Лисе почудилось, что он склонился над ней, пытаясь защитить. Это от боли у нее так потемнело в глазах? Как ему удалось освободиться? Заросли вокруг стали вянуть, а с груди Хидео слетела стая журавлей. Их стройные тела превратились в огонь, и ведьмин лес занялся, а птицы налетели на Игрока. Лицо ольхового эльфа исказилось от боли – или это был гнев? – пока они горящими клювами клевали его бессмертную плоть, и, когда он у Лисы на глазах растворился в воздухе, она услышала серебряный вскрик. Он исчез, словно его поглотила ночь, а из ведьминой тьмы проклевывалась свежая зелень, и с кожи Хидео взметнулась дымка серебряной пыльцы. Там, куда она падала, благоухающим снежным ковром распускались цветы, и ночь уже не пахла корицей и смертью.
Лиса попыталась встать на ноги, но боль от ран швырнула ее, скулящую, в траву. Она поискала среди звезд ворону, но ведьма из пряничного дома исчезла вместе с Игроком, а на лисицу струилась сверху серебряная пыльца с кожи Хидео, покрывая ее мех цветами.
«Как саваном», – прошептал у нее внутри чей-то голос. Как среди этой боли еще могла оставаться жизнь?! Жуа. Она ее потеряла. Что она скажет Джекобу?! Она не сумела защитить его дочь.
В нескольких шагах от нее, тяжело дыша, стоял на коленях Хидео. У него на груди сквозь дождь из серебряных цветов летели огненные журавли – просто цветные чернила на его бледной коже. Все его тело вновь покрыли картинки, но от боли они расплывались у Лисы перед глазами.
– Кицунэ! – Хидео с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, пошел к ней.
Она ощущала кровь, кровь повсюду: на своем меху, во влажной траве.
– Не справился! – бормотал Хидео, пытаясь остановить кровь своей одеждой. – О, я самый никчемный из всех защитников!
Лиса слишком ослабла, чтобы возражать. Мех ее не покинул, и Хидео было легко нести ее.
47Целый мир за жизнь брата
Джекоб проснулся оттого, что по его лбу что-то ползло. Крысы еще не обнаружили новую тюрьму Кмена, но насекомые здесь были повсюду: муравьи, каменные комары, пауки. Он прихлопнул ночного визитера, хотя понимал, что где-то на подходе следующий. Сейчас ночь? В подземной тьме начисто терялось чувство времени. Спасение приходило только во сне, и Джекоб как раз собирался перекатиться на бок и вернуться в сон, из которого его вырвало насекомое, но вдруг увидел над собой блуждающие огоньки.
Это что-то новенькое.
Они беспорядочным роем слетались в его яму-темницу в таком количестве, что своим мерцанием на секунду перенесли его совсем в другое место – дворец в Венетии, где он в окружении блуждающих огоньков искал карусель, которая детей превращает во взрослых, а взрослых – в детей.
– Я подумал, твои человеческие глаза наверняка сумеют оценить немного света. – Голос Бастарда быстро спугнул иллюзию.
Очень жаль. Он не в Венетии, а по-прежнему в застенках. Что-то он явно туда зачастил.
– Надсмотрщики были очень милы. Еще бы, ведь Бастард к их королю вхож. – Гоил виделся лишь черным силуэтом над решеткой, что служила Джекобу новым небом, но голос выдавал, с каким удовольствием тот смотрит на него сверху вниз, как на пойманного жука. – Кмен увлекся идеей другого мира. Вот увидишь, зеркала заставят его позабыть гнев на нефритового гоила, и стоит ему увидеть, как опасны серебряшки, он сам призовет его на свою сторону! Ну, как я это провернул?! По-моему, ты должен мне аплодировать. А может, и на колени упасть от благодарности. Бастард спасает младшего брата Джекоба Бесшабашного…
– Чтобы сделать гоилов непобедимыми. Чудесно. – Джекоб так и лежал на нарах. По крайней мере, так ему не нужно было, разговаривая, запрокидывать голову. Все кончено. У него руки чесались отхлестать себя по щекам за то, что на самом деле решил довериться заклятому врагу. А теперь гоилы знали о зеркалах.
– Ну, давай же! – Бастард склонился над решеткой. – Скажи мне, где зеркало, которое обычно приводит тебя в этот мир. Наверняка не в Нихоне. Могу поспорить на свою кожу в прожилках, что ты прячешь его не слишком далеко отсюда. Как насчет такого названия, как Шванштайн?
Спокойно, Джекоб!
– Просто фантастика! Это из какой-то сказки?
Проклятье. Разумеется, Бастарду известно, что у него давно есть комната в Шванштайне. Это может разузнать каждый ребенок.
Джекоб сел.
– Ладно, шутки в сторону. Ты действительно считаешь меня настолько тупым, чтобы жить там же, где спрятано зеркало?
Это хотя бы заставит его сомневаться. Но в один прекрасный день Бастард прочешет развалины. И что потом? Тебе, Джекоб, нужно выбраться отсюда и разбить зеркало.
– Если не скажешь ты, это сделает Лиска. После той жалкой попытки освободить тебя она, должно быть, убедилась, что это ее единственный шанс тебя вернуть. Если она еще жива. Потоки, которые смыли ее отсюда, наверняка утопили не одну лисицу.
Ерунда, Джекоб. Она дочь рыбака. У нее все хорошо. Абсолютно точно. Но теперь ей нужно скрываться не только от Игрока, но и от солдат Кмена, а его рядом с ней нет.
Проклятье!
