– А мне думалось, меж вами конфликт…
– Если я вам не солгал и сказал правду, Алексей, люди, числящиеся кураторами в корпорациях, не очень любят, когда их допрашивают почём зря. И могут наврать с три короба.
И в самом деле, чего я ожидал?
– Людям свойственны конфликты. Интересов, жизни, мировоззрения. Если вычеркнуть из нашей жизни конфликты, то – бум! Мир перевернётся, встанет с ног на голову, а мы помрём со скуки.
– Это ещё почему?
– Нет ничего хуже, когда с тобой согласны. Не возразят, не вызовут справедливого возмущения. Видели когда-нибудь кукол в «Детском Мире»?
Кивнул. Стройные ряды одинаковых Маш и Барби соревновались друг с дружкой в искусстве рисованной улыбки.
– Они одинаковы. И у них нет конфликтов. Не о чем спорить. В конце концов, читали когда-нибудь книгу о том, где у людей всё прекрасно?
Попытался представить, ну и скучное же выходило чтиво…
– К чему такой длинный пассаж? – спросил у него, глядя в окно. – Попытка увести разговор в сторону?
Максим довольно хмыкнул.
– Узнаю того Алексея Соколова, что принимал на работу. Проницательны, придирчивы к мелочам. Оставайтесь таким и дальше, просто не позволяйте мелочам затмить собой нечто большее. Что же до конфликтов… Вы в корпорации, Алексей.
– Я заметил. Над входом вывеска такая большая…
– Вы в корпорации, – куратор перебил на этот раз с нажимом, заставил меня умолкнуть. – А корпорация целиком и полностью состоит из конфликтов. Немало людей, что хотят подсидеть меня. Немало людей, которых хочу подсидеть я.
– Как-то уж очень… откровенно, – признался ему я и представил, что дерусь с Марьяной за право лезть в гибернационную камеру. И при первой возможности готов вырвать её оттуда вместе с проводами датчиков.
Стало противно до тошноты, Максим позволил себе ухмылку, увидев выражение на моём лице.
– Да, Алексей. Это в самом деле отвратно настолько, насколько вам подумалось. Но это жизнь. Вы всего лишь работник, вы мелки на моём фоне.
– Нравится быть великаном?
Максим пожал плечами.
– Не особо. Я тоже не так громаден, каким хочу представляться. Главы корпораций улыбаются друг дружке, ходят на благотворительные вечера, смеются и пьют вино. Обмениваются сплетнями, делятся опытом кто с кем когда переспал. А за спиной строят друг дружке козни…
Я ждал, что с мгновения на мгновение уличит меня во лжи. Хитро улыбнётся, подняв взгляд, сверкнёт солнцезащитными очками и скажет, что я сам нечист на руку. И мне совершенно нечего будет ему ответить.
И что последует дальше? Шантаж? Угрозы? Работать на него против Вениаминовича только как дезинформатор?
Увяз коготок – всей птичке пропасть…
Но он промолчал.
Чувствовал себя мерзким предателем, когда он по старой привычке высадил меня недалеко от дома. Словно желая перебить волнение, в голову влезла непрошенная мысль, а зачем мне вообще автомобиль? Когда в последний раз садился за руль? Здесь едва ли не целая толпа тех, кто горазд драться друг с дружкой только лишь за то, чтобы в эту ночь я прокатился вместе с ними.
Скособочило от двусмысленности прозвучавшего. Сплюнул наземь. Глянул в сторону возвышающегося здания университета. Максим его будто на грех помянул, а может, специально?
Мозг лихорадочно боролся с тем, что лезло в голову. Вопрошал, мало мне, что ли, за сегодня чуть не совершённых глупостей, требовалось ещё?
Требовалось ещё.
Набрал Оксанкин номер на телефоне. Три гудка, усталый ответ. Сегодня же пятница, а она над уроками корпит?
«На выходные в университете только охрана. Дедок-пенсионер. А… тебе зачем?»
Слова недавнего разговора жужжали в голове наставлением, призывом к действию. Прав Максим, отчаяние толкает к пропасти глупостей…
– Оксан, я сегодня задержусь.
Если в прихожей меня ждала Мегера, то сейчас на том конце провода зарождалась настоящая фурия.
– Опять!? Пап, да сколько можно! Я сегодня котлет нажарила! Ты же говорил, всего лишь тестируешь игровые сны. На чём там задерживаться?
Умная девочка, вся в меня. Где-то внутри затрепетала неподдельная гордость.
– Нужно подписать несколько бумаг. О неразглашении, плюс пройти обследование у штатного психолога. Серьёзные дела, – говорил как можно уверенней, женское сердце не почуяло подвоха и успокоилось. Глянул на часы и выдохнул в трубку: – Буду через час. Максимум через полтора.
– Жду.
«Рысь» мирно спала на стоянке. Сесть в неё – попасть в объективы камер. Полиция в последнее время насажала этих штук на каждом углу. Сработало, преступлений стало кратно меньше, а те, что случались, раскрывались почти мгновенно.
Шмыгнул носом, натянул капюшон куртки. Следовало поучиться у Романа конспирологии простой, но действенной. Шёл дворами, благо, знал короткий путь. Когда-то в той стороне жила одна симпатичная девица, на которую были планы. Но не сложилось.
