Его настоящее лицо. Лицо, которое Игрок никогда не показывал.
Дзета взял с комода два стеклянных кинжала.
– Триста лет назад он заказал свой портрет, – сказал он как бы между прочим. – В твоем мире. Думаю, это был единственный раз, когда он продемонстрировал, кто он на самом деле. В твоем мире он чувствовал себя очень уверенно, как король, хотя никто его не знал.
Бастард слушал голема так же внимательно, как и Джекоб.
Голем протянул кинжалы:
– Срезайте ими шипы с усиков. Так будет легче спускаться.
Подойдя к окну, Бастард опробовал лезвие на ближайшем усике. Голем следил за его действиями, словно уже тысячу раз сам подумывал о том, чтобы спуститься с башни.
– А портрет, который заказал Игрок, еще существует?
– Нет. Мой господин велел сжечь его. – Дзета по-прежнему смотрел в сторону окна. – Но художник был до того глуп, что изготовил с него копию. И заплатил за это нелегкой смертью.
– И где сейчас копия?
– Этого мой господин так и не выяснил. А теперь идите. Я сказал и дал вам достаточно.
Да, это правда. Скольких пальцев будет стоить ему это предательство?
Бастард перемахнул через подоконник.
– А ты не можешь еще сказать нам, как перебраться через озеро?
– Коль уж вы объявляете моему господину войну, вам придется преодолеть еще много куда более опасных препятствий.
Джекоб выглянул в окно. Спускаться далеко, а покрывающие стену розы ткали на ней ковер из серебряных ножей.
– Пойдем с нами, – сказал он голему, перелезая через подоконник наружу.
Но Дзета лишь молча закрыл за ним окно.
28Крылья
Стеклянные кинжалы помогали справляться с шипами, хотя соскребать их с усиков приходилось очень долго. Но уже скоро кожа Джекоба, несмотря на перчатки, была вся в порезах. Опаснее всего было то, что их могли обнаружить с одного из мостов, но там за стеклом никто не появлялся. Ставни на окнах, мимо которых они спускались, оставались закрытыми, и слышали они лишь крики птиц, что искали добычу в клубах тумана над озером, или шуршание крыльев летучих мышей, юркающих мимо. Так и карабкались они, словно два жука, вниз по серебряным розам Игрока, навстречу обложенной сернистым туманом воде, окружающей его дворец. Наконец даже Бастард стал ругаться, обхватывая ониксовыми ладонями побеги, а перчатки на руках Джекоба настолько пропитались кровью, что он старался не думать об острых розах, вспоминая другой спуск – по стене королевского дворца гоилов, чтобы спасти Лису. Лиса… Что она сказала бы об откровениях Дзеты? Одно из зеркал давно уже предостерегало его от твоей дочери. Он попытается убить ее… Он уже много чего утаивал от нее – чтобы защитить или просто не находя нужных слов. «Или потому, что тебе было удобнее, Джекоб Бесшабашный, чтобы я чего-то не знала», – мерещился ему насмешливый голос Лисы. Да, и это тоже. Но не теперь. Теперь она должна знать то, что знает он, потому что в этом кроется опасность для нее. Он не сомневался, что матерью той девочки, о которой говорил голем, станет Лиса и Игрок будет охотиться не за ним, а за ней, как только заподозрит, что она беременна. Ему глубоко в руку врезался лепесток розы. Нет, думать о таких вещах лучше в более безопасном месте.
Он должен вырваться отсюда, чтобы предупредить Лиску. И она права: убегать бесполезно. Игрок найдет их повсюду. С настоящего лица своего врага он велит сделать восковой слепок и расплавить его на костре из дерева ольхи. Неужели его действительно можно убить?
Гоил намного обогнал Джекоба и уже добрался до крыши, соединяющей башню с дворцом. Оттуда до воды оставалась еще добрая дюжина метров, но даже Бастард, похоже, нуждался в передышке. Сквозь поднимающиеся от воды клочья тумана Джекоб видел, что гоил в изнеможении повалился на серебряную черепицу. У него самого пальцы почти не гнулись, а над ним в падающем со свода пещеры сумеречном свете мерцали башни Игрока, но в конце концов он все-таки спустился на крышу, где лежал Бастард.
Глаза у того были закрыты, когда Джекоб распластался рядом с ним. Кожа у него онемела от боли, а сам он до того обессилел, что его чуть не вырвало.
– Я не был уверен, что ты справишься. Ты полз, как улитка по осколкам стекла. – Гоил открыл глаза. – Ой нет, видок у тебя значительно хуже.
Интересно, находились уже безумцы, кто спускался с башни по розам Игрока? Вероятно, нет. Ставни на окнах над ними были по-прежнему закрыты, и слышали беглецы, только как далеко под ними вода бьется о стены.
Первым на ноги встал Бастард. Проделав то же самое, Джекоб почувствовал, как много потерял крови. А ведь они по-прежнему не представляли себе, как перебраться через озеро. Из живых существ они видели только птиц и летучих мышей, зависающих над водой плотными стаями. Очевидно, в этом бульоне жила рыба – или на что они там еще охотились.
– А вдруг озеро все-таки можно переплыть?
Бастард взглянул на него с сочувствием:
– Если тебе не жаль мяса на собственных костях. Эти там, наверху, только порадуются.
