– У каждого человека будет своё видение этой игры?
– Сдобренное вашим опытом. Понимаю, Алексей, при приёме на работу мы упоминали о подобном лишь вскользь. Вам ведь на самом деле всё равно. Даже то, что вы собирались совершить – лишь защитная реакция на неудачу. Вы схватились за возможность исправить ошибку. Это похвально, за такое детям дают орехи в меду. Но я не хочу рисковать всей проделанной работой ради пустого идеализма.
– Я всего две недели отработал.
– И то верно, – весело поддакнул Максим. – Но даже этого вполне достаточно для того, чтобы не желать утратить уже обретённый прогресс. Нам придётся начинать всё сначала, а вы отправитесь на свалку истории, «Майнд-тек» вычеркнет вас из своей жизни, отправит в свободное плавание.
– Это плохо? – на моём лице отразилось недоумение, а куратор пожал плечами.
– Для кого как. Взгляните на это со стороны не простого человека, а того, кто успел стать значимой фигурой в играх двух корпораций. Камнем преткновения… И если сейчас я прикрываю вам спину, то в том случае придётся умывать руки. А корпорации не любят тех, ради кого им пришлось тратить административные ресурсы и влияние. Убить не убьют, но люди же не дримейджи. Для них жизнь продолжается даже после того, как они откроют глаза…
Глава 26
Едва открыл глаза, словно ощутил себя вынырнувшим из жуткого кошмара. Тяжко дышал, слыша как гудит внутренний воздухоочиститель, а вентиляция обдаёт потоком свежего пьянящего кислорода.
Мешались в кучу мысли, а мозг, ещё недавно вырванный с поля боя, а после из врачебных палат, пытался спешно сориентироваться.
С переменным успехом.
Максим не в одной со мной гибернационной камере – уже плюс. Вторая приятность – улыбчивое лицо Маши, едва распахнулась крышка капсулы.
Полотенце, спрей, бутыль минеральной воды на столике рядом. Утёр вспотевшее лицо, скрутил крышку бутылки, осушил ту парой глотков, давненько не чувствовал подобной жажды.
Прошло всего восемь часов. Позади целая полная побед и обидных поражений бесконечность.
Словно по команде открывались иные капсулы, почему-то подумал, что прежде не обращал на это внимания. Спешил выкарабкаться и нырнуть под струи душа сразу же, как только окажусь на ногах.
На негнущихся ногах, двинул в сторону уборной, никто не желал встать у меня на пути. Оглянулся, прищурился, замухрышка-Андрей невесть зачем принялся вертеться рядом с моей капсулой, а его ведь тут даже быть не должно!
Но не прогоняли. Перед глазами плыло, было бы неплохо поплескать водой, промыть их и прийти в себя. Но даже сквозь полусонную пелену видел, как он открепил какой-то короб. Словно крысёныш оглянулся по сторонам.
Мозг требовал действий, реакции на случившееся. Спешно обрабатывал варианты: крикнуть во всеуслышание? Сказать Маше? Доложить Максиму?
Сначала поговорить лично.
Давно заприметил, что он любит обыденность. Словно игровой персонаж прошлого столетия имеет лишь паттерн поведения, ходит одними и теми же путями.
И теперь пойдёт на этаж ниже в сторону раздевалки, уходил он не последним, но и далеко не в числе первых. Двинет к лифту, а потом…
Я выскочил к лестничным пролётам, идеально гладкие перила манили вспомнить дедову науку. Тот любил хвастать, что умел съехать на заднице по перилам быстрее остальных и показал мне пару приёмов.
Пришло время ими воспользоваться.
Только бы в лифте он был один. Лихорадочно соображающий мозг не желал нырять в детальность, оставляя целые куски созревшего плана на многострадальный «авось».
Мне повезло.
Клацнул колокольчик, лифт распахнул двери. Андрей при виде меня успел испугаться, я явно не тот, кого он ожидал здесь увидеть. Распахнув рот, он смотрел на меня, словно кролик на удава, медленно тянулся ладонью к приборной доске.
На помощь позвать хотел? Или всё-таки нажать на кнопку иного этажа?
Ни того, ни другого сделать ему не позволил. Схватил за грудки, выволок из лифтового салона, поставил перед собой.
Руку на плечо, настойчиво потянул за собой. Андрей едва, будто захмелевший, переставлял ноги.
– Привет, дружище! Давненько не виделись! – яду в моих словах хватило бы на десяток Сократов. Жаль, что Андрюха на античного мудреца не потянет, даже если накинет на себя древнегреческую тогу. Или Сократ не греком был?
Объектив камеры никак не отреагировал, когда я подвёл его к вендинговому автомату. Невесть откуда в кармане завалялась мелочь и тут же провалилась в недра голодной машины.
Холодная алюминиевая банка ударила по днищу, тут же оказалась в моих руках. Сунул ему, словно угощение, Андрей принял безропотно.
– Дружище, ты ничего не хочешь мне сказать?
– Н-нет… – он оробел ещё сильнее прежнего.
– Например, как «Айм-мит» тебе приплачивает? И что ты носишься на побегушках у ещё одного куратора? Не стесняйся, расскажи, я выслушаю… Что с Максимом? Его манера речи тебя не удовлетворяет, и ты решил сменить сторону? Шило на мыло? Во сколько же оценили твою совесть?
