Отдав команду на срочное перемещение, Руэнтос провел рукой по лбу и заметил, что не только лоб, но и все его тело покрылось испариной. Рядом раздавалось громкое сопение. Скосив глаза, полковник посмотрел на министра Вильяса, тупо и внимательно таращившегося в темный экран монитора, как будто там что-то можно было рассмотреть. Он открыл рот и хотел привести министра в чувство, но в это время пошли доклады наружки о движении автомобиля Осколова и занятии позиций группами захвата. Опаздывало только видеонаблюдение.
В 15.27 поступил доклад, что автомобиль Осколова въехал в квартал и медленно движется по пыльной улочке к указанному террористами дому. Полковник потребовал срочное описание строения и, сделав зверское лицо, показал крепко сжатый кулак старшему видеоинженеру. Тот растерянно пожал плечами и начал что-то быстро лопотать по переговорному устройству. Устные доклады шли один за другим.
15.28 – машина остановилась около дома – одноэтажного строения из белого известняка, выходящего на улицу двумя небольшими окнами, закрытыми деревянными ставнями. Металлическая калитка вела во двор. Забор был густо обвит виноградными лозами.
15.31 – группы захвата доложили о занятии позиции по углам квартала и готовности к проведению штурма.
15.32 – из калитки появился невысокий, коренастый, по виду – лет тридцати пяти мужчина и подошел к машине. Из динамиков донеслось:
– Вы привезли то, что у вас требовали?
– Да. Как вы и говорили. Все находится в багажнике.
– Давайте ключ.
– Где мои жена и дочь? Сначала я хочу их увидеть.
– Они в доме, ждут вас.
– Я должен убедиться, что они живы, и только тогда отдам вам деньги.
– Пожалуйста. Если вы так настоятельно этого требуете, следуйте за мной.
15.34 – Осколов вышел из машины и вместе с мужчиной направился через калитку в дом.
15.35 – связь резко прервалась. Из динамиков доносился только фоновый шум.
Счет пошел на секунды. Оглянувшись, полковник наткнулся взглядом на умоляющие глаза министра Вильяса. Отрицательно покачав головой, Руэнтос повернулся к видеоинженеру, и в это время включился монитор. Залитая солнцем пустынная улица; метрах в ста пятидесяти от камеры – одиноко стоящий автомобиль дипломата.
15.38 – из дома появился тот же коренастый мужчина, не спеша подошел к машине, открыл багажник, вытащил мешки с деньгами и направился к калитке. Из этого следовало, что Осколов встретился с женой и дочерью.
15.39 – Руэнтос дал сигнал готовности к захвату.
15.40 – команда на штурм. Появился фургон, на большой скорости летящий с дальнего конца улицы. Такой же фургон пронесся навстречу ему мимо телекамеры.
Ослепительный взрыв… Обе машины резко затормозили, не доехав каждая метров пятьдесят до объекта. Обломки кирпича и горящих досок разлетались по улице, падали на соседние дома и остановившиеся автомобили. Черный дым столбом взметнулся над деревьями…
Глава 1. Возвращение
Лайнер резко накренился на левое крыло, а затем выровнялся. Качнуло еще раз, но уже более плавно. Пассажир в девятом ряду на секунду поднял веки и взглянул в иллюминатор.
Самолет менял курс. Вадим закрыл глаза и попытался задремать, но это ему так и не удалось сделать. Курс лайнера изменился, и сквозь стекло начали просачиваться косые солнечные лучи. Щеке стало тепло, несколько щекотно, и сон стал медленно уходить. Вадим нарочно постарался как можно дольше удержать это состояние на границе забытья и реальности.
Пришли на память слова Мао – инструктора курса выживания:
– Ваш отдых и восстановление организма – тоже оружие.
Они в тот момент лежали по горло в вонючей грязи после суток усердного ползанья по ней же и проклинали инструктора, тренировку, отдел и заодно самих себя. Кличка Мао, несмотря на исконно славянскую внешность, пристала к Сергею за то, что он практически любые наставления и советы облекал в форму цитат. Сначала было смешно, потом грустно, а в конце концов неоднократно повторяемые фразы начинали всех раздражать. Однако в реальной обстановке почему-то его слова всплывали из глубин памяти и оказывались как нельзя кстати.
О педантичности Мао в центре подготовки ходили легенды. Одна из любимых его фраз: «Инструкции вам сохранят жизнь», исполнялась им неукоснительно даже в семье. Если жена покупала какой-либо бытовой прибор или кухонную утварь, то благоверный допускал ее к эксплуатации кастрюли только после того, как сам, внимательнейшим образом изучив инструкцию по работе с агрегатом, включая рецепты приготовления голубцов и борщей, рассказывал, заставляя подробно повторять за собой, правила пользования оной принадлежностью. И только после этого вышеперечисленные борщи и голубцы имели право вариться в данной кастрюле.
Но, к чести его жены Марины, на качество приготовления пищи и нежность к своему педантичному мужу инструктажи влияния не оказывали. Более счастливой семьи Вадим не встречал и таких вкусных украинских борщей не пробовал никогда в жизни.
