— Заряд.
Бранко вытащил из рюкзака скрутку толовых шашек. Я ощупал опору, вспомнил наставления Руса и пристроил ее к металлу.
— Ленту.
Пахнущая резиной и канифолью тканевая изолента надежно прихватила взрывчатку.
— Детонатор. Отставить. Лежим.
Мы прижались к земле за станиной насоса и боковым зрением, чтобы патруль не почувствовал взгляда, проводили очередную тройку за поворот.
— Детонатор.
Запал с заранее обжатым в нем огнепроводным шнуром устроился в отверстии одной из шашек. Теперь только чиркнуть…
Я отсигналил фонариком за проволоку, оттуда качнули ветками.
— Оружие к бою.
Мы бросили рюкзаки и взялись за рубчатые рукоятки пистолетов с навернутыми на стволы глушителями. Все, ждем следующий патруль.
Стереотипы — страшное дело. Они никак не предполагали нападения изнутри периметра и тупо нас прошляпили — два моих выстрела, два Бранко и один Руди. И если парные выстрелы свалили патрульных наповал, то одиночный только ранил, пришлось мне контролить. Но каков Франьо, каков мастер! За шумом нефтяной машинерии глухие шлепки выстрелов вообще не слышны!
От деревьев к проволоке метнулись несколько теней, утащили тела под колючку и дальше в лес.
— На позиции.
И мы разошлись в три стороны, к следующим вышкам и насосам
Небо над горами заметно посерело, когда я прикручивал свой второй заряд и подходило время сгинувшему на маршруте патрулю объявиться в караулке. У первого заминированного насоса мелькнула фигура партизана, чуть-чуть осветила лицо прикрытая ладонями спичка, взвился почти незаметный легкий дымок…
Из-за поворота вывернул очередной патруль.
Партизан рыбкой нырнул в дренажную канаву, патрульные притормозили, вглядываясь в нескошенную траву.
Хлоп! Почти неслышно ударила винтовка Али. Хлоп! Догнала ее Живка.
Ба-бах!!! Свалил третьего Небош.
И тут грохнул взрыв, над насосом встало оранжевое пламя, со свистом пролетела железяка, а из караулки, несмотря на расстояние, донесслись крики «Алярм! Алярм!».
На удивление, все шло по плану — рабочие утренней смены благоразумно не высовывались наружу, патрули бежали ровно туда, где их ждали. Даже несколько выстрелов вдоль дороги, разделявшей домики охраны и периметр, были сделаны вовремя — дежурная смена открыла бешеный огонь в направлении леса, давая время очухатся и похватать оружие спящей смене.
— Погнали! — свистнул я своим.
Мы зажгли запалы, бегом рванули к следующим точкам подрыва уже не прячась, и залегли в ожидании взрывов. Вздрогнула земля, и как только выпали градом комья земли и детали трех насосов, мы взялись за следующие заряды.
Караул тем временем развернулся в цепь, выдвинул вперед пулемет и атаковал опушку леса, откуда изредка постреливали полтора дестка человек.
Грохнул последний заряд, пришла пора закладывать новые. Я встал, отряхиваясь и краем глаза заметил движение там, где его быть не должно — от караулки к горящей вышке бежали четыре или пять человек.
Вот как ни планируй, как ни проигрывай все возможные варианты, все равно всего предусмотреть невозможно. Ну кто мог предположить, что начальник караула пошлет людей туда, где все горит и взрывается? И, главное, зачем?
Бросив рюкзак, я схватился за пистолет, выщелкнул полупустой и воткнул полный магазин. Черт, как нездорово одному против пятерых, Небош, конечно, должен увидеть, да и девчонки тоже, но вокруг уже от горящих скважин, превращая рассвет в ночь, поднимался жирный нефтяной дым. Вот сквозь него я и пытался разглядеть приближающуюся опасность.
Впереди топал сапогами оберефрейтор Мартин, бок о бок с ним, хлопая голенищами по тощим икрам, полубежал Ганс, у них за спинами пучили от ужаса глаза два домобрана. Я уже собрался отползти в сторонку и убраться с глаз долой, но они же бегут туда, где Бранко и Руди! А если таких групп послали не одну? А если они прижмут ребят?
А, черт с ними, четверо — не пятеро, и я вскочил, держа руку с пистолетом за спиной:
— Хальт! Мартин!
Они так резко остановились, что один домобран налетел на второго, но тут же ощетинившись в мою сторону стволами.
— Герр оберефрейтор! Ганс!
— Вальдемар? — слегка опустил шмайсер Мартин.
Вот эта секундная оторопь — все, что мне дано, чтобы выжить и я использовал ее по полной. Вытаращив глаза я ткнул свободной рукой в заднего домобрана и что есть силы заорал:
— Партизан!!!
А когда головы повернулись в ту сторону, выхватил пистолет…
Бум-бум! Бум-бум!
Два домобрана получили по паре пуль в головы и мешками оседали на землю. Нет, не зря мне сам президент федерации практической стрельбы кое-что в огневом центре показывал! Лишь бы трех патронов хватило на немцев… Но совсем некстати вспомнились беды нелепого Ганса и добродушная забота Мартина о младших по званию.
— Ты что, Вальдемар⁇ — заорал он, поворачиваясь ко мне всем корпусом и стволом.
А у меня ступор — нормально же сидели! Вот сейчас он полоснет меня очередью и привет…
Бум-бум! Бум-бум!