Он повернулся лицом к стене:
– Вали отсюда! Или я расскажу охранникам, что твоя драгоценная печать – подделка.
Бастард рассмеялся. О да, он забавлялся на всю катушку.
– Кмен выдал мне новую. Давай уже! Рассказывай, где зеркало. Она там совсем одна. Что, если ольховый эльф ее найдет, пока ты тут, в камере, рассиживаешься?
Да – что, если? В замке Игрока Бастард слишком много узнал о его проблемах с ольховым эльфом. Что, если просто сделать вид, что готов показать им зеркало? Заманчиво. Лучше, чем изображать приманку для брата, пока Лиска, вероятно, вынашивает очередной безумный план его освобождения.
– Знаешь, что рассказала мне горничная, которая штопает вашу одежду в «Гранд-отеле»? – Бастард смаковал каждое слово. – Твоя Лиска спрашивала у нее, бывала ли она когда-нибудь беременной. Интересно, правда?
Джекоб уперся взглядом в пол. Для гоилов у людей все чувства на лбу написаны.
Не будь идиотом, Джекоб! – набросился он на себя. — Конечно же, это ложь. Лиса тысячу раз заверяла, что ведьмино снадобье, которым она пользуется, гораздо надежнее всех предохраняющих средств, какие только есть в его мире.
– Полагаю, ребенок твой? Хотя… в последний раз я видел ее с этим альбийским шпионом. Орландо Теннантом. Эти оба, похоже, в очень близких отношениях.
О, гоил развлекался как мог.
Орландо. Да… Но почему Орландо с Лиской?! Прекрати, Джекоб!! Теперь еще и ревнивого идиота изображать будешь?! Хорошо, что Орландо с ней. И Хидео. Важно только, что она не одна.
Беременна… Что, если Бастард не врет?! И об этом узнал Игрок?! Джекоб был готов биться головой о стену.
– Говорю еще раз: проваливай! – заорал он на гоила. – Покажи своему королю, где дворец Игрока. Он, в конце концов, под землей, а это территория гоилов, верно?
Блуждающие огоньки опустились на одежду гоила. Они прорисовывали во мраке фигуру Бастарда, словно она была соткана из звезд.
– Можешь не волноваться. Мы уже составляем карту, где точно обозначено местоположение дворца. А еще все пещеры и тоннели, по которым я тебя волок. Но ладно, я исчезну. – Сплюнув в решетку, гоил выпрямился. – Я отправлюсь на поиски Лиски. Когда Кмен пригрозит ей пытками, ты уж точно покажешь нам зеркало. Ну, что скажешь? Разве не испугает такая перспектива даже бесстрашного Джекоба Бесшабашного?
Он развернулся.
Того, кто грубо окликнул Бастарда на гоильском, Джекоб сразу узнал, хотя и не видел кричавшего. Хентцау. Когда он объявился рядом с Бастардом, блуждающие огоньки разлетелись в разные стороны.
– Что ты тут делаешь? Опять хочешь доказать, что Бастард умнее всех нас? Зеркала в другие миры, нефритовый гоил, который сделает Кмена непобедимым… Ты один еще в сказки и веришь. Заигрался в поиски волшебных вещей. Нефритовый гоил убил Фею. Большей пользы он уже не принесет. А теперь ему осталось лишь умереть, чтобы Кмен наконец забыл ее!
Отодвинув щеколду, Хентцау с усилием поднял решетку над камерой Джекоба.
– Только без глупостей, хотя и знаю, что тебе это трудно! – крикнул он вниз. Хентцау говорил на альбийском с сильным акцентом. Носком сапога он столкнул через край ямы канат. – Полезай наверх, охотник за сокровищами.
Помедлив, Джекоб послушался. Все лучше, чем, сидя здесь, внизу, гадать, не нашел ли Игрок Лису.
– Могу я узнать, куда иду?
– Скоро узнаешь, – огрызнулся Хентцау.
Трое гоильских солдат у него за спиной были гвардейцами короля.
– А ты? – Хентцау оттолкнул Бастарда от ямы-камеры. – Что тебе еще тут надо?
– Я уже почти вытянул из него, где найти одно из зеркал!
– Чертов дурак! – рявкнул на него Хентцау. – Ты ни в коем случае не должен был рассказывать Кмену о зеркалах. У него и в этом мире дел предостаточно. Если хочешь принести пользу, найди нефритового гоила. Восставшие человекогоилы вовсю разглагольствуют о том, что сделают его своим предводителем. Чем раньше Кмен его казнит, тем лучше.
Бастард во все глаза смотрел вниз – на Джекоба. «Теперь ты мне веришь? – говорил его взгляд. – Если хочешь, чтобы твой брат был жив, покажи Кмену свой мир».
Когда Джекоб перевалился через край ямы, Бастард уже ушел. Только блуждающие огоньки еще роились во тьме.
48Цветы
Кто прядет нити, что связывают нашу собственную жизнь с жизнями других? Кмен держал сына на руках и слушал, как тот снова и снова бормочет одни и те же слова:
– Джекоб Бесшабашный! Найди Аполло и ту, кто вдыхает жизнь в воск.
Одна из нянек умолила охранника разбудить его: мол, наследный принц ни на что не реагирует и без конца шепчет эти слова. Кмен был благодарен, что его сон прервали. Уже несколько недель подряд его мучило одно и то же сновидение: в лабиринте из зеркал он ищет Кохана, но каждый раз, когда уже думает, что нашел, его ладони натыкаются на стекло и он дотрагивается лишь до отражения сына в зеркале.