Марина, всегда хлебосольно встречавшая друзей мужа, особенно ласково относилась к холостому Вадиму. После похвал в адрес свой, пищи на столе и утоления мужчинами первого голода она приступала к животрепещущему вопросу немедленного поиска невесты для своего гостя. Гость только отшучивался тем, что он обретет ее тогда, когда его накормят таким же вкусным борщом. Марина, рассердившись, предлагала в спутницы жизни свою бабушку, у которой научилась готовить.
А о секрете борща Марина говорила, что все очень просто – самое главное, чтобы количество компонентов в нем было не менее девяти исключая воду, соль и перец. Вадим пытался представить, что же можно натолкать в кастрюлю, но его фантазии не могли перешагнуть число шесть, и он признавался, что женщины всегда более изобретательны по сравнению с мужчинами в кулинарии, в хозяйстве и вообще – более умны.
После такого признания беседа окончательно приходила к выводу о необходимости немедленного соединения неухоженного и бестолкового индивидуума мужеского пола в лице присутствующего гостя с умным и заботливым лицом прекрасной и, как точно заметил Вадим, умной половины человечества. Причем лишь с одной благородной целью: спасением от нравственного и физического прозябания, увядания и вообще никчемного существования на нашей суровой и грешной земле.
Вадим смеялся, а Сергей Мао молчал и довольно ухмылялся, вставляя изредка для подогрева реплики о вреде и пользе семейной жизни.
Но Сергей мог быть и другим – жестоким, распаленным, плюющим на все инструкции и запреты. Однажды вдвоем они вышли на лагерь наших специалистов в Кулунде и увидели растерзанные тела женщин и распятых на деревьях детей. Вопреки всем инструкциям и планам трое суток длилась погоня, и только трупы огрызавшихся как шакалы «повстанцев» вехами оставались гнить в саванне. Не было произнесено ни единого слова. Они превратились в автоматы для убийств. Только жесты и взгляды. Тогда Вадим испытал потрясение, впервые приняв участие в казни женщины, если можно ее так назвать, которая являлась руководителем банды.
На третьи сутки, на рассвете, Мао и Вадим блокировали остатки группы в хижине, спрятанной в небольшой рощице. Редкие акации окружали приют измотанных погоней бандитов. Невысокая трава не давала достаточного укрытия и маскировки, но предрассветные сумерки позволили подобраться близко к объекту. Охрана хижины была организована на удивление грамотно. Часовые располагались по системе W: четверо по периметру, один в середине, контролируя в движении остальных. По расчетам преследователей, в хижине находилось еще трое бандитов.
Времени на раздумья не было – скоро станет светло и трава уже не спасет и не спрячет. Мао протянул руку и, мягко вдавливая пальцы в предплечье Вадима, показал порядок их дальнейших действий. Диспозиция была вполне понятна. Начало – тихая «карусель» по часовой стрелке, затем «радуга» и штурм. Две тени бесшумно скользнули по траве и скрылись в противоположных направлениях.
Вадим занял позицию и ждал сигнала. Темная фигура охранника четко просматривалась метрах в тридцати от него на фоне начинающего сереть неба. Просыпающиеся птицы пробовали голоса. В этот негромкий пересвист влилась еще одна не нарушающая утреннюю гармонию мелодичная трель. Вадим лежа резким движением метнул звездочку-сюрикен и сразу начал перемещение к другому объекту. Он не видел результата своего броска, но шум падающего тела и стук автомата о землю подтвердили, что он достиг цели.
С крыльца хижины раздался громкий окрик. Второй часовой повернулся на раздавшиеся звуки, удобно подставив себя под метательный нож. Его тело начало медленно оседать, и в это время рядом с домом расцвел букет всех цветов радуги. Вадим среагировал, крепко зажмурив глаза, но и через закрытые веки ощутил последовавшую за разноцветными переливами ослепительную вспышку светошумовой гранаты.
Он вскочил на ноги и зигзагами кинулся к хижине, ориентируясь пока только по памяти, так как зрение еще не полностью адаптировалось после яркой вспышки. Но уже через пару секунд он четко различил на крыльце скорчившуюся фигуру пятого охранника и с ходу всадил в него очередь из автомата.
Одновременно с этим Вадим услышал звук разбившегося стекла с противоположной стороны хижины и резко упал на землю. В падении он заметил краем глаза фигуру, выскочившую из двери и нырнувшую за стоящий пикап. Броском переместившись к машине, Вадим инстинктивно сделал пируэт, спасший его от выпада тонкого лезвия ножа. На полуобороте он ногой пригвоздил руку нападавшего к машине и прикладом нанес молниеносный удар в поясницу. Тело обмякло и, сложившись пополам, упало на землю. Услышав тихий свист, Вадим оглянулся и увидел фигуру Сергея на фоне загоревшейся хижины. Мао подошел, сел на сухую траву и произнес первые за трое суток слова:
– Вот и все… Закончили.
Рядом с ними зашевелилось тело лежавшего, а вернее, как только сейчас стало видно, лежащей – молодой полуобнаженной женщины. Ее лицо скривилось от боли, и глаза открылись. Она сначала с удивлением, а потом с ненавистью посмотрела на сидящих рядом с ней мужчин. Маска неприкрытой злости портила на удивление привлекательную физиономию негритянки. Она что-то резко выкрикнула на местном наречии и попыталась подняться. Мао поднял дуло автомата, и Вадим увидел, как в глазах женщины плеснулся страх.