Своевременное появление Бранко очень кстати избавило меня от необходимости убивать своих собутыльников.
На опушке грохнул залп из сотни винтовок и заработали три пулемета — огневой мешок в полную силу!
— Отлично, побежали рвать остальное!
Еще полчаса мы носились в огне и дыму, кашляя и отплевываясь от сажи, но выполнили всю обязательную программу, а Доманя помножил на ноль всю охрану. Мы взорвали последний насос, выскочили за периметр к Небошу, девочкам и группе прикрытия и, дождавшись столба пламени над большим резервуаром, начали отход, оглядываясь на бушующее море жидкого огня…
Вот так вот — все тюрьмы полны, и все лагеря забиты, и все жандармы на углах, и все войска на ногах, а не будет им покоя ни в светлый день, ни в темную ночь.
Хотя сегодня особой разницы между днем и ночью нету — горело так, что куда там рассвету, а грохотало похлеще грома! Как мы потом узнали, жандармы из соседнего села Вуковья попросту бросили участок и бежали, куда глаза глядят. А подмога из Кутины, еще сорок-пятьдесят домобранов и усташей, влетела в засаду.
Рабочих Доманя вывел перед поджогом резервуара и пинками отправил подальше. Вопреки ожиданиям, никто из пролетариев, мать их, не выразил желания примкнуть к партизанам. Надо будет по возвращении товарищам из Верховного штаба непременно рассказать, как их теории выглядят на практике. Как вся классовая солидарность, весь антифашизм разбивается о «нас и тут неплохо кормят». Еще и бронь, небось, дают. Стратегическое же производство. Ладно, бог с ними.
Уже когда мы оторвались примерно на километр, над бывшим прииском в небо выстрелил фонтан пламени. Черт его знает, что там жахнуло, уже потом, помозговав, пришли к выводу, что резервуар с попутным газом.
Хорошо так рвануло, не по-детски. Да и мы вроде все по схемам Руса заминировали, на восстановление не меньше полугода уйдет. Ну ладно, месяца четыре точно, тоже неплохо. Хрен вермахту, а не миллионы литров бензина — десять тысяч заправок для Т-IV улетели дымом и гарью в небо. Это же, мать вашу, Роммель на голодном пайке! Это же, хлобысь оно конем, весь план «Блау» наполовину псу под хвост! Ай да Владо, ай да сукин сын! И Марко, и Небош, и Бранко, и Демоня, и все-все-все!
Мы все тут молодцы, как я погляжу.
От переполнявших меня чувств я сгреб в охапку Альбину и, пользуясь ее секундной растерянностью, поцеловал.
— Эгей! — поддержали меня ребята. — Давай, Владо! Целуй его, Альбина!
Ее глаза полыхнули негодованием, но… но всего на одно мгновение, и она ответила! Будь я проклят, но она ответила!
Отличный нынче денек выдался.
А уж когда начали считать трофеи… Немцев перебили почти всех, в плен взяли четверых. Домобраны — три десятка убиты, почти восемьдесят пленных. Один МГ-шник, четыре шмайсера, полторы сотни карабинов, десяток пистолетов, ящики с гранатами и патронами.
Отряд, прикрывавший со стороны Вуковья, занял село, сжег казарму, почту, опчину и выгрузил кучу домобранского имущества — одеяла, рубашки, обувь, керосин, продукты. Кое-что удалось выхватить из пламени и в Гойло — одежду, одеяла, палатки… Вроде бы фигня, мелочи, но стоит переночевать раз пять-шесть под открытым небом, начинаешь ценить даже тоненькое одеяльце. Не говоря уж о крыше над головой, хоть из брезента.
Марко со злым блеском в глазах считал убитых и делал зарубки на прикладе — пятеро точно, трое под вопросом. Но это дело такое, если опросить каждого партизана, а потом суммировать заявленное, то окажется, что мы разгромили и уничтожили полноценную дивизию. И как бы не танковую.
— Мы еще и в Кутине казарму подожгли, — порадовал Демоня. — Послали туда парня в домобранской форме, нагнать паники, постреляли на окраине, а когда они ломанулись в погоню, подпольщики забросили в окна бутылки с зажигательной смесью.
Промыслы горели несколько дней, партизаны растаскивали добытое и выходили из-под удара. В этом маневре мы даже сумели перехватить курьера с посланием в Загреб.
— Около четырех часов утра утра три тысячи партизан, — читавший текст Демоня неприлично заржал, — напали на компанию Petrolej D. D. Gojilo. Уничтожены все приспособления для добычи нефти, двадцать три большие и малые вышки, резервуары и так далее, частично спасти удалось лишь рабочую колонию. Чудовищный пожар и взрывы распространялись с огромной скоростью. В огне погибло много людей. По оценкам немецких экспертов, ущерб составляет около полумиллиарда кун.
— Ладно, что с трофеями делать думаешь?
Демоня нахмурился — по-хорошему, часть причиталась нам, но…
— Не журись, нам только патроны нужны, гранаты и взрывчатка, если есть, остальное забирай.
— Вот это хорошо! — повеселел командир. — Мы как раз хотели акции возмездия провести, за коллективные аресты сербов.
— Это тех, что мы в Кутине видели?
— Не только. Эти хреновы арийцы за неделю вычистили Радженовцы, Раичичи, Алавуку и Милисавцы.
Он вздохнул:
— Вот будь у нас действительно три тысячи человек, я бы на Ясеновац пошел…