Орландо бойко обменялся с кучером парой фраз. Италийский, парси, варягский, могольский… С Хидео он свободно беседовал на нихонском! Нет. Все эти языки в одной голове не удержать. Разве что…
– Орландо Теннант! – шепнула Лиса ему на ухо, пока кучер сбрасывал с крыши их сумки. – А колечко-то у тебя на пальце, часом, не вавилонское?
Орландо, крикнув кучеру несколько слов на прощание, взял у нее из рук сумку.
– Очень жаль, что ты охотница за сокровищами. Тебе слишком легко определить, что всеми своими талантами я обязан магическим вещам!
Хидео, зябко поеживаясь, стоял рядом с каретой и разглядывал дома на скудно освещенной площади. Ночь стояла холодная, а над крышами обе луны роняли свет на заснеженные вершины гор, окружающие город, будто волны окаменевшего океана. В виде поблекших росписей горы были и на фасадах домов, и на сводчатых галереях, обрамляющих площадь и улицы.
– Как красиво, – пробормотал Хидео. – Очень красиво и совсем по-другому. – Бросив взгляд на четырехугольную башню, что пронзала небо рядом с гостиницей, он сосредоточился на булыжной мостовой у себя под ногами и на собственной тени, которая ложилась на серые камни в свете фонаря.
– Моя тень падает на камни чужих стран, – пробормотал он. – Наш учитель боевых искусств утверждал, что это крадет душу.
– Значит, этот учитель не был мудр, друг мой. – Орландо положил ему руку на широкие плечи. – По моему опыту, каждое новое место раскрывает нам еще одну область нашего сердца. Так, словно внутри у нас целый мир и нужно только его постичь.
Хидео серьезно кивнул, как делал всегда, если считал что-то заслуживающим внимания.
– Этот учитель был мастер выдавать глупость за мудрость, Теннант-сан.
Лиса чуть было не спросила его о Лунной бабочке, но тьма в этом городке пробуждала в ней бдительность и напоминала, зачем она приехала в Грунико.
Долгая дорога в карете ужасно вымотала их, и ей легко удалось убедить Орландо и Хидео, что она только утром собирается отправиться на поиски ольхового эльфа, которому Грунико обязан своим названием. Орландо и Хидео спали в комнатах слева и справа от нее, и Лисе не пришлось долго ждать, пока там все стихнет.
Лиса проскользнула мимо юноши, всучившего им ключи от номеров с такой кислой физиономией, будто заселяться после наступления темноты считается верхом бесцеремонности. Тот спал, уронив голову на журнал регистрации.
Улочки были безлюдны, но она обернулась лисицей только на кладбище при старой церкви: стены его защищали от любопытных взглядов. На многих надгробных памятниках были вырезаны символы, предохраняющие от темной магии, а кое-где на могилах лежали засушенные цветы, призванные оберегать от деткоежек. Всем известно, что некоторые ингредиенты для своих зелий они собирают на кладбищах и опасность угрожала даже мертвым. Лиска, о Лиска! Ольховый эльф хочет только твоего ребенка. Пойдем со мной, и я отпущу остальных.
Когда Лиса кралась назад в переулки, со стены взлетели две вороны, но тени они отбрасывали птичьи.
Да, Грунико был мрачным местом. Зло чудилось Лисе в тени каждого дома и под каждым гнущимся на холодном ветру деревом. Час за часом Лиса бродила по дворам и улочкам, не чуя серебряный след, уже хорошо ей знакомый, но наконец наткнулась на здание, казавшееся достаточно древним, чтобы быть построенным до проклятия фей. Украшающая фасад каменная резьба, пусть и тронутая временем, свидетельствовала о большом богатстве, а вокруг окон вились вырезанные в камне розы, и на лепестках у них еще сохранились остатки серебра. Закрытые ставни тоже были серебряные, только почернели от времени. На стене, огибающей сад рядом с домом, Лиса нашла трухлявую доску, в которую кто-то серебряными гвоздями вколотил силуэт дерева. Доска указывала на дорогу, ведущую к высоким соснам, какие росли повсюду на горных склонах, и вьющуюся дальше и дальше вглубь все более густого леса. Прошло немного времени, и лисица учуяла серебро. Запах был очень слабым, не то что в крепости Воина или поблизости от Тосиро, но сомневаться не приходилось: это он, тот самый.
Как ты собираешься заплатить ольховому эльфу, Лиска, если он все еще внутри дерева? И почему она не озадачилась этим вопросом раньше? Кажется, Грунико не похож на того, кто покажет ей дорогу ко дворцу Игрока, не потребовав за это какую-то плату. Что, если он, как и Тосиро, почувствует ее беременность и запросит ту же цену, что и Игрок? Нет. Это неправильные мысли. Важно лишь то, что она напала на след. Но одно ее удивляло: запах так и оставался очень слабым, несмотря на все сокровища, что обычно скапливаются под серебряными ольхами. Причину Лиса поняла, как только вышла на поляну, где проклятие фей заставило Грунико застыть.
Чары сливали их бессмертную плоть с деревом или заставляли дерево расти вокруг них? Об этом придется спросить Тосиро. Грунико ей уже не ответит.
Ольха была огромной, намного выше и толще, чем дерево, из которого выбрался Тосиро. Крона пробила брешь глубоко в лес, а простирающий корни в ночь обугленный пень окружали остатки мощного ствола: его не только сожгли, но вдобавок и распилили. Тот, кто повалил это дерево, приложил большие усилия, чтобы ольховый эльф не выжил.
