Сарказм поперхнулся от смеха: – Ага, как же! Не успел за эту ипотеку погасить, как уже готов от одной малой бытовой проблемы подыскивать новое жильё. Представил, как разведёт руками на это Максим, и только выдохнет Алексей…
– Да так… мелочи. А у тебя? Ты прям как будто вся светишься изнутри.
– Я сегодня в институт ходила. Так, проверки ради. Ты на работу ушёл, я не спала уже, слышала, как собирался. Делать-то совсем было нечего, ну, уборки у тебя ещё на все выходные станется. Стирку запустила, саму себя немного в порядок привела, а дальше? Книги-телевизор?
Я закусил губу. А ведь в самом деле, иных развлечений не было, разве что в той комнате, куда запретил ей заходить. Видать, и вправду туда ни ногой, а я ведь даже не запер…
– И что в институте?
– Прихватила с собой документы. Там собака здоровенная тявкала. Было страшно. Я её бутербродом покормила, и пропустила. Охранница на меня смотрела, как матрос на вошь, а потом махнула рукой, ладно, мол, через детекторную рамку пройдёшь – и чёрт с тобой. Ну я и прошла. Сразу к декану. Так мол и так, хочу у вас учиться. Он хмурился, говоря, что документы они ещё не сразу принимать начнут. Рано, мол, приехала, после нового года надо…
Девочка подготовленная, спору нет. И продумывает на несколько шагов вперёд. Но спешит. Поймал в своих размышлениях нотки Нины, стало не по себе. Превращаться в психолога не хотелось. А что было бы, не будь у меня здесь квартиры, не существуй я как таковой? Две недели до нового года бы жила на улице? Невзначай глянул в темноту окна, ушей коснулось подвывание ветра. От одной только мысли стало холодно.
– Ну так и что дальше? – подозревал, что вряд ли радовалась подобным словам. Оксана повела плечами.
– Оказалось, он мою учительницу помнит! Ну ту, у которой я на курсы ходила! Сказал, куда документы сдать. Примут без экзаменов, но вступительную работу придётся сделать.
– И когда? Уже в понедельник, как собиралась?
Она отрицательно замотала головой.
– Нет, всё также после нового года. Ты же не против, если тут поживу?
– Уже обсуждали, не против. А сок откуда?
Она смущённо зарделась, закусила губу, словно собиралась признаться в воровстве.
– Это у меня ритуал такой. Как только у меня получается, я апельсиновый сок пью. Он самый дешёвый там, в моём городе.
Я отчаянно надеялся, что на упаковке того, что налит в мой стакан, не красовалась размашистая надпись «ПоКарману»…
– А денег мне баба Тоня с собой дала. Там немного, правда. Да и меня на радостях в разнос понесло. Вот.
У меня отлегло от сердца. «Добролюб» – не самый лучший выбор, но и не химическое пойло. Кивнул, одобряя её выбор.
– Ты завтра дома?
– А что? – насторожился. К чему этот вопрос?
– Погулять хотела выйти.
– Так что мешает? Сказал же, запирать не буду. Да ты и сегодня…
Она опустила взгляд, казалось, по самую макушку была залита жгучим стыдом.
– Не люблю оставлять жилище одно.
– Чего? – я с умешкой прищурился.
– Не люблю оставлять… Ну я сегодня когда пошла, мне всё время казалось, что не так. Думалось, что как только выйду, сразу что-нибудь случится! Утюг там забуду, или на плите чего…
Ага, тревожность. Знакомое чувство. Была у меня когда-то девчонка с такой же напастью. Вечность домыслов не давала ей жизни.
– … Или воры! Ты-то снаружи отдельным ключом запирал, а у меня такого нет.
Спрашивать, что здесь может приглянуться завзятому бомбиле не стал, вместо того поинтересовался иным.
– Так как же ты тогда до института доехала?
Развела руками. Наверняка та ещё пытка была.
– На каждой остановке хотела выйти и назад бежать. Представь, ты приходишь домой, и тут пусто, только я…
Ага, и лужа слёз на полу. Представил, хватило.
– Я выдам тебе такой ключ, но не сейчас. Завтра если только. Извини, но завтра работаю. Полный день. Пойдёшь гулять – осуждать не стану. И это, есть у тебя банковская карта?
У неё была банковская карта. До стыдного истрёпанная «Волшебная палочка». И кто только придумал столь забавное имя банковской системе? Розовый затасканный картридер, внутри проездной и читательский доступ к архиву. Не врала, что проводила в нём дни напролёт.
Открывая банковское приложение в смартфоне, почуял неловкость, словно папик откупается от надоедливой дочурки щедрыми карманными.
– Куда так много? Это что такое? – на красивом лице Оксаны проявилось неподдельное возмущение.
– Мне выдали зарплату. Это крохи. Потрать на себя, если куда пойдёшь, да и мало ли? Только учти, такое не каждый день.
Она понятливо кивнула. Почему-то показалось, что она в пограничных чувствах. Не знает, расстраиваться или радоваться? Наверняка денег ей никто, кроме бабушки в жизни не давал. Откуда же тогда наскребла на билет до Великанска?
Загадка…
Поутру в субботу организм решил устроить акцию протеста. Словно вспомнил, что выходные для отдыха, и совершенно забыл, там, где раньше приходилось работать, выходных с отпусками не существовало как класс. Только контракт, только от подписания до завершения.
