– А ты кто такая? – спросил Оппивала.
– Василиса, – назвалась девушка, даже не взглянув на толстяков. Ухватив Емелю за ноги, она с трудом потащила его к выходу.
– Тоже за скатёрочкой пришла? – недобро поинтересовался Оппивала, внимательно наблюдая за её действиями.
– Вот ещё, – фыркнула Василиса и пояснила: – Не приносит она счастья!
Толстяк, не ожидавший такого ответа, удивлённо замер, будто задумавшись, а потом озадаченно спросил:
– Как это?
– Как это не приносит? – насторожился Обжирала и предложил: – А ты попробуй! Вот чего ты хочешь? Попроси.
Василиса остановилась, аккуратно опустила ноги так и не пришедшего в сознание Емели обратно на землю и выпрямилась.
– Воды ключевой! – сказала она.
– Воды ключевой! – повторил Обжирала. – Вот, смотри!
На скатерти возникла деревянная бадья с водой.
– Это вы смотрите! – предложила братьям Василиса. Она жестом подозвала толстяков подойти и посмотреть в воду.
Приблизившись, они заглянули в бадью, но ничего интересного там не увидели – кроме собственных разъевшихся физиономий, конечно. При виде себя, таких чудовищно толстых, даже не помещающихся полностью в отражение, они пришли в ужас и тяжело вздохнули.
– Ну что, нравитесь себе? – скептически поинтересовалась Василиса и укорила: – В кого превратились! – Она взяла со скатерти тканую салфетку, смочила её в ключевой воде и, вернувшись к Емеле, по-прежнему не подающему признаков жизни, стала аккуратными движениями протирать ему лицо.
Братья сидели пригорюнившись, размышляя над её словами.
– Права ты, девица, – наконец с грустью согласился Обжирала. – Не приносит счастья эта скатёрка… Были ведь мы когда-то бравыми казаками… – припомнил он.
Толстяки совсем погрустнели, вспоминая своё боевое прошлое.
– Отвоевали мы эту скатерть у турецкого султана, – рассказал Оппивала. – А теперь вон… и вылезти отсюда не можем!
– А как бы я хотел, как раньше, вскочить на коня, поскакать по степи! – с тоской воскликнул его братец.
– Да уж… – согласилась Василиса и не преминула заметить: – Конь-то уже не выдержит…
– А я по матушке соскучился… – расчувствовался Оппивала.
– Да не узнает она тебя… – махнула рукой Василиса.
Братья переглянулись.
– Девица, а помоги нам, – попросил Обжирала и кивнул на скатерть: – Забери её!
– Только быстро, забери прямо сейчас! – поддержал его Оппивала и торопливо предупредил: – А то, боюсь, передумаем.
Василиса недоверчиво взглянула на расстроенных толстяков.
– Ну, так и быть, – якобы неохотно согласилась она. – Помогу я вам…
– Обновись, перестелись! – в один голос скомандовали братья.
Василиса подошла и аккуратно потянула скатерть на себя, а потом, не встретив сопротивления, резко дёрнула её и стала медленно пятиться к выходу из пещеры. Всё это время братья не спускали с неё глаз.
– Кажется, полегчало… – выдохнул Обжирала.
– Я вот тоже чувствую… – признался Оппивала. – Не тянет больше… на эти сырники, бублики, пряники…
Василиса подошла к Емеле, по-прежнему лежащему без чувств, и, сунув сложенную скатерть ему под мышку, чтобы освободить руки, подхватила его за ноги и волоком потащила к расщелине.
– И будем спортом заниматься… – мечтал Обжирала.
– Ага. И воду пить… и… воду, – неуверенно согласился Оппивала, провожая девушку встревоженным взглядом. – Василиса… Подожди! – неуверенно позвал он.
– Мы погорячились! – воскликнул Обжирала, словно прочитав его мысли.
Толстяки вскочили настолько быстро, насколько им позволяли внушительные габариты, и, постепенно ускоряясь, бегом бросились за Василисой.
– Мы передумали!.. – хором завопили они.
Девушка уже выбралась из их пещеры через расщелину и за ноги тащила Емелю к выходу. Вслед ей неслись голоса:
– А ну отдай!
– Вернись! Стой!
Но Василиса уже успела протиснуться в узкий проход и вытащить наружу Емелю. Братья остались внутри, застряв, и лишь возмущённо махали руками ей вслед, не в состоянии выбраться через узкий лаз. Над каменным городом неслись их жуткие крики.
– Мы умрём с голоду! – орал Обжирала.
– Мы есть хотим! – вторил ему Оппивала.
Трудно было поверить, что буквально несколько минут назад они закинули в себя огромное количество продуктов. Не видела бы Василиса своими глазами – и то бы засомневалась. Но возвращать братьям скатерть она, естественно, не собиралась.
Только эхо покорно с ними соглашалось и вторило:
– Есть хотим… хотим… хотим…
Василиса оттащила Емелю на безопасное расстояние и снова протёрла ему лицо влажной салфеткой, приводя в чувство. Парень медленно приходил в себя, и она выдохнула с облегчением. Емеля с трудом сел и недоумённо огляделся, не понимая, как тут оказался. Пришлось Василисе наскоро рассказать ему, что произошло, пока он лежал без сознания. Правда, она слегка подкорректировала события, чтобы не смущать его историей с прилетевшим в лоб кокосом.