– В-вы с у-ума сошли? Да о чём вы говорите? – он спихнул с себя мою руку, вырвался, встал передо мной, неприязненно щурясь. Он трус, тюфяк и слизняк. Но какие-то намёки на яйца у него и правда есть.
– Кармашки выверни, и ясно станет. Или мне лучше под камерами да охрану позвать?
Он побледнел, не думал, что лицо буквально может обрести цвет мела. Дыхание давалось ему с трудом, казалось, ещё чуть-чуть, и бешено колотящееся сердце проломит ему грудную клетку.
– Оно того не стоит, Алексей.
У спасителя Андрея был знакомый голос. А ещё солнцезащитные очки и зимнее пальто. Максим готовился идти домой, но не упускал меня из виду.
Куратор, иначе и не скажешь.
– Отпустите нашего юного друга.
– Он…
– Отпустите, Алексей, – он сказал с нажимом. Я развёл руками, делая безмолвный выпад, да разве ж его кто держит. Офисная крыса исчезла из виду, умчавшись, не оборачиваясь. Уверен, будь он на месте Т-1000 легко бы догнал мопед Джона Коннора.
Я отвёл взгляд, прежде чем вздохнул и набрал побольше воздуха в грудь.
– Да какого чёрта?
Мерно раскачивалась ёлочка освежителя воздуха внутри салона. Времена шли, годы бежали, а нечто осталось неизменно. Её форма словно монолит стабильности.
– Андрей работал на меня, – без лишних предисловий начал Максим.
– Тот короб…
– Мне нельзя вмешиваться в игровой процесс. Ни под каким предлогом.
– Считаете меня настолько хорошим работником?
Куратор неопределённо повёл плечами.
– Хорошим. Достойным. Интересным.
– Я думал, Андрей работает на «Айм-мит».
– Как забавно слышать это с вашей стороны, Алексей!
Я похолодел словно под учительским взглядом. Неприятно осознавать, что в мире есть те, кто способен нагнать на меня жути. Не каждому противнику удавалось…
– Как бы там ни было, Андрей не тот человек, которого вы ищите. Он верен, послушен, в меру труслив. Спасибо, что не стали ворошить его карманы под камерами, это могло плохо кончиться.
– Для вас?
– Для всех. Какой прок, если меня отстранят, вам назначат кого-то иного, вы начнёте не справляться с собой и потеряете работу.
Я отвёл взгляд, а он вздохнул, но тему развивать не стал.
– Всё ещё уверены в том, что смогли бы переделать как надо? Напрасно. Вы бы погибли, а мне пришлось бы с вами проститься. Такая себе перспектива. Научитесь жить с потерями, как подобает военному человеку. Иначе впадёте в синдром «добряка».
– Это что ещё за дрянь?
– Игровой синдром. Знаете про жанр «РПГ»? Где можно отыгрывать злодея?
– Шапочно, – я скорчил гримасу. – В детстве было особо не до игр.
Максим многозначительно кивнул.
– Понимаю. Так вот, не вдаваясь в излишние подробности, лишь единицам удавалось быть злодеями. Потому что в каждом из нас заложены социологические механизмы. Воспитание, мировоззрение… блок мультиков субботним утром. В них нас учат жалости.
– То есть?
– Читали «Преступление и Наказание»?
К его удивлению, я кивнул. Произведение лет двадцать пять назад изъяли из школьной программы. Но сослуживец советовал почитать, сказал, многое пойму. Дело было вечером, делать было нечего…
– Главного героя изъела собственная совесть. Он оказался способен на поступок. Дрянной, скверный, отвратный, называйте как хотите, но не способен принять его. Игроки также: они прекрасно осознают, что мир игры существует лишь тогда, когда включена приставка. Выруби свет – и всё схлопнется, не успеет даже сохраниться. Но им жалко персонажей, они проникаются к ним человеческими чувствами. Гнетёт осознание, что вон у того селянина с вилами и так жизнь не сахар, а тут ещё ты решил им навалить…
Он выдохнул, посмотрел напротив. Хмыкнул, указав пальцем.
– А вот и институт, где учится ваша дочь.
– Это к чему?
– Просто. Вы знали?
Я покачал головой. Стало стыдно, я ведь даже не поинтересовался. В голову настырно лезла пустая решительность. Жаждала действий и поступков. Моргнул, казалось, учебная гибернационная капсула призывала осуществить задуманный план.
Как там сказал Вениаминович? «Найдите, изыщите способ»? Вспомнив про куратора из «Айм-мита», почуял, как внутри заворочалось пустое любопытство.
Не спросить было попросту невозможно…
– Максим, что у вас… с Игорем? Выглядит так, будто вы знаете друг дружку. Школьные друзья? Соперники?
Куратор осмотрел меня с ног до головы, подобного вопроса он не ожидал. Я указал ему жестом не сводить глаз с дороги, надеялся добраться домой к ужину и желательно живым.
– Коллеги.
– Не понял?
– Он куратор и я куратор. Не берите в голову, Алексей.
– И всё-таки… он когда-то работал в «Майнд-тек»?
– Вы догадливы. Что ж, если вам так интересно… – Максим выдавил из себя самую фальшивую улыбку, на которую только был способен. – Раньше он работал в «Майнд-тек». Ему предложили больше в корпорации конкурентов, он согласился. Типичная скучная история. Удовлетворены?