– Хорошо. Мои люди принесут. Прямо к двери. Не заставляйте меня ждать.
– На следующей неделе я принесу вам носитель и…
– Да-да?
– Катитесь к чёртовой матери! Не желаю больше никогда в жизни видеть вашу рожу.
– Поосторожней со словами, Алексей. Не самый лучший тон для разговора с тем, кто может сломать ваши жизнь и судьбу, словно соломинку.
Удивительно, но мне удалось уязвить то ли его самолюбие, то ли гордость, не так уж и важно. Здравый смысл зашептал, что прямо сейчас хожу по самому краю тонкого льда, а под ногами уже паутина трещин.
Сержант говорил, либо иди до конца, либо не разевай рта.
– А мне он кажется самым подходящим для того, кто явился в мой дом с угрозами.
Вениаминович прочистил горло, развернулся и безмолвно пошёл вниз. Натянул на голову шапку, горделиво удаляясь прочь. А мне-то думалось, брякнет напоследок что-то вроде «вы ещё об этом пожалеете».
Черти с ним! Я уже собрался возвращаться в квартиру, как он окликнул в очередной раз.
– Я явлюсь к вам рождественским призраком в понедельник. Принесёте носитель, и я исчезну из вашей жизни. Навсегда. Приятно было повидаться, Алексей. Жаль, что не оправдали возложенных на вас надежд…
Глава 14
Спал хуже, чем в прежние дни. Среда походила на конец недели, впервые за долгие годы внутри вновь затаилась усталая отрешённость. Не хотелось вставать, не хотелось идти.
Чуял себя также, когда из тридцати нас с задания вернулось четверо. Сохранил жизнь, но оставил часть себя.
Вчера я оставил часть себя то ли в разговоре с Оксаной, то ли в страстных сплетениях со Светой. На ум приходило всякое, не было предела фантазии?. А вдруг ребёнок, а вдруг шантаж? Светлана выглядела как тот человек, кто способен на такие манипуляции в достижении желаемого.
Оксана что-то лепетала, встав пораньше, слушал её сбивчивые объяснения вполуха. Кивал невпопад и даже что-то отвечал, замечая лишь то, как вместо того, чтобы порушить возникшую меж нами стену, щедро насыпаю свежих кирпичей. А ведь вчера всё так хорошо складывалось!
Девчонка выглядела невыспавшейся, кажется, совесть взялась за неё, словно за лакомство. Думал, её совестливые страдания дадут хоть какое-то облегчение. Вместо того надо мной нависла тень собственного отца. Словно избиваю ребёнка, только не ремнём.
Чем похуже.
Облегчение окутало душу, лишь когда захлопнул за собой дверь. Ощутил себя одним из тех, о ком говорила Мира: унылым человеком, что хочет убежать от ранящей реальности в мир снов, где всё радужней и привычней.
Неужели война и в самом деле мне настолько (ближе, родней)привычней? Военный омут, из которого нет возврата.
У двери наткнулся на сумку. Спортивную, видавшую виды, мне под стать. Почему-то заранее знал, что там будет. Так и оказалась: форма техника, в которой гуляют по лаборатории ребята Маши, и бейджик с моим лицом. Штрихкод и витальная полоса, переливающаяся всеми цветами радуги, покоились под ламинатом. Пластик по краям был обхватан и загнут, сёкся на слои. Это Вениаминович за один вечер такое сделал? Стоило отдать должное, к делу в «Айм-мит» подходили со всей серьёзностью.
К слову о Мире.
Мира походила на тигрицу. Голодную, злую, готовую кинуться на меня, орудуя когтями и клыками. Чего это она так завелась с утра пораньше?
Вместо запаха духов до меня донёсся аромат бургерного соуса. Не иначе как недавно позавтракала, а теперь жаждала чего-то другого.
Не люблю ходить вокруг да около.
– Ты чего?
– Что она вчера сказала?
– Кто? – я не сразу понял, что речь о Светлане. Мира выглядела так, словно с недавних пор заимела на меня права и сейчас страдала от ревности. – Мы поговорили о детях…
– Не вздумай её слушать. Она манипулятор, каких поискать. Актриса.
– А выглядит серой мышкой, – чуть не подавился собственными словами, вспомнил, как легко ей удалось завладеть моим вниманием. Заставить взять под руку, проводить до ближайшей подворотни. Я не поддался её напору лишь чудом, но клянусь, что в следующий раз не стану держать себя на коротком поводке.
Нина, Мира, Маша – хорошие девочки.
А Света настоящая женщина.
– Может, погуляем сегодня с тобой?
– У меня дома бунтующий подросток в дочерях.
Оксанка обещала взяться за ум, да что-то мне подсказывало, что дал ей слишком много свободы и слишком много доверия. Это редко когда приводило к чему-то хорошему.
Мира удручённо, но понимающе покачала головой.
– Просто мы часто видимся всего лишь тут, на работе. Да что там часто, всегда! А ты… притягательный. Не такой, как эти хлюпики. Они хотят убежать в тот, гибернационный мир от проблем.
– А ты наоборот?
Она кивнула, шмыгнула носом.
– Наоборот.
– Зачем же тогда работаешь, если не нравится?
– Я не говорила, что не нравится. Просто…
Интересно, сколько значений за словом «просто» прячет обыкновенная на вид девчонка?
