Потом отвечу. В ушах белый шум, в сознании он же. Никуда не девшаяся боль толкала в спину, скандируя, вперёд, к ошибкам!
Увидел тело на обломках стола, свешенные ноги. Виктор стонал, выгибаясь дугой, но не двигался. У него не было левой руки, той самой, в которой он сжимал пистолет. Не зря ударные патроны запрещены Тобольской конвенцией…
Потому он меня и не пристрелил, не успел дёрнуть спускового крюка. Я не стал подходить ближе, «Людвиг» трижды отбил последние мгновения его жизни. Две в грудь, одна контрольная в голову. После метнулся к Жаклин, наконец ответил Джону.
– Крошка, надо уходить!
– Как раз ждал, когда же скажешь! А как и куда? Тем же путём, что и пришли?
Я ворошил аптечку француженки. Она была ещё жива, держалась на самой грани. Теперь всё отчётливей и отчётливей слышался рокот вертолётных винтов.
Уходить через крышу не вариант, полицейская птичка не примет нас за случайных прохожих и угостит свинцом. А если через люк, то мы всё одно выйдем прямо в руки к копам.
Я глянул на Жаклин, та дошла до кровавого кашля.
– Босс?
– Брось пулемёт, Крошка.
– Да нихрена! Какого чёрта?! – он вновь пошёл в дикость, отказываясь подчиняться приказу.
– Жаклин жутко ранена. А копы не Гунгнир, стрелять на месте не станут. Усёк? Крошка, отвечай, слышишь? Это приказ!
– Ты босс, босс, – недовольно отозвался здоровяк. Я снимал с себя портупею, ножны, всё, что можно было принять за оружие. Вколол дремофомин Жаклин, француженка уснула с открытыми глазами. Проверил ей напоследок пульс. Слишком слабый, едва прощупываемый. Встал, вышел наружу с поднятыми руками.
Спецназ оказался рядом со мной в ту же минуту. Словно бойцовские псы озлобленные и голодные, побитые и израненные они искали предлога спустить курок.
Не нашли.
Один из них подскочил ко мне и оглушил прикладом…
Медики осматривали с ног до головы, задавали бестолковые вопросы. Знал, что этим не кончится, в очередь выстроилась целая толпа, желающая знать, кто мы такие и к чьей банде относимся. А ещё откуда у нас такие непростые игрушки?
К следователям явились ребята с удостоверениями. Не знал, к кому они принадлежат, но судя по кислым минам взявших нас офицеров, это удостоверения кого надо.
Держали в разных камерах, общаться не давали. Мозг будоражила мысль, что там с Жаклин? Поймал одного из врачей за грудки, тот долго и испуганно смотрел мне в глаза, прежде чем ответил.
Не выживет.
Он едва не наложил в штаны, когда я расхохотался. А мне стало смешно, даже в мире снов чудес не бывает…
– Юшка, у меня же есть ещё одна загрузка, верно?
Явившаяся на зов системная фея промолчала, будто ей в самом деле требовалось время на проверку.
– Вы находитесь в контрольной точке. Сохранения и загрузки невозможны.
– А если я погибну? Раз это контрольная точка, могу ли я…
– У меня недостаточно данных для подобного ответа, – на кукольном личике отразилась самая официальная улыбка, на какую только она была способна.
Знал я, почему она не хочет отвечать…
Ребята с удостоверениями явились ко мне чуть позже и прямо в палату. Передали привет от полковника Миллера, я выдохнул, как минимум это наши парни.
– Я агент Кэндл, мой коллега агент Шонесси. Мы из Австрийского Управления Внешней Разведки.
Кивнул им в качестве приветствия.
– Соко… лоу, – моя фамилия поддалась им не с первого раза. – На вас в данном случае объявлена охота. Мы осведомлены, что ваши действия под защитой «Пустельги», однако должны вас предупредить о последствиях.
Я снова кивнул.
– Вы поступили разумно, решив не устраивать бесполезной бойни. Однако на будущее: в этот раз мы успели раньше противников из «Гунгнира». Сейчас вы в нашем ведомстве. У нас хватит сил и возможностей вывезти вас в Словакию, где есть перевалочный пункт.
– Жаклин не переживёт.
Агенты переглянулись.
– Полковник Миллер распорядился, чтобы штатные врачи прибыли в перевалочный пункт. Там есть всё необходимое оборудование. Однако это ещё не факт, что они смогут вытащить вашу подругу с того света даже при помощи экспериментальной медицины. Но мы о другом. В следующий раз вам может не повезти, и вы попадёте в руки наших противников. Будьте осторожны.
Тот, что назвался Кэндлом, поправил на длинном носу очки, одёрнул края пиджака, достал из кармана пластиковый пакет с закрывашкой.
В нём болтались те самые флешки, что отнял у Рихтера. Некоторым не повезло, Виктор успел забрать их за собой в ад, обратились пластиковыми осколками.
– Нам передали всё, что было при вас. Увы, мы не сможем спасти ваше оружие, оно будет передано в федеральный арсенал. Однако наших возможностей хватит взять вас под наш арест. Но нас интересует, что на этих носителях?
– Нашёл их у цели. Также, у меня есть информация, которой должен поделиться лично с полковником.
– Вы можете передать через нас.
– Подобное он должен слышать лично.