Среди сталактитов, что спускались со сводов пещеры, кружили две громадные птицы. Они казались гигантскими даже издали.
– Это пещерные совы. Обоняние у них получше, чем у гончих. Наверное, их приманили порезы у нас на коже и свежая кровь. Но, надеюсь, мы для них великоваты. Беспокоиться стоит, скорее, из-за тех.
Гоил указал вниз. В клубах тумана над озером роились мерцающие насекомые, похожие на помесь осы со стрекозой.
– Серебристый кусач. Это место придает его названию совершенно новое звучание. – Бастард пренебрежительно сплюнул в глубину. – Они кусают в затылок, где у гоилов кожа тоньше всего. Проклятье. Мягкокожему такое лучше не рассказывать.
– Не волнуйся. Об этом все знают. – Джекоб снял пропитанные кровью перчатки. Они не давали розам разрезать мясо до кости, тем не менее руки выглядели ужасающе.
– Позволить серебристым кусачам высосать из себя всю кровь или свариться в сернистом супе… – Бастард вздохнул. – И зачем вообще в этом дворце стража? Вот так закончат свою жизнь охотники за сокровищами этого мира – лучший и наилучший.
– Ровно десять минут наилучшим будешь ты. – Именно на десять минут дольше сохранит жизнь гоилу его кожа в бульоне там, внизу. Джекоб поднял взгляд к совам. Одна из них медленно скользила вниз. Другая последовала ее примеру. – Ты уверен, что мы слишком большие, чтобы стать их добычей?
Совы принялись описывать круги над крышей.
– Я знаю только, что гоилов они не едят, – одарил его гнусной улыбкой Бастард. – Твоя мягкая кожа, видать, так аппетитно выглядит, что ты кажешься им привлекательным, несмотря на рост.
Может быть.
Джекоб глянул вниз, на сернистую воду, – и принялся натирать одежду пропитанными кровью перчатками.
– Однажды меня нес гриф. Это чуть не стоило мне ноги, но без его помощи я, пожалуй, лишился бы головы. – Он протянул другую перчатку гоилу. – Или у тебя есть идея получше?
Гоил с сомнением взглянул на сов:
– Ты еще больший псих, чем я думал! Беру назад свои слова об этих бестиях. Они сожрут нас немедля!
– Если у них птенцы – не сожрут. Только нужно спрыгнуть раньше, чем они нас им скормят.
– А если у них нет птенцов? Хрустящий гоил, мягкокожий – на десерт… Проклятье, больше им здесь ничего не светит, кроме големов!
– В пуховых перьях между лапами мы, вероятно, будем в безопасности. А если они попытаются нас оттуда выдернуть, будем защищаться кинжалами.
Вздрогнув, Бастард уставился на воду, застланную клубами тумана:
– Я как-то раз переплыл озеро, где вода содержала ртуть. Там, внизу, вряд ли намного хуже. А как ольховый эльф попадает во дворец?
– Думаю, через зеркало. Можешь вернуться и попытаться найти нужное. Я не увидел ни одного. Должно быть, он хранит их в какой-то другой башне.
Бастард выругался.
– Даже если эти твари перенесут нас через озеро, как ты заставишь их лететь так низко, чтобы мы могли спрыгнуть до того, как они скормят нас своему выводку?
– Понятия не имею. Признаю, что план не проработан.
Более крупная из сов подлетела уже так близко, что Джекоб различал бледно-серые разводы на ее груди. Размах крыльев у нее был не меньше восьми метров.
– Ненавижу птиц. Птиц, летучих мышей – все, что летает. – Бастард подошел к краю крыши и заглянул вниз. – Омерзительнее, по-моему, только рыбы.
Вздохнув, он выдавил из порезов на руке немного своей бесцветной крови.
Пернатые разбойники над ними выпустили когти. Они слетали к ним бесшумно, как это делают все совы. Хорошо хоть пока они, похоже, не собирались задействовать клювы. Жуткие клювы.
– Спрыгивай над каким-нибудь деревом, – крикнул гоил. – Почва там будет скалистая. Но опасайся тех, что похожи на кораллы!
«Он прав, – подумал Джекоб, когда мощные когти подцепили его с крыши Игрока. – Идиотский план». И что самое отвратительное: Лиска никогда не узнает, что с ним сталось. По крайней мере, никогда не бывать дочери, ради которой за ней гонялся бы Игрок. Интересно, она была бы на нее похожа?
По счастью, в него не впился ни один из когтей длиной в руку, но сова с такой силой схватила его, что, вероятно, сломала ему ребро-другое. Беззвучно, словно привидение, она заскользила над открытой водой, отбрасывая тень на клубы едкого тумана под ними. Их запах, похоже, отпугивал кусачих насекомых, которыми стращал гоил. Пока громадная птица, размеренно и спокойно работая мощными крыльями, уносила Джекоба прочь от усеянного розами дворца Игрока, он яснее, чем когда-либо, ощущал очарование и ужас мира, давно ставшего ему домом. Вскоре туман вокруг сгустился настолько, что не различить было уже ни дальнего берега, ни дворца Игрока. Существовала только сова, и в призрачной тишине Джекоб снова и снова повторял то, что узнал от голема. С настоящего лица своего врага он велит сделать восковой слепок и расплавить его на костре из дерева ольхи. Снова и снова. Вот если бы голем сказал ему, где копия с заказанного Игроком портрета.