– Пустельга, – заговорил, напомнив, зачем явился, он кивнул.
– Мифическое подразделение. Как будто бы спецы со всех краёв мира. С каждой твари по шкуре: УСС, ЦРУ, ФСБ, много других не лучших аббревиатур. Тебе оно зачем?
– Меня в «Майнд-тек» взяли.
– Румыны… – Антон процедил сквозь зубы, будто плюнул. Говорили, связывала его с ними не самая приятная история, с тех пор затаил обиду.
– Может быть. Но они мне ипотеку выплатить обещали и покрыть все долги.
– Долги? Мне казалось, ты завязал.
Оба глянули в сторону картёжников. Я почуял укол азарта, шорох карт манил присоединиться к игре.
«Перестаньте озорничать в казино. Сотруднику „Майнд-тек“ не к лицу и не с руки…»
Чёртов Максим, он что, в ряды моей совести записался? Или загипнотизировал? Как бы там ни было, интерес сменился стойким отвращением в игре.
– Ну, у каждого свои грехи. Что у тебя с «Пустельгой»? Там, у румын, в их ряды записался? – он неаккуратно шутил, одарил ухмылкой.
– Ты слышал про гибернационные камеры?
– Ага, и про «игровые сны» тоже. Вложил немного от себя, глядишь, выгорит.
Не узнавал Антона. Раньше для него принципы были важнее прибыли. Но говорить об этом вслух не стал.
– Один из этих «игровых снов» про «Пустельгу». Словно я мимикрокодил, волей случая оказавшийся в их рядах.
– И что с того? Ты ради этого меня посреди ночи дёрнул? – он раздражённо прищурился.
– Погоди. Сон игровой, спору нет. Имеет в себе сюжет. Вот только навыки там требуются самые что ни на есть настоящие, военные.
– Ну и? – он никак не мог взять в толк. – Просто снимут твою энграмму, да вобьют в структуру… Чтобы будущие покупатели, засыпая в мягких объятиях адской машины, могли почуять себя в своей скучной жизни настоящими мужиками со стальными нервами и яйцами. Тебя-то что в этом смущает?
А он прав, в самом деле, что?
Я выдохнул.
– Просто можешь рассказать мне про «Пустельгу» всё, что знаешь? Мифы, басни, всё, о чём рассказывал прежде?
– Польза-то с того какая?
– Мне поможет по работе. Неплохо знать, куда в случае чего смотреть и двигаться.
– Балда, мне с этого какой навар?
Прикрой двенадцать лет назад спину парню, получи от него заверения в вечной дружбе напоследок, хлопнись ручищами в мужской клятве и обязательно получишь хер в масле.
На блюдечке с голубой каёмочкой.
– А чего бы ты хотел?
– Ну денег с тебя трясти не стану, говорят, ты и так на мели. Да ты и сам озвучил. Давай так: ты если что, замолвишь в «Майнд-тек» словечко за нужных людей.
– Я там сны проверяю, а не в рядах начальства топчусь, – зло буркнул. Если он думает, что я там всем заправляю…
– Ну тебе никто и не говорит про сейчас. Кто знает, кем ты там через месяц станешь? Или через год?
– Ты что же, кумовство предлагаешь в обмен на мифы?
Он молча развёл руками, мол, не хочешь, так хозяин-барин, уговаривать не стану. А ведь когда-то мы клеймили с ним таких «молвящих словечко где надо» недобрыми словами и клялись никогда такими не быть. Ошибки молодости, наивность, просто глупость? Кто бы теперь знал.
– Ладно, чёрт с тобой. Но никаких обещаний. Когда надо поговорю с тамошними верхами, но за результат не ручаюсь. По рукам?
Антон хищно улыбнулся: будто совершил самую выгодную сделку в истории.
Его квартира была больше моей.
Больше, лучше, роскошней. Дорогая мебель, дорогой евроремонт. Техника, словно только что с полки магазина, лоснилась полированным пластиком. Усердно, настырно и без лишнего шума работали робоуборщики. Человекоподобный дроид трудился на кухне.
– Хорошо живёшь, – выдал ему вердикт, Антон пожал плечами.
– Не жалуюсь. Разувайся. В ту комнату.
Жилище словно хвасталось новым обликом Антона, желая крикнуть: – Смотри, он не тот что раньше! Он как я: лучше, больше, красивше! И лишь привычку кутаться в толстовки с капюшоном не удалось изжить.
Указанная им комната хранила в себе иную частицу души старого друга. Словно, заходя сюда, он возвращался к своим детским наивным забавам. Где можно было вдосталь побухтеть о чести, справедливости, светлых мечтах.
– Красный свет лампы всё делает таинственней? – спросил, едва за нами закрылась дверь. Он так всегда раньше говорил, теперь смутился.
Газетные вырезки, старые журналы, фотографии. Жирный красный маркер вновь ждал того часа, когда сможет обводить таинственное красными кружками, рисовать стрелочки, ставить увесистые знаки вопроса. Слой пыли говорил, что ожидание затянулось.
– Ты как будто этим больше не занимаешься, – одарил его упрёком.
– Новая жизнь, новые дела. Все мы вырастаем из детских штанишек.
Врал. Я видел в его глазах вновь вспыхнувший азарт. Не спеша, аккуратно раскладывал стопки папок и бумаг, освобождая стол. Монструозных размеров шкаф хранил в себе тайны лохнесского чудовища и снежного человека. В едва приметном ящике справа прятались глобальные заговоры.