– Хорошо, мы ему доложим о подобном. Будьте готовы через несколько часов покинуть больницу.
– А на нас не нападут?
– Вы всё ещё интересны «Гунгниру», но не настолько, чтобы штурмовать больницу. А после нашего визита ваша смерть бессмысленна.
Хотел было спросить «почему», но ответ пришёл сам собой. Если они первыми успели меня забрать, значит, я уже сказал всё, что знаю. Планировать акцию устранения дорого и почти бессмысленно.
Они на это не пойдут, разве что…
– Не принимайте таблеток и пищи в ближайшие часы. Могут быть отравлены.
– А те, что давали мне прежде?
– Проверялись лично нами. Выздоравливайте, Соколов…
Мечтал попасть в Словакию в детстве. Тётя Тоня подарила на новый год книжку про страны света; зелёный туристический автобус с глазами и ртом рассказывал обо всём, мимо чего проезжал. Любил представлять себя мальчишкой, что сидит на пассажирском и, прильнув с руками к окну, смотрит на Татры, или с ветерком проносится по улочкам Чичманы.
Фургон АУВР и в самом деле оказался зелёным, но без окон. Везли словно скот, благо, что были скамейки лежанок. Джон забрался внутрь первым и почти сразу же уснул. Как только уместился-то?
Мне предлагалось сделать тоже самое, и я не стал отказываться. Вновь потревожил Юшку, спросил, долго ли до конца сеанса? Верить ей, так остался всего лишь час. Здравый смысл подсказывал, ещё успею в него настрадаться.
Стоило закрыть глаза, как мир совершил гигантский прыжок из мрачного сегодня в не менее поганое завтра. Я был благодарен, что сон хотя бы не моделировал мерзкий утренний привкус во рту.
Контора «Пустельги» такая далёкая, такая родная. Эскулапы пытались вытащить Жаклин с того света. Не знаю, что у них была за аппаратура, знал лишь то, что на выходе они покачали головой, сознаваясь в собственном бессилии.
Жали плечами, убеждали, запихнули в её тело все известные импланты, что только могли и знали. Но сталь не прижилась, вызвала отторжение. Единственное, что смогли – подарить ей день-другой жизни в коме. Уповали на умения Дитриха и Урри на базе, словно те знали заклинание против отторжения.
Здравый смысл шептал, уговаривая смириться. Иногда так случается, просто ты не привык.
Просто я так не привык.
Ногу Джона залатали, меня обкололи стимуляторами, чувствовал себя едва ли не лучше, чем до ранений.
И в то же время очень погано…
– Соколов, ко мне, – Миллер нашёл меня во врачебном коридоре. Я не надеялся, что от моего пустого ожидания что-то изменится. Просто так казалось легче.
Прошагали вместе с ним, поднялись на лифте. В горле страшно пересохло, уже в его кабинете я набрал в бумажный стаканчик приятной прохладной влаги.
Не успел сесть, как вновь открылась дверь. Думал, это Глеб, однако вместо него вошёл сухопарый, вытянутый, словно шпала, парень. Признаки вырождения на лице, половину щеки уродавал жуткий ожог. Картину дополняла трость, его беспокоила левая нога.
Ветеран боевых действий?
Скорее, оператор дронов. Дядя Юра говорил, что часто в их лежбища прилетали вражеские дроны. Взрывались на уровне головы, кого не убивало, уродовало до неузнаваемости. А ему повезло родиться на улице Госпожи Удачи…
– Это Свонсон, наш глава аналитического отдела.
Я протянул ему руку, но начальник штабных крыс решил, что обойдётся без подобных почестей. Хозяин-барин, не настаиваю. Миллер продолжил.
– Флешки, что вам удалось добыть…
– … Поражены вирусами. И зашифрованы в неизвестном формате. Мы можем подобрать декриптор, но для начала должны знать, какого рода на них информация. Знаете?
У Свонсона оказался скрипучий голос, словно у старика.
– Это важно?
– Если мы не знаем тип информации, при декриптизации можем повредить ключевые кластеры.
– Их как-то собирались смотреть на простом цеховом компьютере…
Свонсон сверкнул очами, будто я оскорбил его в лучших чувствах.
– Откуда вам знать, простая та была машина или нет? При вас не было ни одного человека, что разбирался бы в вопросе. Лишь бестолковая солдатня!
– Полегче, Свонсон, Соколов может и ответить, – полковник решил придержать горячий нрав хакера. Тот после предупреждения унялся, обиженно сложил руки на груди. Интересно, в этом игровом сне все, у кого IQ повыше моего, такие несносные задиры?
– Там должна была быть карта. Рихтер перед тем как издохнуть сообщил несколько важных вещей. Говорил про проект, про то, что группам удалось обнаружить примерное расположение. Это должна была быть карта.
– В виде изображения?
Я хотел уже было сказать, что не знаю, но вспомнил, покачал головой.
– Координаты.
Свонсон переглянулся с Миллером, предположил.
– Либо фаэтография, либо точки. В любом случае скверно.
– Что такое фаэтография? – я впервые слышал подобное слово. Полковник дал честь объяснения начальнику аналитического отдела.
Свонсон вздохнул.
– Определение координат относительно солнца. Но для этого требуется знать как минимум долготу. Если это правда фаэтография, значит, у гунгниро