Шестнадцатая? Клара не понимала выражения на лице Уилла. Кто такая Шестнадцатая?
– Ты с ней уже встречалась, милая, – услышала она голос Игрока. – Она дала тебе брошь, с помощью которой я защитил тебя от Феи. Она больна, но я ее вылечу. Все будет хорошо.
Шестнадцатая. Клара вопросительно взглянула на Уилла, но он избегал встречаться с ней взглядом.
– Ты ее вылечишь? – Впервые Уилл смотрел на Игрока без вражды.
– Ну разумеется! – Игрок щелкнул пальцами. – Ворона!
Птица вспорхнула ему на плечо.
– Унеси нас отсюда!
Клара ощутила запах корицы и сладких пряников. Она увидела, как лицо Уилла исчезает среди черных листьев, а дальше ничего уже не помнила.
19Похищенная
Это не было похоже на пробуждение. Лиске казалось, будто она с разрывающимися легкими выныривает на поверхность из жидкого стекла. Нет, Лиса, ты не лисица. Она чувствовала руки, хоть и не могла ими пошевелить, чувствовала беспомощно переплетенные пальцы. Ее связали.
Джекоб! Она повернула голову. Стояла такая темень, что она различала только очертания, но сомневаться не приходилось: это не постоялый двор.
– Джекоб?!
Ответа не последовало.
В помещении, где она лежала, окон, по-видимому, не было. Но это могла быть и темнота ночи. Сейчас ведь ночь, да? Судя по тому, как прозвучал ее голос, помещение было не слишком велико. Она попыталась сесть, но руки были так плотно прижаты к телу, что на них не обопрешься, а шею обвивала петля, которая начинала затягиваться, стоило ей оторвать плечи от пола.
– Прости меня, кицунэ.
Голос она узнала, как и приближающийся с фонарем силуэт. Фонарь высветил красные колонны, колокол, свечи, засушенные цветы – и лицо Янагиты Хидео. Выглядел он очень виноватым.
– Хитира говорит, что тебя ищет бессмертный ольховый эльф по имени Игрок, – прошептал он, усаживаясь на колени рядом с ней. – Он говорит, что эльф убьет тебя, если найдет. А еще – что тебя нужно держать связанной, а то обернешься лисицей и убежишь на постоялый двор проверять, как там остальные.
– Конечно убегу! – огрызнулась Лиса. – Где мы?
– В святилище, посвященном ками водопада. У тебя на родине его, наверное, называли бы богом. Надеюсь, он простит нам, что мы укрылись здесь. Мертвых такие вещи не заботят.
Хидео поклонился так низко, что коснулся лбом пола:
– Я не ошибся. Ты одна из них, кицунэ! Прости меня.
Ладно. Лучше его не разубеждать.
– Прощу, если развяжешь!
Хидео помотал головой:
– Хитира говорит, что доставит тебя к тому, кто так же могуществен, как этот Игрок, и, как он надеется, сможет защитить тебя от него.
– Тебя и то, что при тебе. – Хитира, казалось, был соткан из дыма, в котором запутался свет фонаря Хидео. – Разве не странно?! Моя темная госпожа так хотела избавиться от золотой нити, а теперь это единственное, что от нее осталось. Нить сберегает последнюю искру ее жизни. Но тебе-то, Лиска, это наверняка объяснять не нужно, да?
Склонившись над ней, он погладил матово-золотую нить у нее на запястье. Прикосновения Лиска не почувствовала, но нить, словно приветствуя Хитиру, замерцала. Последняя искра жизни Темной Феи… Ее кучер прав. Где-то в глубине души Лиска это знала, с тех пор как ей стали являться образы – образы всего того, чего Фея боялась и что любила. Но она просто не хотела об этом задумываться. Они с Джекобом были слишком счастливы, и война между ольховыми эльфами и феями была не их войной.
– Возьми ее! – Лиса попыталась протиснуть пальцы под путы, но Хидео выполнил работу на совесть. – Возьми нить и отпусти меня! Я должна вернуться! У нас с Джекобом своя война против ольхового эльфа, и, если Игрок действительно меня ищет, опасность грозит и ему!
– Не грозит. Зачем он ольховому эльфу? – Хитира все не сводил глаз с золота на ее руке. – Не волнуйся, Игроку нужна только нить. Если он и найдет твоего драгоценного, то застанет его спящим практически мертвецким сном. Это нефритовый гоил опоил вас, чтобы подняться в крепость. Надеюсь, другой ольховый эльф уничтожит его, и тогда уж я сумею превратить для этого убийцы фей вечность в ад.
Спящим? Мертвецким сном? Значит, если Игрок найдет Джекоба, тот ничего не сможет сделать. Лиса так отчаянно рванулась, что веревки врезались в кожу. Если Игрок и правда ищет ее, то, обнаружив, что она исчезла, придет в бешенство и выместит гнев на Джекобе.
– Возьми ее себе! – вновь набросилась она на Хитиру. – Ну, давай же! Чего ты ждешь? Фея ведь наверняка внушила мне мысль подобрать нить лишь для того, чтобы я принесла ее тебе!
Но Хитира покачал головой:
– Нет. Меня в любое время может отозвать смерть. Фея понимала, что защищать ее должен кто-то живой. Не волнуйся. Скоро на ее защиту встанет кое-кто другой, такой же могущественный, как ее враг. И он поможет ей воплотиться заново. Она объяснила мне, как его найти.
По озадаченному виду Хидео Лиса поняла, что для него этот план тоже новость.