Университет, будто наживка, маячил перед глазами. Хрустел под ногами снег, изо рта валил пар. Собачники с опаской глядели на меня, то ли шестым чувством ощущали то, что я недавно учудил с собакой отвязной троицы, то ли принимали меня за огнедышащего дракона.
В любом случае лучше держаться подальше.
Чуть не угодил под колёса на пешеходном, угораздило же идти не на свой цвет! Водитель, едва успевший затормозить, нашёл утешение в гадостях, что ещё долго летели мне в спину.
Под хохот загулявшейся малышни поскользнулся на льду, шлёпнулся на пятую точку. Рыкнул на них, словно волк из новогодних сказок, заставил разбежаться. Наседками всполошились уткнувшиеся в экраны телефонов мамочки, навёл же я шороху.
Им смешно, мне не очень. Копчик застонал, спина время от времени давала знать, что ей ближе уют дивана или, на крайний случай, кресла с откидной спинкой, но точно не холод промозглого зимнего вечера.
Университет походил на спящего великана. Трёхэтажный, монолитный, с плиточной облицовкой. Стальные ворота с шипами наконечников от посягательств любопытных да неуёмных.
От меня, в общем.
Вздохнул, снял перчатки, бросив их в снег. Надо не забыть забрать на обратном пути. Глянул на собственные почти мгновенно взятые в оборот зябким холодом ладони, кожа начала краснеть.
Сдал немного назад, надеясь что в этот раз антискользящий протектор подошв не подведёт. Разбежался, врезался ногой в прутья, перехватился руками и швырнул собственное тело вверх.
Приземлился мягче, чем думал. В ушах стоял грохот закачавшейся ограды. Да что ж так громко-то?! Нырнул за прикрытие ближайшего сугроба, заметив, как разом в соседней многоэтажке вспыхнули зажжёным светом пять окон. Любопытные спешили глянуть на хулиганов, что решили посягнуть на мирный покой дома науки, но ничего не увидели.
Теперь можно было выдохнуть.
Оксанка не врала, из охраны оказался ровесник дяди Юры. То ли в университете совсем нечего было красть, то ли «Майнд-тек» решил экономить именно на охране.
Вооружённый метлой да фонарём он высунулся из сторожки следом за любопытствующими.
– Тьфу, пропади ты пропадом, чёрная зараза! Нехристь, нечисть, чур, сгинь! – он бормотал, будто читал страшное охоронное заклятье. Видать, привык к подобным стукам…
Первым делом я проверил окна. Рабочие классы не трогал, как и смотровые, а вот кабинеты преподавателей были тем, что мне нужно.
Всегда отыщется разгильдяй, что, заработавшись до ночи, забудет захлопнуть на щеколду. Ставни скрипнули, но пустили внутрь. Ботинки снял до того, как коснулся ногами ковролина, незачем оставлять столь явных следов. А те, что на снегу, уже через час занесёт зарождающейся метелью.
Выдохнув, воздал хвалу тому разгильдяю, не будь его, пришлось бы карабкаться по пожарной лестнице, а то и вовсе проникать через незапертый пожарный лаз. И что-то мне подсказывало, что обледеневшие перекладины с перилами не лучшая в мире опора.
Можно было бы и силовым методом. Кирпич в окно, охранника оглушить. Но вандалить в месте, где теперь учится моя дочь мне не позволила банальная совесть.
Внутри оказалось тепло, исправно работали обогреватели. Это теперь во всех университетах так? Вспомнилась собственная зябкая, свободная для сквозняков школа, слышал, директора посадили за растрату выделенных на ремонт денег…
Указатели на каждом шагу, заблудиться можно было разве что чудом. Я вслушивался в каждый шорох, явится дедок, и конфликта не избежать. Но божий одуванчик решил отдаться на откуп молитвам.
Гибернационная капсула стояла в учебном классе. Старая, видавшая виды, прошлое, если не позапрошлое поколение.
Забрался внутрь. Ложемент оказался грубоват и неказист. И сделано всё как будто для подростков, было тесно.
Ничего, потерплю. Активировал изнутри. Приборная панель пряталась ровно там же, где и моё устройство. Здравый смысл успел испугаться, что, если при включении этой штуки вечером активируется тревога? Безмолвная, тихая, с подачей сигнала на пункт охраны?
И тогда сюда уже прискачет не дедок, а хорошо вооружённая охрана «Майнд-тек». Как будто я в самом деле собирался с ними стреляться…
Кто не рискует, тому шампанского не наливают. Мысль бальзамом легла на растревоженную душу.
Выругался на старую машину, моя бы капсула уже трижды отправила меня в сонный сеанс. Эта находила извращённое удовольствие в десятке вопросов: а точно ли я уверен, что хочу спать?
На лицо опустилась кислородная маска, сонный газ ударил в ноздри сладким дурманом. Персональный ассистент не обладал таким же изяществом, как Юшка. Даже наоборот, роботизированный, бездушный голос, не было виртуального воплощения.
Он затараторил заложенную в него программу приветствия. Интересно, так при каждом запуске, или различив нового пользователя? Последнего бы не хотелось, кто знает, какую информацию он сохранит обо мне?
– Расскажи про коридор Неппера, – использовал тот же трюк, что и в прошлый раз. Персональный ассистент недовольно загудел, прежде чем озвучить ожидаемое: «Нет Доступа!»
Я сглотнул, выдохнул, услышал, как электронный обитатель капсулы сгинул в перезагрузку.