Считать бармена простым человеком или не считать?
– Это люди Фабиана. Они наши жопы на клочки порежут, перед тем как оприходовать, слышишь-нет?
– Нам зелёный зажёгся, – я паниковать не спешил. Заставил Юшку сохраниться, так, на всякий случай. Выудил пистолет, проверяя, как ходит затвор. Тот износился самую малость, но перебрать не помешает.
Бармен причитал всю дорогу, удивился, когда приказал ему бросить тачку за квартал от квартиры. Нервно поглядывал на пистолет. Быть безоружным ему оказалось не по нраву.
– По машине нас найдут. Те самые люди Фабиана. И едем мы в твою квартиру?
– Куда же ещё, блин?
– Знакомые есть? Кто пустит переночевать?
– Это ещё зачем?
Мыслил он прямо как напуганный ребёнок. И прятаться собирался в провонявшей им же дыре. Я устало вздохнул.
– Мне что-то подсказывает, что люди Фабиана тебя знают. В лицо, а может, даже и по адресу. Дальше догадаешься сам?
Он сглотнул, наконец сообразив. Паника, охватившая его после горячки боя только-только оставляла в покое. Парень кивнул, сказал, что есть у него девочка в бедняцком квартале.
Девочка была ночной бабочкой. Пришлось прошвырнуться по подворотням, прежде чем смогли её отыскать. Чуял, как от усталости готовы отвалиться ноги. Подарившую нам приют звали Ханной, грубоватое имя для такой красотки. Возмущалась, смешно злилась, я отодвинул бармена, решив поговорить лично.
Вместо слов у меня были остатки денег с карты. Пять сотен заставили её сменить гнев на милость.
По приходу стало ясно, что за пять сотен можно было купить её квартиру целиком и ещё прихватить пару комнат из соседских. Но жаловаться не приходилось.
Бармен плюхнулся на продавленный диван, зло и возмущённо заголосили старые пружины. С кухни пахло чем-то горелым. Под серым налётом пыли прятался когда-то хороший холодильник. У меня в детстве такой же дома стоял, только чище.
Ханна кусала губы. Пять сотен грели ей душу, представлялись обновкой мебели и качественным приёмом у стоматолога. А вот пропускать рабочую ночь было не с руки, постоянно названивал тот, кого звала папочкой. Словно верил, что если позвонить трижды, она скажет что-то иное.
– Ну, здесь переночуем, – бармен уже разжился банкой пива, чувствовал себя в безопасности. Это он зря, мне предстоял с ним разговор…
– Вынуждена предупредить, что согласно графику ваш рабочий сеанс подойдёт к концу через двенадцать секунд. Вам сообщение от руководства: после сеанса просят зайти в кабинет прямого куратора! Рада быть полезной! Девять, восемь…
– Ты чего? – парень посмотрел на застывшего меня. Ладно, повезло ему на сегодня!
Глава 8
Вылез из капсулы. Полотенце, стакан воды… Глянул в лицо заботливой души. Маша едва заметно улыбнулась. Пять дня на часах. Соседние машины с небольшим запозданием выпускали из своего чрева пленников: тощая, как сама смерть девчонка, пузатый и лысеющий, похожий на Леонова дядька, и мальчишка.
Они что же, и детей к этой дребедени припахали? Впрочем, не моё дело.
Мозг как будто был ещё там, во сне, вопрошал, куда подевался незадачливый бармен? Надо было с ним то ли переговорить, то ли начистить морду, одно из двух.
Словно невзначай вспомнил, что Юшка намекнула заскочить к Максиму. Хотел бы знать, что будет, если просто оденусь и свинчу в туман?
Узнать не довелось, куратор поджидал едва ли не за углом раздевалки. Вот это забота о подчинённых! Посмотрел так, словно собирался навязчиво взять под локоток. Взглядом дал ему понять, что подобное плохо кончится.
– Алексей, для вас есть новости, – спешащие в раздевалку мужики не обращали внимания на него, но недобро поглядывали на меня: чего, мол, встал в самом проходе? Признал их правоту, сам не любил творящих заторы на пустом месте. – Об утреннем. Не думаю, что вы хотите делиться со всеми остальными подобными подробностями. Давайте в мой кабинет?
Как будто оставался иной выбор.
Он щёлкнул выключателем, прогоняя настырно прущую сквозь окно ночную мглу. Пахнуло свежестью улицы и сквозняком, недобро завывал по-зимнему морозный ветер. Я стоял гостем, Максим же заспешил к любимому креслу, словно не мыслил разговора без него. Уселся, довольно хрустнул пальцами, закинул ногу на ногу. Хозяин жизни в солнцезащитных очках с бесконечным запасом улыбок.
– Алексей, должен вас поздравить, вы – гордый отец!
Я промолчал. Хотел возмутиться, уж не шутка ли это? Быстро понял, что будь оно так, Максим бы даже не стал зубоскалить.
– Я никогда не был на Кипре.
– Были, Алексей, мы проверили. Ездили с другом на неделю. Как минимум архивы помнят всё: оформленный на ваш паспорт билет, загранник…
– Не помню подобного.
– Не мудрено. Детская психика, защитный эффект. Вы по приезду узнали, что у вас умерла мать. Шоковое состояние, потрясение. Злость, что отец вам даже не позвонил. Вы уезжали от женщины, подарившей вам жизнь, а вернулись к наспех набросанному могильному холму. Такое бывает.