Вокруг пня еще лежали несколько оброненных серебряных монет. Сменив облик, Лиса выковыряла их человеческими пальцами из обугленного мха. Пень был полым. Лиса провела по дереву с внутренней стороны, и под копотью обнажилось серебро, а на пальцах у нее остался запах смерти.
Она не понимала, чье яростное отчаяние сейчас ощущает – свое или повисшее среди деревьев отчаяние ольхового эльфа.
Она несколько часов просидела у мертвого дерева, словно Грунико все-таки смог бы еще поведать ей, как найти дворец Игрока. Потом она бесцельно бродила по лесу – сперва в человеческом обличье, а затем в лисьем, – неотступно преследуемая собственными мыслями. А вдруг золотая нить, которую она оставила у Тосиро, была ее единственным шансом вернуть Джекоба? А вдруг Игрок давно убил его, потому что она отдала ее его врагу?
Она вернулась в гостиницу, когда уже рассвело. Орландо сидел за завтраком в крошечной столовой. Лиса подсела к нему за стол, и неприветливый молодой человек принес еще одну тарелку.
– Предположу, что дерево ты нашла? Или то, что от него осталось? – Орландо пододвинул к ней корзинку с хлебом. – Булочница из соседней лавки говорит, что это случилось около недели назад. Никто не находит объяснений, почему огонь не распространился дальше. Ходят слухи о людях с глиняными лицами и о ком-то, кто меняет лица и появляется словно из ниоткуда.
И хлеб, и сыр оказались хороши. Лиса сама поразилась, как быстро заглотила и то и другое. Орландо заказал у молодого человека еще чашечку кофе – у Лисы хватило знаний италийского, чтобы это понять. Кофе ему подали с улыбкой. Орландо при желании умел вызвать улыбку у любого.
– Это было похоже на бойню. Кто бы там в дереве ни сидел… его больше нет. – Орландо подвинул ей кофе. – О дереве ходила дурная слава. По слухам, оно могло исполнять самые темные желания и пользовалось большой популярностью у деткоежек, что водятся в здешних горах. В общем, я даже рад, что ты не встретилась с его обитателем.
Кофе по качеству не уступал хлебу с сыром. Возможно, женщины в дилижансе были деткоежками. Дерево наводило ее на мрачные мысли.
– Хидео отправился искать тебя. Я сказал ему, что нет такого леса, где бы лисица сгинула, но его было не остановить, и от помощи моей он отказался. Он сильно встревожился, узнав о судьбе этого дерева и о том, что ты ушла на поиски посреди ночи.
Ага. Парень ее все-таки заметил. Неужели он видел и то, что она меняла обличье? В некоторых местах это может быть опасно. Лиса поймала себя на том, что эта мысль ей нравилась. Лисице хотелось оскалить зубы и укусить. А если ее забьют или натравят на нее собак – что ж, не такой уж плохой конец. Интересно, Орландо хочет, чтобы Джекоб умер? Господи, да уж, на мрачные мысли дерево не скупилось! Пожалуй, и правда хорошо, что она не встретилась с Грунико.
– Есть новости. – Орландо откинулся на спинку стула. – Боюсь, они натолкнут тебя на очень глупые идеи.
Новости. В жар ее бросило или в холод? Лиса не могла сказать точно.
– Джекоб мертв. Игрок его убил. – Выговорив это, она почувствовала чуть ли не облегчение.
Орландо покачал головой:
– Иногда ты действительно чересчур торопишься. Нет, Джекоб жив. Разумеется, жив. Я тебе всегда это говорил. Но он – как бы получше выразиться – не в самой приятной ситуации.
– Что это значит?
Орландо слишком привык дипломатично относиться к дурным новостям.
– О, как хорошо, что ты вернулась, кицунэ! – В дверях стоял Хидео. – Какие невероятные леса! – Он выглядел таким счастливым, будто там, в горах, обнаружил один из своих родных островов. – Они…
– Не сейчас, Хидео. – Лисе стало стыдно за свой резкий тон. Вон даже дракон высунулся из рукава. Хидео поспешно затолкал его обратно.
– Садись, – сказал Орландо, придвигая ему стул. – У меня есть что рассказать, и тебе тоже лучше послушать.
Хидео повиновался, но по нему было видно, что он куда охотнее ушел бы в свою комнату.
– Итак… – Орландо отодвинул от себя пустую чашку, словно именно она виновата в том, что он собирался рассказать. – Мальчишка-ящерица был прав. Джекоб не бродит по земле. Он у гоилов.
Лиса тяжело вздохнула. Гоилы! Сущая ерунда по сравнению с Игроком, верно? Джекоб в плену у гоилов не впервые – и до сих пор никогда не задерживался там надолго.
Орландо, конечно же, заметил облегчение на ее лице.
– Это еще не все, Лиса. – Голос его звучал серьезно, что вызывало беспокойство. – Говорят, Джекоба выдал Кмену Бастард. Вероятно, последний надеялся заработать вознаграждение, объявленное за голову нефритового гоила. Похоже, Кмен, на неопределенное время удерживая Джекоба в плену, планирует заманить Уилла в Виенну. Джекобу выпадет честь стать одним из первых узников новой тюрьмы гоилов. Они построили ее так глубоко под землей, что им там, говорят, и самим дышать тяжело. Судя по всему, это исключает возможность побега.