Наконец он полностью пришёл в себя, сказал, что чувствует себя хорошо, и они отправились в обратный путь. Они шагали по той же дорожке, и Василиса на ходу продолжала свой рассказ.
По её словам выходило, что Емеля справился с братьями совершенно самостоятельно, своими силами, а она только наблюдала издалека. Подоспела под самый конец, чтобы вытащить его из пещеры.
Емеля слушал её, морщился и потирал ушибленное место – лоб всё ещё болел, да и шишка осталась приличная. Но вид у него был весьма довольный – кому же не приятно узнать со стороны о своих собственных подвигах! Таких громил в одиночку одолел – это вам не шутки. Похлеще Кота Баюна подвиг вышел. Теперь царская дочка точно перед ним не устоит…
– Вот, – наконец подытожила Василиса. – В общем, ты на них бросился, раскидал – ну, они и сбежали, а скатёрку тебе оставили.
Емеля нисколько не усомнился, что всё произошло именно так. Уверенности в своих силах он никогда не терял.
– Да, – самодовольно заявил он. – Вот на что я способен!
– Угу! – с улыбкой подтвердила девушка.
Глава 12Чужие поцелуи
Их обратный путь снова лежал через луг. Радуясь, что справился с заданием, Емеля шагал по тропинке, насвистывая себе под нос какую-то песенку. Он уже полностью пришёл в себя, шишка на лбу постепенно перестала болеть, и ничто не могло испортить его хорошее настроение. С таким трудом добытая драгоценная скатерть-самобранка висела у него за спиной как скатка шинели.
– Надо бы царевне цветов нарвать, – вдруг решил он и, сняв с плеча свёрнутую скатерть, отдал её Василисе, а сам, сойдя с тропинки, углубился в луговые заросли в поисках самых красивых цветов.
– Зачем? – удивлённо спросила вслед ему девушка. – Ты и так ей вон уже скатёрку…
– Ты не понимаешь, – обернулся Емеля. – Скатёрка – это так, по работе. А цветы – от сердца! – широко улыбнулся он, будто уже представляя, как Анфиса обрадуется букету полевых цветов и бросится ему на шею с объятиями и поцелуями.
Василиса нахмурилась – ей стало обидно за простодушного парня. Вертит им капризная царская дочка, как хочет, а он ничего не замечает, все её лживые слова за чистую монету принимает, думает, полюбила она его. Сейчас, как же! Эта девица только себя и любит, а больше её никто не интересует. Тем более простой деревенский парень. А он уши развесил, слушает её и старается изо всех сил выполнить все её желания в лучшем виде. И не замечает, что рядом с ним другая девушка есть, куда более ему подходящая…
– Емеля, Емеля! – позвала Василиса и наконец решилась сказать ему всё напрямую: – Она же погубить тебя хочет, поэтому и задания такие невыполнимые даёт!
Емеля, успевший нарвать цветов, застыл с букетом в руке.
– Правда?.. – Но растерялся он ненадолго и через мгновение снова продолжил своё занятие, выбирая цветы покрасивее. – Да нет! – отмахнулся Емеля и, подойдя к Василисе поближе, доверительно проговорил: – Вернусь я со скатёркой, Анфиса выбежит ко мне, а я её возьму вот так вот… – И, словно желая порепетировать, Емеля вручил Василисе букет, взял её за руки и продолжил: – И скажу: «Свет очей моих… Согласна ли ты стать моей?»
Василиса внимательно слушала его, невольно поддавшись настроению и войдя в предложенную ей роль, – очень уж проникновенный у него был голос. Да и так хотелось поверить, что на самом деле он говорит это ей, а вовсе не другой девушке! Она посмотрела Емеле в глаза и шёпотом ответила:
– Согласна… – Сообразив, что это прозвучало будто от её имени, Василиса сразу очнулась. Не хватало ещё, чтобы Емеля догадался о её чувствах! Пусть уж лучше продолжает мечтать о своей Анфисе… – То есть это она согласна, а не я, – сказала Василиса уже совсем другим, равнодушным тоном.
Емеля тоже отчего-то смутился, словно что-то заподозрив.
– Вот и я говорю, согласна… – пробормотал он, опустив глаза, и неловко добавил, будто было непонятно, о ком речь: – Анфиса…
Василиса протянула Емеле цветы и скатерть.
– Красивый букет, – кивнула она. – Анфисе понравится. – И быстро зашагала вперёд, чтобы парень не заметил выступивших на её глазах слёз.
Емеля озадаченно уставился ей вслед.
– Погоди, а ты куда? – окликнул он.
– Узбеген курлык-мурлык, – бросила Василиса не оборачиваясь.
Пока Емеля с Василисой с риском для жизни добывали скатерть-самобранку, царская дочка Анфиса проводила время в компании английского лорда Ротмана, которого считала своим настоящим женихом. Они сидели в беседке посреди дворцового сада, и Анфиса с таинственным видом гадала на ромашке.
– Ох уж эти ваши самобытные традиции разрывать цветы! – притворно посетовал лорд. Он был в очередном умопомрачительном наряде, которых привёз с собой огромное количество.
Оборвав все лепестки, Анфиса отбросила ненужный стебелёк, томно взглянула на посла и попросила:
– А расскажите-ка мне, уважаемый сэр, про Лондон!
– Лондон из зе кэпитал оф Грейт Бритн, – страстно заговорил посол, словно не учебник английского цитировал, а признавался в любви. – Столица! – поспешил перевести он. – Очень много построек! Биг Бэн, Тауэр!