– Сними с нее путы, – велел Хитира. – Но только на ногах, чтобы она шла сама. Мы отправляемся.
20Ольховый эльф, который остался
– Кицунэ, тебе нужно есть! – Хидео мучили угрызения совести. Прекрасно. Лиса не собиралась прощать его. Сушеную рыбу, которую он засовывал ей в рот, она проглатывала лишь потому, что слышала в своей голове голос Джекоба. Ешь, Лиса! Какая мне польза от тебя мертвой? Я тебя, конечно, найду. Или ты меня. В этом мы оба доки, не забыла? При воспоминании о насмешке, придававшей его голосу упругость, ее замутило от тоски по нему.
Покинув святилище водопадного божества, они шли уже второй день. Однажды Лиса попыталась сбежать, но успела сделать лишь несколько шагов. Хитира сковал ее своим ледяным дыханием, и несколько часов она мертвой рыбой провисела на плечах Хидео.
– Я помогу тебе найти Бесшабашного-сан, – шепнул он ей на ухо. – Клянусь, кицунэ! Хитира говорит, мы скоро будем на месте.
Хидео не уставал подчеркивать, что по тем заброшенным лесным тропам, что выбирал кучер, они безнаказанно шли только благодаря ему. Понизив голос, он описывал вызывающих ужас тварей, и перечню их не было конца. Иногда лес, по которому их вел Хитира, и правда мрачнел, и все же леса Нихона по-прежнему казались Лисе куда более безмятежными, чем у нее на родине, – не алчными, а целительными, без той злобы, что нередко встречалась ей дома.
Уже темнело, и Лиса готовилась провести еще одну бессонную ночь, как вдруг в гуляющем по ветвям над ее головой ветре появился запах серебра, а в журчании ручьев послышался звон стекла. В конце тропы открылась широкая поляна. В самом центре ее росла очень древняя ольха, а земля вокруг была усеяна маленькими и большими жертвенными подношениями из серебра.
Хитира привел их к еще одному ольховому эльфу. Лиса ощутила, что ее внутренняя лисица готова обратиться в бегство, но Хитира бросил на нее предостерегающий взгляд, и Хидео по его знаку опустил руки ей на плечи.
О серебряных ольхах рассказывали такие страсти, что ни она, ни Джекоб никогда не испытывали искушения найти одно из этих деревьев, а уж после знакомства с Игроком – тем более. Сколько их, никто, похоже, не знал, а из разговора, подслушанного ею в саду у Воина, она поняла, что и другим ольховым эльфам неизвестно, где растут деревья, ставшие, по проклятию фей, тюрьмами для их сородичей. Однако, судя по уйме серебра под деревом, к которому их привел Хитира, довольно много просителей после тщательных поисков отыскивают серебряные ольхи, даже если они, подобно этой, растут вдали от людского жилья.
Просители платили кольцами и амулетами, шкатулками, монетами и одеждами, чью протканную серебром материю настолько изъело время, что оплаченное ими желание наверняка давным-давно забылось. Ствол под пышной кроной, затеняющей все эти предметы, искривился так, будто заключенный в нем ольховый эльф вновь и вновь пытался выбраться оттуда. По слухам, в коре можно было заметить их лица, но ствол этой ольхи до того сморщился, что Лиска видела в нем тысячу лиц.
Хидео крепче сжал плечи Лисы, и ей подумалось, что он, наверное, очень боится дерева, а вот Хитира приблизился к ольхе без колебаний. Деревья вокруг зашумели, словно возмутились непочтительностью мертвеца.
– Тосиро! – позвал Хитира.
Тосиро… Сердце Лисы забилось сильнее. Разумеется, она помнила это имя. И будто вновь услышала голос Воина. Мои големы вырубили все ольхи в его прежних угодьях. Тосиро не вернется. Кто же из них ошибается – ольховый эльф или кучер Темной Феи?
– Ты молчишь, потому что я не принес тебе серебра? – Подступив еще ближе, Хитира окинул взглядом крону. – Тебе бы поторопиться с пробуждением! Я здесь, чтобы предостеречь тебя. От давних врагов.
Ольха зашелестела, будто кто-то проводил по ветвям невидимыми руками. Из лежащей в корнях серебряной шкатулки выползла змея с серебристой чешуей, а из-за колючего куста, что рос в тени ольхи, выступил лис. С девятью хвостами.
Хидео, упав на колени, благоговейно уткнулся лбом в сырую лесную почву. Однако все внимание кицунэ было приковано к Лисе. Пригнув морду в насмешливом почтении, он начал преображаться, а когда выпрямился, мех его превратился в огненно-рыжее одеяние. Заостренные уши скрылись под длинными черными волосами, и с плутовской улыбкой руки на груди скрестил юноша:
– Лиса, что ты делаешь в компании с мертвецом? Это очень неполезно. Их намерения редко служат на благо живым.
Лиса подняла связанные руки:
– Я себе компанию не выбирала.
– Вот как. – Заправив волосы за все еще чуть заостренные уши, кицунэ оглядел бледную фигуру Хитиры. – Ты, видно, влиятельный мертвец.
– Моя сила – в силе моей госпожи, – отозвался Хитира. – А она была самой могущественной из всех. Она послала меня разыскать ольхового эльфа, которого проклятие ее сестер изгнало в это дерево.
Кицунэ перевел взгляд на Лису – и на нить у нее на запястье.
– Великий Тосиро покинул свою темницу. Но он примет вас – если лисица этого пожелает.