Внеплановое рабочее совещание началось полтора часа назад. Общий сбор наличествующего на местах личного состава был внезапен, и в ходе спешной мобилизации в заброшенный руководством невод угодили в том числе инспектора УР Анденко и Захаров. И как эти двое ни отбрыкивались, ссылаясь на нетерпящую отлагательств оперативную необходимость, отмазаться не получилось: основному докладчику требовалась аудитория размером не менее актового зала, а залу – массовость. И кого в данном случае волнует, что этим вечером на дело собрался идти не абы кто, а сам Барон.
– Бли-и-ин! Ну почему именно сегодня у этого штабного придурка случилось очередное обострение? – страдальчески закатил глаза Анденко. – Забурлило в заднице ретивое!
– Да тише ты! На нас уже и так из президиума косятся.
– Да и насрать.
– А я тебе говорю – не психуй! Тебе Вавила как сказал? «Ближе к ночи пойдем». А еще только четвертый час.
– Не только, а уже!
– Все, Гришка, хорош. Не изводи себя. Вон, гляди, штабной к стакану´ прикладывается. Верный признак: уставать начал.
– Да чтоб у меня так встал, как у него устал! Ты перед совещанием успел Волчанскому позвонить?
– Да. Парни с девяти утра на боевом посту. Бдят. Вот только…
– Что?!
– Волчанский жалуется, что хозяйка квартиры… как бишь ее? Галина Макеевна?
– Маркеловна.
– Точно. Маркеловна. Припахивает парней к мелкому ремонту – там прибить, здесь починить. Короче, заставляет отрабатывать – и пост, и постой.
– Ладно. Им только на пользу. Главное, чтоб за хозработами наших визитеров не проморгали.
– Волчанский уверил, что они с Геращенковым по очереди, посменно пашут: пока один лудит-паяет, второй смотрит. Потом меняются… Но Маркеловна эта, я тебе доложу, и в самом деле не подарок: вчера на меня так разоралась, когда я ботинки в прихожей забыл снять.
– За стервозность бабы Гали я и без тебя в курсе. Зато, зная ее характер, уверен – в понятые с удовольствием впишется. Нам ведь всяко придется их прямо там, на месте, оформлять.
А штабной докладчик продолжал монотонно бубнить с трибуны:
– Карл Маркс называл печать зорким оком народного духа, духовным зеркалом, в котором человек видит самого себя. И для того, чтобы наше «зеркало», отражающее деятельность органов внутренних дел, не было кривым, требуется оперативное и объективное информирование личного состава…
В это же самое время в пельменной, что на Вознесенском проспекте, также проходило совещание. С гораздо меньшим количеством участников, но зато – плановое и куда более конструктивное.
– …Ты чего такой зажатый, Вавила? – поинтересовался Барон, заглатывая очередную в уксусе смоченную пельмешку. – Махани` стопарик, раскрепостись? Аки крестьяне в тыща восемьсот шестьдесят первом.
– Я перед работой предпочитаю не злоупотреблять. После – да, сам бог велел.
– Профессиональный подход к снаряду? Что ж, заслуживает уважения. Хотя очен-но сомневаюсь, что бог и в самом деле велел водяру хлестать. Да еще и после гоп-стопа… О! А вот и мусье Хрящ нарисовался… Подсаживайся, бродяга. Ну как, проводил барышню?
Одной рукой подхватив стул, а другой – пельмешку с тарелки Вавилы, Хрящ подсел к столу.
– Проводил, в поезд посадил. Уехала. Всё чики-пики.
– Добре. Я вот что решил, каторжане: щас дожевываем… Хрящ! Да не шакаль ты из чужих мисок! Лучше поди возьми себе порцию. – Барон достал пачку купюр, выложил на стол червонец: – На вот, должок отдаю.
– Фигасе! Прикинь, Вавик! Вчера от меня гол как сокол уходил, чирик на бедность позаимствовал, а к сегодня цельную котлету бабла где-то надыбал?! Шоб я так жил!.. Ну-ну, Барон, дожевываем, и чего?
– И сразу выдвигаемся. Хату ставить.
Вавила от такого сообщения аж подавился.
– Как это? Почему сразу? Мы ж это… Ближе к ночи условились?
– Объясняю. Машины у нас нет. Ночью с барахлишком на воздух выпремся, а до ближайшей стоянки таксомотора – три квартала пёхать. Шансы 50 на 50 – либо нарвемся на патруль, либо повезет. Лично мне такая раздача не глянется. Поэтому идем сейчас, работаем, чердаком выходим через соседний подъезд и канаем под отъезжающих на курорт. На стоянке культурно встаем в хвост очереди, берем такси, в поездке вешаем водиле лапшу про Ялту, выгружаемся на банý и электричкой катим в Радофинниково.
– А че? Толково! Вот только… Народ во дворе, бабки на окнах висят, прочие сознательные граждане рыскают – как бы не срисовали фотокарточки наши?
Барон легонько пнул ногой стоящий под столом чемоданчик.
– Я кое-какой театральный реквизит прикупил: усы, бороды, парики. Пущай фотографируют, нам же лучше.
– Ну ты даешь, Барон! Все правильно: раньше сделаем – раньше загуляем. А ты чего такой кислый, Вавик? Или возразить что имеешь?
– Я нормальный… Просто… это… я-то думал, мы – ближе к ночи… У меня это… в общем, планы были. На сейчас.
