, кто хотел вас сжечь вместе с семьёй.
Сходив в дом за керосиновой лампой, председатель вышел с ней и, подойдя к пятёрке связанных бандитов, осветил их.
– Петро Ковальчук, Опанас Желиба, Никола Хижняк, Филипп Майборода и Олесь Паньков. Товарищ капитан, что теперь с ними будет?
– Завтра днём их расстреляем перед всей деревней, а семьи также выселим в Сибирь. Тут, Захар Петрович, не до сантиментов, эти неисправимы, а заразу национализма надо выжигать с корнем и без всякой пощады. Ну, дадут им десять или двадцать пять лет лагерей, и что? Отсидят, выйдут и снова будут вредить советской власти и молодежь учить своей заразе. Нет, таких уродов нужно только уничтожать, их уже не перевоспитать, а то потом, много лет спустя вернувшись, они снова начнут убивать и насиловать.
Послав двух бойцов на место стоянки наших машин, я приказал мою машину пригнать сюда, а потому одним из бойцов был её водитель, а БТР-1 должен был съездить в Буск и снова вернуться с той же ротой и сотрудником НКВД. А что делать, телефона тут нет, ещё не все сёла телефонизированы. Под утро бронемашина вернулась во главе колонны грузовиков, в которых снова приехали бойцы и сотрудник НКВД. Снова согнали всех жителей села, только на этот раз не на площадь, а на окраину. Тут стояли пятеро пойманных ночью националистов со связанными за спиной руками. Я не знал, что за бойцов прислал мне комдив, и чтобы избежать конфуза, принял решение расстрелять бандитов собственными силами. Мои бойцы уже взяли чужие жизни, причём не просто стреляя в далёкие фигуры, а работая ножами, глядя в глаза своих врагов, и не боялись крови, ни своей, ни чужой. Я так и объяснил им на всякий случай, а то ведь по-всякому бывает. Вот заранее и объяснил своим бойцам, чтобы