– Вот, – он сдул пыль с пластикового короба, бухнул на стол. Внутри увесистое досье. – «Пустельга», если верить, – тайная контртеррористическая организация. Знаешь, кто грел ручонки на войне с Францией?
Я перечислил страны: США, Германия, даже Индия успела сунуть лапу. Китай дипломатично умудрялся усидеть на обоих стульях. Тоха лишь хмыкнул.
– «Гунгнир». Глобалисты, мерзавцы каких поискать. Террористы путём низвержения старого мира хотели создать новый порядок.
– Звучит не очень. У стран, значит, с армией, экономикой, производственной базой не получалось, а у них должно было взлететь?
– Зришь в корень. Гунгнир – это своего рода раковая опухоль. Боевая часть раздута до неприличного. Они и во время войны не брезговали набирать в свои ряды отбросов, а уж после… Думаешь, куда военнопленные иногда тысячами пропадали? Без документов, без следов?
– Война всё-таки.
– Во Вторую Мировую как будто меньше война была, да у немцев документации на целый трибунал хватило.
Я подумал, что французы учли ошибки прошлого, но проговаривать не стал, не затем здесь, чтобы спорить.
– Боевой костяк нужен был как прикрытие для тёмных делишек. На самом деле они совали лапу во все государственные дела. А что делать, когда большая страна не хочет подчиняться?
– Разделять и властвовать?
– Так точно. Они воздействовали на небольшие страны. Помнишь, тогда в США в двадцать седьмом Техас взбунтовался?
– У меня по истории тройка. И то за то, что на всех уроках был, – признался без тени смущения.
– Тогда слушай. Там ещё скандал был, чуть было первая ядерная не началась. Американцы были уверены, что это или Россия ведёт против них прокси-войну, либо Китай. Ну как они тогда в своё время с Тайванем пытались, да так и не смогли, десятилетие кризиса ударило.
Кивнул. Про десятилетие кризиса уже хорошо помнил. Кредитный экономический пузырь Америки наконец лопнул, погрузив всю страну из вершин благоденствия в пучины бедности. До сих пор в сети нет-нет, да всплывал рекламный баннер, предлагающий скинуться на помощь голодающим штатам. Мичиган, Калифорния. Какие-то там ещё. Сейчас, благо, у них там стабилизировалась, но уже прежнего влияния у США не было…
– Говорят, их работа. Как и сам кризис.
– Стой, ты же только что сказал, что «Гунгнир» после войны…
– После Мироновской, Лёха, они только-только начали набирать большую военную силу, а так уже во время войны обладали и связями, и ресурсами. Причём по обе стороны конфликта. Ну ты ведь не думаешь, что организация с таким административным ресурсом на дереве выросла, верно? Сначала им нужны были деньги для создания сфер влияния и бум! Америка тонет в кризисе!
– Америка не единственная страна с раздутым кредитным пузырём.
– И всё же у неё был самый большой. Тут двояко, Лёха. Пиво будешь? – он двинул к холодильнику, будто ему в баре оказалось мало. Вместо ответа я покачал головой, а он продолжил: – По одним слухам Америка слишком далеко континентальна. А Гунгниру нужна была война. И нести они её собирались не на кончиках ядерных ракет, а на дулах танков. Нечто с одной стороны масштабное, но не настолько, чтобы стороны поспешили обменяться ядерными ударами, смекаешь? Ну и само влияние Америки… – В двадцатых так-то поговаривали, что им выгодно, чтобы мы тут с Европой вдрызг перегрызлись. Мол, тогда-то за счёт ВПК они и выйдут из пузыря. Фантазии были вплоть до покрытия госдолга с профицитом.
В его руках зло зашипела алюминиевая банка, пена поспешила наружу, Тоха пригубил её первым глотком. Я почуял, что зря отказался…
– Их банально устранили. И кое-кто нагрел на крушении их банковской системы денежки и немалые. Вот тебе и появился Гунгнир. Из мелкой террористической конторки во властную, способную влиять на мир структуру. Деньги им помогли всюду пролезть. СМИ там, парламент, правительство… Да в каждом уголке! Думаешь, за всю Мироновскую не было причин жахнуть чем-нибудь, чтобы оставить лишь выжженную пустыню? Резня вон в Доваколе чего только стоила! Или обращённые в руины города на западе у нас. Тысячи мирняка в труху. Но ведь не жахнули…
– А «Пустельга»?
– Ну а что «Пустельга»? Так, мелочь на задворках, букашка под их ногами. Правда, поговаривают, именно они-то и стали причиной раскола «Гунгнира». Сорвали несколько крупных операций, в которые были вложены колоссальные деньги. Ну и, сам понимаешь, там, где родится сила, неподалёку вылазит и противодействие. Они вроде как неофициальная организация, но ресурс административный у них тоже был. И средства, и оборудование по всему миру. Вон, видал?
Передо мной на стол лёг медальон. Бронза знатно почернела, просилась на полировку. Птица, широко расправившая крылья.
– Символ «Пустельги». В одном из схронов отыскали. Красивая вещица, правда? Доказательство такое себе. Открой какой-нибудь «Интертрейд» или наш «Офень», так там таких по рублю пучок будет, ещё и на жвачку останется. Но по времени эта вещица как раз с тех лет. Ты что-то ещё конкретно узнать хочешь?