– Да пошли ты их куда подальше, планы свои. Слыхал, Барон, какой занятой у нас товарищ? Весь день по часам расписан. Может, секретаршу заведешь? А может, как раз к секретарше и настропалился? Перед нашим делом заняться этим делом? – Хрящ фривольным жестом показал, каким именно.
– Не этим, а просто обещал своей… подъехать. Там ей… кое-что… по дому помочь надо.
– Ишь ты! Хозяйственный, ёшкин кот! Ну так позвони ей, скажи, что поменялись планы. Мол, завтра поможешь. Два раза подряд. Не отходя от станка.
– Да-да. Надо бы в самом деле… того. Предупредить, – засуетился Вавила и, порывшись в карманах, сыскал в горстке мелочи двушку. – Вы ешьте-пейте, а я быстренько на угол, до автомата сгоняю.
– Заодно насчет подруги поинтересуйся. Я бы тогда с тобой подъехал, помочь.
Вавила торопливо подорвался на выход, провожаемый цепким, внимательным взглядом Барона.
– Что-то не нравятся мне его ужимки. Глазки мутные так и бегают, словно вину за собой чуют. Не находишь?
– Дрейфит мала-мала, оттого и ужимки… Ладно, в самом деле, пойду пельмешек попрошу. Еще водочки взять?
– Не надо. Эту допьешь, и – хватит пока…
В служебном кабинете инспекторов уголовного розыска Анденко и Захарова голосил-надрывался телефон. Но поскольку обитатели кабинета в настоящий момент продолжали отбывать срок в актовом зале, снять трубку и принять исключительно важную информацию было решительно некому…
…Стоящий в таксофонной будке Вавила вслушивался в длинные гудки, на чем свет стоит костерил про себя «начальника» и обильно потел.
– Ну как, получил от зазнобы увольнительную?
Вавила вздрогнул, испуганно обернулся и уткнулся в Барона.
– А-а-а-а-а… Э-э… Нет… Ее того… дома нет. Не подходит…
Барон молча перехватил у него телефонную трубку, прижал к уху.
– Приходите в гости к нам, когда нас дома нет… А на нет – и суда нет. – С этими словами он повесил трубку, забрал двушку и сунул себе в карман. – Пошли. Нет у нас времени на бабьи капризы…
Час спустя самые разные события внутри и вокруг квартиры с нехорошим номером «13» завертелись столь непредсказуемо и стремительно, что для удобства их изложения далее приходится запускать хронометраж. Не протокола, а пущей объективности ради.
16:21 мск
трамвай девятого маршрута
– Вот на фига загодя премся?! Только лишний раз харями светить. Хоть бы сумерек дождались.
– Не бурчи. Посидим пару часиков во дворе, а там Ершов с Ладугиным подтянутся, сменят. А мы к бабе Гале поднимемся и уже там, с парнями, окончательно дожидаться станем.
Совещание закончилось без четверти четыре. И пары минут не прошло, как Анденко с Захаровым выскочили из отдела и припустили к трамвайной остановке. Нужного ждали долго. Вплоть до того, что Григорий уже подумывал пожертвовать заначкой и потратиться на такси. Но тут наконец пригромыхала «девятка», и приятели втиснулись в переполненный вагон. Учитывая, что у Захарова под мышкой была зажата давешняя шахматная доска, злобного ворчанья и откровенной брани в его адрес было отпущено с горочкой.
– Кстати, Мыкола, ты оружие получил?
– Не-а, не дали в дежурке.
– Твою ж… А мне почему сразу не сказал?
– А чтобы тогда изменилось? Сегодня дядя Миша на раздаче.
– Красный нетопырь?
– Он самый. Сказал, утром Геращенков ствол уже получил, и, дескать, хватит с нас. Для одной операции.
– Вот скотина! Ладно, будем надеяться, что не понадобится. Уж вшестером-то как-нибудь да одолеем.
– Ежели чего – вот этой самой шахматной доской да по сусалам Барону, по сусалам, – пошутил Захаров.
Григория шутка не повеселила.
– Сплюнь, – на полном серьезе посоветовал он приятелю. – И вообще… Не грози на грязи – сперва вывези… О, следующая наша! Давай, пробирайся на выход…
16:28 мск
квартира бабы Гали, кухня
В качестве закрытого поста наблюдения квартира соседки бабы Гали подходила идеально. Во-первых, во входную дверь была ввинчена заморская диковина – глазок, позволяющая без проблем следить за лестничной площадкой в целом и за дверью квартиры № 13 в частности. Во-вторых, из окна кухни прекрасно просматривался двор, причем в сектор обзора неминуемо попадал каждый человек, направляющийся к подъезду. Именно у этого окна, за кухонным столиком сидючи, с самого утра и несли службу оперативные сотрудники в штатском – Виктор Волчанский и Алексей Геращенков. Занавеска на окне была плотно задернута, только нижний уголок как бы случайно задрался. Сей нехитрый прием позволял одному из сотрудников обозревать двор, но при этом оставаться со двора незамеченным.
В данный момент на месте смотрящего обустроился Геращенков. Сидящий напротив него Волчанский тасовал колоду карт – оперативники коротали время, играя в «очко». Играли не просто так – на интерес, на папиросы поштучно.
– Да хорош уже ее мусолить, сдавай!.. Еще… Еще одну… Хм… Себе… Вскрываемся!
– Девятнадцать!