Я молчал. Рад бы противиться, но в самом деле не помнил похорон матери. Будто их и впрямь никогда не было. Единственный раз в жизни пожалел, что мёртв отец, было бы сейчас с кого спросить.
Максим постучал по столу, возвращая в реальность.
– Девочка, Алексей, ваша законная дочь. Судя по нашей информации, жила с матерью. Женщина не очень интересовалась жизнью дочери, а после совершеннолетия выставила за дверь.
– У той… женщины могли быть иные мужчины. После меня.
– Алексей, – он укоризненно приспустил линзы солнцезащитных очков. – Я принёс вам радостную весть, а вы ведёте себя, как испуганный мальчишка. Не знай я всего того, что мы собирали о вас, решил бы, что испугались ответственности.
– Чего ж в этой новости радостного?
– У вас нашлась дочь! И вместо периода, когда нужно менять пелёнки, утирать сопли и не спать по ночам из-за режущихся зубов, вы получили её сразу взрослой. Уж поверьте моему опыту.
Кто бы иной сказал, что у Максима есть дети – не поверил.
– У меня нашёлся совершенно незнакомый мне человек. Неизвестно чего желающий и на что настроенный.
«А ты и правда такой злой, как говорила мать.»
– И как бы там ни было, у неё совпадающая сигнатура ваших ДНК. Не злитесь, что залезли так далеко, во-первых, вы просили сами, а во-вторых, мы обязаны проверять родословную наших сотрудников.
– Вы словно о своре породистых псов в своём загоне говорите…
– Хамите, Алексей. Это исключительные заботы о прибыли. Можно вложиться в тридцатилетнего гения, но если узнать, что в его роду мужчины умирают к сорока, так может, игра вовсе не стоит свеч?
– Корпоративный дух, все дела! – горько и зло усмехнулся ему в ответ.
– Как бы там ни было, Алексей, советую вам отправиться домой и поискать с девочкой общий язык, – он развёл руками. – Увы, но, к сожалению, проблемы подобного толка мы не решаем. Разве что можем помочь с её поступлением.
– И куда в Великанске можно поступить зимой?
Максим пожал плечами.
– Не знаю. Выбор богат. Почему бы вам не спросить у неё самому?
Автобуса ждать не стал, вызвал такси. Почему-то думалось, что «Рысь» уже должны были уволочь на штраф-стоянку, не удивился бы, не найдя там, где оставил.
Четырёхдверная, битая временем и десятком ДТП машина достойна несла пост, стояла где и была. Почуял почти домашний уют, едва погрузился в салон. Ключ зажигания активировал электронику, заработала печка и подогрев сидений, включился бортовой компьютер.
Похлопал ладонями по обшивке руля, почему-то ощутил стойкое нежелание возвращаться домой.
Там меня ждёт чудовище.
Дракон, упрятанный в недра квартиры.
Мозг хотел отдыха. Надо спросить у Маши или Максима, так и должно быть? Мне-то думалось, что после пребывания в гибернационной камере должен быть как огурчик, а не разбитое корыто.
Здравый смысл спал, тревожность трудилась за двоих. Рисовала толпу под окнами дома, разбившееся тело на земле. Журналист, готовый прямо сейчас отстрочить материал: «Бывший военный-контрактник, а ныне работник „Майнд-тек“ довёл родную дочь до самоубийства!»
И почему-то обязана была завывать синими сиренами огромная, но всё одно не успевшая пожарная машина…
Ехал не спеша, наслаждаясь видами ночного Великанска. Прав дядя Юра, ещё недавно село-селом, а теперь куда ни плюнь – высотки, стеклобетон, неоновые вывески. Последние законы, вступившие в силу, ускоряли работу строительных компаний, а потому кварталы возносились с пугающей скоростью.
У дома не было ни толпы, ни пожарной машины. Разум бесился, так выглядит затишье перед бурей.
Расстроился, когда не увидел дядю Юру в привычной будке, сегодня за уборку улицы от снега отвечала его сменщица. В прихожей подъезда мегера окинула меня взглядом, но докапываться не стала. Будто само мироздание намекало: что-то не так.
Постоял у двери собственного дома. – Солдат адаптируется или умирает, – кричал когда-то в ухо сержант, а мы мечтали его удавить во сне подушкой. Признавать его правоту пришлось немного позже.
«Найдите с девочкой общий язык. В конце концов, это ваша кровная дочь. Вам повезло: ни пелёнок, ни соплей…»
Прогнал голос Максима из головы, повернул ключ в замочной скважине. Радовался мелкой удаче: вечно придирающаяся мегера мирно спала на боевом посту. Захотелось сфотать, а после вкинуть в домовой чат. Было бы смеху…
Но мне всё ещё дорога моя жизнь. Страшней мегеры зверя нет.
Пахло тишиной и непривычным уютом. Моя берлога выглядела иначе. Уж не обнесли ли? Наверно, случись оно так, выдохнул бы с облегчением, вызвал мастера и сменил замки. Маленькая плата за избавление от больших проблем.
Не обнесли. Оксана уснула на столе, уткнувшись носом в ворох раскрытых тетрадей. Гудел на зарядке включенный планшет, сотни ссылок по программированию отмечены фиолетовым – уже посещались. Нашлось место и старому учебнику, обветшалые края, язык пластиковой закладки. «И. Я. Баранов, прикладное искусство дизайна, или как сделать интерфейс удобным!»