Здравый смысл вякнул, что так приходит старость, принялся вспоминать былые годы: а вот в двадцать хоть в лес, хоть к чёрту на рога, да в любое время дня и ночи…
Велел ему заткнуться.
Сила воли всегда была крепче сиюминутных желаний. Ещё бы она не только поутру просыпалась, а в те моменты, когда садился за карточный стол…
Офис работал в привычном режиме. Думалось, что хоть сегодня людей будет меньше. Оказалось наоборот, будто Майнд-Тек невесть откуда выудил ещё прорву народа. Не иначе с других городов нагнал.
Ну при таких-то оплатах желающих горбатиться в выходные будет пруд пруди. Словно лакей, у лифта меня встретил Максим. Я напрягся, думал, у него на языке сыщется ещё пара-другая разговоров, но пронесло. Поздоровался, пожал руку, даже не улыбнулся. Чего это с ним? Очки солнечные почистить забыл?
Куратор спешно спрятался за дверью своего кабинета. Я же двинул в лабораторию. Маши сегодня не было, кажется, личная жизнь ей дороже денег. Как и Мире.
От чувства того, что единственные люди, с которыми налажен хоть какой-то контакт, либо до смерти избегают разговора, либо попросту не явились, стало грустно.
Хищной акулой плавала Нина. Меня пробрало до мурашек, когда её взгляд остановился на мне. Здравый смысл противился: – Мы огонь и воду прошли, так что же так тревожит в этой девчонке? Почему не хочется оставаться с ней наедине?
Сегодня её жертвой стала рыжая, снулая, забитая жизнью женщина. Выглядела она и правда так, что психолог ей сейчас не помешает. Наверно, та самая Светка, что плавает в сериально-интрижных снах.
Незнакомые лаборанты помогали забраться в капсулу, крепили ремни, спрашивали обыденное: – Не жмёт? Может, сильнее?
Отвечал как будто невпопад. Через десять секунд, как запаялось герметиком стекло, маска принялась качать газ…
Глеба потрепало, но выглядел он точно не как тот, кому неделю назад зарядили из «Сагаюсы» в самое брюхо, а после ещё и выкинули из самолёта без парашюта.
На лице царапины от ветвей, синяки, предплечье в ссадинах. Вытащил из покойника нож, равнодушно обтёр об одежду убитого. Прыщавый смотрел на него, как на призрака. Тяжко дышал, а Промедол затягивал на нём узлы, вязал их мастерски, словно был для этого рождён.
Горел подстреленный питбайк. Гулко ухнул взрывом бензобак, нас окатило волной жара. Глеб прислонился к ближайшему дереву, тяжко выдохнул. По его грязному лицу пот бежал крупными каплями.
Денверс с Герхардом обменивались взглядами: а нам-то уж было думалось, что пропал. Хотел было истратить последнее сохранение и хорошо, что не стал.
– Ты как…
– Как выжил? – опередил меня с вопросом, усмехнулся, качнул головой. – Как-нибудь потом расскажу.
В голове роились неприятные мыслишки, я не убирал пальца со спускового крюка «Чаквартанны». Как-то очень уж гладко наша «принцесса» выскочила. Когда мы уже почти расправились с напавшей на нас группой. И совсем недавно мы говорили с ним о предателе в общем стане… Какие подозрительные совпадения!
Мой взгляд не прошёл мимо него. Глеб в очередной раз качнул головой и распрямился, как ни в чём не бывало.
– Есть, что сказать, так говори.
Я любил держать сомнения при себе, целее будут. И они, и моя рожа. Лучше держать язык за зубами, когда не уверен в чём-то на сто процентов. Паранойя заразительна.
– Ты знал, что здесь будет? Это откуда? – я кивнул в сторону уже догорающего питбайка. Промедол закидывал кострище песком, не хватало лес подпалить…
– От верблюда. Сколько гунгнировцев на вас напало? Я нашёл двоих.
– Столько и было.
– Догадываешься, куда делись остальные?
Я обвёл заваленную трупами поляну взглядом.
– Здесь лежат?
– Здесь те, кто по какой-то причине явился вместо наших. А вот с этим надо бы поговорить.
Прыщавый понял про кого разговор, задёргался в путах. И чего только его так колбасит?
– Постой. Денверс, ты же говорил, что передача экранирована? Так откуда ты узнал, куда нужно ехать? Координаты нам отдельным файлом скидывали.
Глеб подошёл почти вплотную. Ждал от него чего угодно: болевого приёма, залома руки, удара в кадык. Вместо того он выудил из кармана «точку» – жучок тактических групп, коими помечали своих. Помогало видеть через инфовизор где кто находится. Мне инстинктивно захотелось обернуться, понять, когда успел, куда прилепил?
– На куртке под спинной кокеткой. Ещё когда в самолёте сидели, – ответил на так и не заданный вопрос. Думал, ухмыльнётся-улыбнётся, нет, с лица изваяние серьёзности лепить можно.
– Не доверяешь мне?
– Как будто не ты сейчас меня подозревал. Я первым наткнулся на группу противника, что была выслана по наши души. Пришлось повозиться. После уже в твою сторону двигал. Нашёл двух убитых, оттуда и мотоцикл. Ещё глупые вопросы будут?