Осада продолжалась до вечера. В сумерки сайгак улегся недалеко от ящика, и, казалось, перестал обращать внимание на человека. Только теперь Михаил Иванович мог, наконец, выбраться из своей вонючей тюрьмы. Он собрал раскиданные вещи и поел. Бидона с водой Мурзик, к счастью, не заметил, и он остался цел.
Ночь прошла спокойно. Михаил Иванович тщательно вычистил ящик, но пахло в нем по-прежнему. Едва настало утро, как сайгак встал, потянулся и крупным шагом направился прямо к ящику, мотая рогатой головой.
Михаил Иванович поспешно забился внутрь, вместе с чемоданом и бидоном.
Потекли томительные часы ожидания. Сайгак пасся рядом. Чем выше поднималось солнце, тем тяжелее было сидеть в глухом ящике. Мухи, привлеченные запахом навоза, летали и ползали всюду. От жары и духоты кружилась голова. Едва Михаил Иванович высовывался из своей тюрьмы, чтобы глотнуть свежего воздуха, как его мучитель бросался к нему и снова загонял в ящик. В сильном возбуждении сайгак бегал вокруг, злобно хрюкая и роя землю передними ногами. Михаил Иванович опасался, как бы антилопа не бросилась к нему внутрь ящика.
Мучительно долго тянулся день. Наконец, наступила ночь. Михаил Иванович нашел камень, выбил доску в потолке ящика и две по бокам, чтобы продувало днем.
Утро следующего дня не изменило его положения.
Конечно, сайгака можно было бы ударить тяжелым камнем, схватить за рога, попытаться свернуть ему шею — не так-то уж он был велик. Но столько трудов стоило привезти сюда этого злого демона, что калечить теперь животное было бы безрассудно.
Михаил Иванович терпеливо ждал, изнывая от жары и безделья. Он знал, что этого сайгака отдали из зоопарка за его бодливость. Никто из рабочих не соглашался больше за ним ухаживать.
«Ведь должен же он пойти поискать водопой? — утешал себя Михаил Иванович. — До пресного озера отсюда, говорили, несколько километров. Там он встретит других сайгаков и забудет обо мне…»
День сменялся ночью, а сайгак не уходил, становясь, наоборот, все злее. Он не давал своей жертве даже высовывать голову, чтобы подышать чистым воздухом. Михаил Иванович выбил вверху еще одну доску и только таким путем мог высовывать голову наружу и осматриваться. Кругом расстилалась ровная, выжженная солнцем равнина, без единого кустика или деревца.
Четвертые сутки прошли так же, как и предыдущие. Сайгак был по-прежнему беспощаден к Михаилу Ивановичу, и, видимо, ничуть не страдал от жажды.
На пятые сутки узник проснулся, когда солнце уже начинало пригревать и в ящике сделалось душно.
Михаил Иванович не рискнул выглянуть в дверь, и высунулся в отверстие вверху.
Сайгака не было.
Осада снята! Очевидно, сайгак ушел искать водопой.
Взглянув на море, он невольно улыбнулся: на горизонте, там, где вода сливалась с небом, виднелась полоска дыма. Это за ним шел пароход.
Когда Михаил Иванович, сидя в шлюпке, рассказывал лоцману о своем приключении, кто-то из гребцов показал ему на остров. На берегу мелькала желтая точка. В бинокль было хорошо видно, что это не кто иной, как его мучитель Мурзик.
Михаил Иванович добродушно погрозил ему пальцем.
В этом же году на остров были выпущены восемь джейранов, тридцать зайцев-русаков, пятьдесят фазанов, две тысячи четыреста сусликов-песчаников, серые куропатки, и Барса-Кельмес был объявлен государственным заповедником. На нем построили кордоны для охранников, усадьбу с подсобными постройками, лабораторию. Научные работники занялись изучением образа жизни выпущенных животных.
Бодливому сайгаку Мурзику недолго пришлось жить на острове. Осень подходила к концу. Оба самца ходили со своим табунком самок. Однако Мурзик был более взрослый и сильный. Он вскоре прогнал далеко в степь своего молодого соперника и один ходил со всем стадом.
Но вот как-то рано утром прогнанный самец подошел слишком близко к стаду. Опустив рогатую голову, Мурзик бросился в атаку. Противник, что есть сил помчался в сторону и быстро скрылся за песчаными барханами. Мурзик остановился и в пылу сильного возбуждения рыл ногами почву.
Вдруг он яростно вонзил в землю желтоватые рога. Еще и еще раз сайгак поражал мнимого врага. Пыль и песок летели в разные стороны. Внезапно ноги Мурзика подкосились, и он рухнул на землю. Дернув несколько раз ногами, Мурзик затих с широко открытыми, как бы удивленными, черными глазами.
От чрезмерно сильного удара рогами один из позвонков его шеи сместился в сторону. Смерть наступила мгновенно.
Второй самец сделался после этого единственным родоначальником сайгаков на острове. Но тем не менее через десять лет их стало уже триста штук.
Живых сайгаков почти нет в зоопарках Европы. Не во всех зоопарках имеются они и в Советском Союзе. Это и понятно. Достать сайгу можно только в Казахстане.