– Вот что, давай провожу тебя сегодня до дома. Раздавим по молочному коктейлю, просто поболтаем, пройдёмся. Погода на улице блеск! Идёт?
Она засияла, словно ёлочная игрушка.
– Всё в порядке? – на Маше не было лица. Мне впору было задавать ей тот же вопрос, но не осмелился. Плохая погода, не выспалась, нет настроения, в конце концов я не мамочка бегать с платочком за каждой.
А они и не требовали…
– Более-менее, – отозвался я, забираясь в капсулу и стараясь не думать. Пока добирался до работы, в каждом отражении видел Вениаминовича. До скрипучего мерзким голосом он требовал должок, иначе расследованию конец.
Шантажист хренов!
Привычная мгла коснулась рассудка, заставила провалиться в неё без остатка.
Юшка выглядела до непривычного довольной и до суетливого нетерпеливой, словно не могла дождаться моего возвращения.
– Поздравляю! Вы достигли новых вершин совершенства и получили несколько уровней. Желаете распределить очки умений сами или доверитесь мне?
Совесть вздохнула и спросила, правда ли я собираюсь сделать то, что собираюсь? Шаг, за которым пропасть. Возврата не будет, мосты запылают адским пламенем.
Хмыкнул, на миг представив. Воображение с недавних пор работало в разы лучше. Это не мосты горят, это всё вокруг меня объято пламенем.
Не шагну и сгорю сам.
«Подумайте о дочери…»
– Юшка, дай доступ к настройкам игры.
– Я… я… я не… нет доступа, – системная фея пошла рябью. Ещё пару мгновений назад полное радости лицо сменилось угрюмой маской расстройства. – Желаете открыть отладочное меню?
Утвердительный ответ заставил её застыть на месте. По зрачкам глаз побежали волны, сверялась с протоколами доступа. Меня терзал детский страх. Что, если лазейку уже прикрыли? Не могли ведь не прикрыть, обязаны были!
Доступ в отладочное меню выпал перед глазами. Словно джинн, готовая слушаться и повиноваться, Юшка терпеливо ждала приказов.
Приказов не было, всё сделаю сам. Строки вопросов бежали перед глазами в выскакивающих меню. Точно ли уверен, что желаю перенаправить поток информации в другое место? Казалось, я столько раз в жизни не говорил «да». Словно на бракосочетании с гибернационной капсулой…
Вспотел от волнения. Интересно, что сейчас видят мои наблюдатели? В прошлый раз, когда получил доступ к отладке, никто не обратил внимания. Таил надежды, что сейчас ровным счётом точно также.
Времени на выбор умений не осталось. Закусил губу. Это скверно. Предстояло штурмовать тюрьму в джунглях. Ладно, значит, буду просто осторожней.
– Юшка, загружай!
Привычного ответа не последовало, только сейчас заметил, что её нигде нет, словно испарилась. Стало не по себе. По коже побежали мурашки, тело напряглось, ожидая жуткого, словно бешеное заколотилось в груди сердце.
Вокруг меня собирались вихревые потоки, почуял себя в свободном падении. А что, если, перенаправив передачу данных в другое место, я что-то нарушил в уже устоявшейся системе?
– Коридор Неппера, – подсказал воспалённый мозг. Словосочетание ярко вспыхнуло прямо в голове, заставило неприязненно зажмуриться. Словно злостный разбойник, страх заставлял память выворачивать карманы, вспоминал всё, что рассказывала про него Юшка и Оксанка.
Морфическое явление, когда два потока информации схлёстываются, накладываются друг на дружку.
Словно слиплись два сна.
Холод пробежал меж лопаток, где-то глубоко внутри зарождалось жуткое любопытство, а что теперь?
Ответ не заставил себя долго ждать…
Ударился об пол, из груди вырвалось дыхание. Попытался встать на ноги, но тут же заныл ушибленный затылок. Обо что это?
О древко вражеской алебарды. Стоявший надо мной был одет в просторные диковинные одежды. Мешковатые штаны пузырём, смотанные в ком тряпки на голове, тёмная кожа лица.
В глазах плескалось сплошное недружелюбие.
Попытался вспомнить. Такого в моём сне не было!
Как не было и цветастых, выложенных плиткой палат. Перед глазами рябило до тошноты.
– Ползи так, погань! Во славу княгини!
Древко в очередной раз опустилось теперь уже на многострадальную спину, жалеть меня здесь никто не собирался.
Третий удар не случился, извернувшись, я перехватил за край копья. Стражник вскрикнул то ли возмущённо, то ли удивлённо. Я рванул оружие на себя, заставил его податься вперёд и пружинистым движением выпрямился.
Апперкот угодил ему прямиком в кадык. Стражник схватился за горло, пуча глаза, будто выброшенная на берег рыба. Я же пытался сообразить, чей это сон? Ответ витал в воздухе, но ускользал всякий раз, когда пытался его озвучить.
А через миг стало не до того.
– Мятежник убегает! Убить! Во славу княгини!
Я перехватил копьё поудобней, окончательно вырвав его из вражеских рук. Полные ненависти взгляды окружали со всех сторон, стража спешила воздать мне за поверженного собрата. Как будто я в самом деле собирался ждать…
Через окно выскочил на улицу, второй этаж показался пустяком. Ноги приземлились в мягкий, нагретый солнцем песок. Не зная устали, в тот же миг рванул прочь, лишь краем глаза зацепив полный любопытства взгляд с балконной ложи.