Вот почему в обмен на сайгаков можно получить для наших зоопарков из-за границы слонов, обезьян, попугаев и других тропических животных.
Впервые в неволе сайгаки размножились в Алма-Атинском зоопарке. Но в зоопарке они долго не живут. Их организм приспособлен к питанию только пустынными растениями, как организм северных оленей к мху-ягелю.
Две тысячи четыреста сусликов-песчаников, выпущенных на остров вместе с сайгаками, прекрасно себя чувствовали на новом месте. Они так быстро размножились, что пришлось ежегодно делать отлов. Через десять лет промысел их уже стал давать большой доход заповеднику. Каждую весну на острове добывается несколько десятков тысяч шкурок сусликов.
Всю весну кружатся большие серебристые чайки над морем. Как белыми хлопьями снега покрывают они вечером берег. Но однажды они вдруг закружились над островом. Это они ловили маленьких сусликов, впервые появившихся из нор.
Солнце село в море. Вечерние сумерки начали быстро сгущаться. В воздухе повеяло прохладой и крепче запахло полынью и тамариском.
Из норки быстро вылезла самка суслика-песчаника и задними лапками торопливо забросала землей выход из норы. Повернувшись, она утрамбовала землю мордочкой и помчалась в сторону. Отбежав метров пятьдесят, зверек юркнул в другую норку. Там она будет ночевать отдельно от суслят. Только утром она вернется, разроет вход и накормит молоком беспокойных подрастающих суслят.
Но едва вечерние сумерки спустились над островом, как во всех направлениях по степи забегали ушастые ежи, мирно спавшие весь день в норках. Один из них подбежал к норке, где спали суслята с плотно закрытой «входной дверью». Сопя и шипя, ежик быстро разрыл вход и исчез в норке. Утром матери некого будет кормить молоком. У нее нет больше детенышей. Жадный еж съест одного, а остальных задавит.
Орлы и сарычи-курганники весной весь день кружат над островом. То один, то другой складывают крылья и бросаются вниз на сусликов-песчаников. Но почти всегда дело кончается только тем, что в «лицо» врагу летит кучка земли от задних лапок, а сам зверек в последний момент успевает юркнуть в норку.
Тогда орлы меняют тактику нападения: с озадаченным видом орел садится на землю перед норкой, в которую скрылся суслик, а потом ковыляющей походкой подходит ближе к норке, и вдруг ложится, распластавшись по земле. Так орел может лежать довольно долго, без малейшего движения. В конце концов он дождется шороха лапок, и из норы высунется голова суслика. Зверек, вылезая из норки, смотрит вперед и вверх, но не оглядывается назад.
Вот суслик вылез, но едва он сделал два-три шага, как орел вскакивает и на этот раз успевает схватить когтистой лапой за зад зверька.
Ежи, хищные птицы и промысел не дают возможности сусликам чрезмерно размножаться. Иначе они быстро заняли бы весь остров и сделали бы существование на нем сайгаков невозможным, несмотря на то, что суслики девять месяцев в году, с мая до конца февраля, находятся в спячке.
Полдень. Солнце жжет нещадно. Все живое в степи попряталось. Табунки сайгаков лежат или стоят, опустив головы, и пережидают жару. Самцы лежат в другом месте, отдельно от самок. Так они будут ходить все лето до осени, пока не начнется гон.
Но вот какой-то шорох… и совсем близко. Ближайшая сайга шевельнула своим круглым ухом и вдруг испуганно вскочила. Среди сайгаков ползла змея. Она хрустела высохшей травой, как бы предупреждая о своем приближении.
Это щитомордник — одна из самых ядовитых змей в Казахстане. От его укуса летом ежегодно гибнет много лошадей.
На острове тысячи щитомордников. Сюда летом из Ташкента приезжала экспедиция и ловила их. Грамм сухого яда щитомордника стоит дороже, чем грамм золота. Из него готовят прививочную сыворотку от укусов змей.
С богатой добычей уехала экспедиция с острова. В последние годы щитомордников на острове стало мало. Их истребили ежи.
Однажды зимой наблюдатель заповедника Кульбаев ехал верхом с дальнего кордона на главную усадьбу. Сильные морозы сковали море около острова и льды протянулись до самого берега материка.
Кульбаев ехал, как обычно, внимательно посматривая кругом. Такие холодные зимы на острове редки. Вдруг всадник натянул поводья и остановил коня. Среди песчаных барханов он заметил труп какого-то растерзанного животного.
Это были остатки джейрана, а кругом на песке виднелись следы зверя. Сомнений быть не могло — следы принадлежали крупному волку. Но ведь ни одного волка и ни одной собаки на острове не было уже много лет!
Спустя час на взмыленной лошади Кульбаев влетел на главную усадьбу заповедника и бросился к директору:
— Волк на острове!
Для работников заповедника это было равносильно крику: «Пожар в доме!».
Все мужчины заповедника во главе с директором вскоре подъезжали к месту преступления, совершенного волком.
Ветер разносил по песку клочки шкуры джейрана, а цепочка предательских следов тянулась среди барханов. Но вскоре следы исчезли на твердом грунте. В течение дня было найдено еще шесть зарезанных волком джейранов.