Но тот понял и сразу изменился в лице. Ни уличная бродяжка, выдающая себя за русскую, ни обычная российская туристка не могут знать имя и фамилию военного атташе. А спорить с теми, кто их знает, себе дороже. Однако как себя следует вести с похожей на нищенку незваной гостьей, молодой человек сразу не смог сообразить и лишь сказал полицейскому:
– Пропустите.
Местный страж порядка изумленно уставился на него, но, очевидно, решив, что у русских свои причуды, отошел в сторону и даже слегка придержал дверь, когда Анна входила внутрь. Но стоило ей переступить порог посольства, как силы внезапно оставили ее. Ноги подкосились. Пытаясь сохранить равновесие, Анна схватила за руку впустившего ее посольского чиновника, но не смогла устоять на ногах и опустилась на холодный мраморный пол. Мужчина что-то спросил, но она не поняла и, предупреждая другие вопросы, прошептала:
– Все в порядке… Я сейчас встану… сейчас…
Глава 6Будем работать вместе
В жизни, как и в любой азартной игре, дороже всего обходится потеря выдержки. А он потерял выдержку, когда, возвратившись на виллу после бесплодных поисков бросившейся в воду девчонки, обнаружил там трупы Шермана и своего шофера. В результате наделал глупостей, которые и позволили девчонке сбежать. Вместо того чтобы сразу связаться с агентурой Шермана в Каракасе и посадить возле российского посольства пару метких стрелков – ведь было ясно, что сбежавшая девчонка поспешит укрыться в своем посольстве, он пустился за ней в погоню. Догнать в сельве сбежавшую тварь так и не удалось, а время ушло. В итоге, когда он наконец догадался позвонить в Каракас, было уже поздно – маленькая сучка прошмыгнула за ограду посольства. Девчонка оказалась отнюдь не глупа: наняла себе проводника из местных – хозяина придорожной автозаправки, который и довез ее до Каракаса. Его вычислили, когда он пытался продать доставшийся от девчонки «Рэнглер», и сожгли вместе с его вонючей заправкой, но это, конечно, не могло служить утешением. Оставалось признать, что смазливая бестия из российской разведки его переиграла. Правда, был шанс отыграться, с успехом проведя московскую акцию. Времени оставалось в обрез, поэтому Пиночет поручил своим людям подготовить документы прикрытия, а сам вплотную занялся подготовкой будущей операции. Раньше всеми вопросами обеспечения занимался Шерман, а теперь даже встречи с агентурой приходилось проводить самому.
Первым делом заочно, через Интернет, познакомился с объектом, где предстояло работать. Сразу определился выбор инструмента – осколочный фугас направленного действия. Оставалось понять, как пронести инструмент на объект. Пиночет решил, что сориентируется на месте. Тем более что без личного осмотра объекта все равно было не обойтись. Правда, была еще одна проблема – доставка инструмента в Россию. Но он знал, как разрешить ее…
Менее чем через три часа полета над сельвой из кабины открылся замечательный вид на раскинувшееся внизу поместье Гильрейры. Став, не без помощи Пиночета, во главе объединения колумбийских наркокартелей, дон Гильрейра первым делом приказал вырубить полсотни квадратных акров девственных джунглей в окрестностях Букараманги, а на их месте возвел огромное поместье с персональным ранчо, конюшней, загонами для выездки и выпаса скота, а также ареной, где он – большой любитель корриды – регулярно устраивал бои быков на потеху себе и своим гостям. Специально оборудованной взлетно-посадочной площадки у Гильрейры не было – наркобарон предпочитал пользоваться наземным транспортом, всюду разъезжая в сопровождении нескольких автомашин, набитых телохранителями, словно это могло спасти его при покушении. Однако огромная территория ранчо позволяла приземлиться даже грузовому самолету, не говоря об одномоторной машине Пиночета.
Хозяин поместья лично встретил прибывшего гостя, подъехав к самолету на мини-электромобиле, изначально предназначенном для переездов от лунки к лунке на полях для гольфа. Рядом с машиной, тяжело дыша, бежали двое вооруженных автоматами охранников. Пиночета даже разобрал смех, когда он увидел столь комичную процессию. Однако позволить себе смеяться над доном Гильрейрой мог позволить себе только безумец. Во всяком случае, он еще не встречал таких смельчаков. Однако сам дон среди тех, кто знал его, слыл большим весельчаком. Рассказывали, как он однажды приказал привязать своего уличенного в воровстве бухгалтера к двум упряжкам быков, и те разорвали его на части. Сейчас хозяин поместья являл собой само радушие. Он неуклюже выбрался из электромобиля и, широко раскинув руки, пошел навстречу выпрыгнувшему из кабины самолета Пиночету.
– Рад видеть тебя, дорогой друг! Что привело тебя на мое скромное ранчо на этот раз?
– Дела, дон Гильрейра. – Пиночет улыбнулся в ответ и, отдавая дань уважения хозяину, обнял его плотную, но уже начавшую оплывать жиром фигуру.
– Вот-вот. Все дела, заботы, будь они неладны. Я уж и не помню, когда последний раз отдыхал от них. – Дон сочувствующе покачал головой и внезапно сказал: – А тебе без управляющего сейчас, наверное, вдвое тяжелей приходится?
Пиночет напрягся. Это какой же мерзавец сливает информацию?! И что еще известно дону о его делах?! Мысли вихрем пронеслись в голове. Надо устроить пристрастную проверку всем своим людям и выявить предателя. До операции не успеть, значит, сразу после возвращения из Москвы.
– Некоторые вещи необходимо делать самому, – туманно ответил Пиночет. Пусть дон как хочет, так и понимает его слова.
– Верно подмечено! – хохотнул хозяин. – Вот моя Оливия заглядывается на Рамона, моего конюха. Но я, конечно, не позволяю ему объезжать эту кобылку. Делаю это сам!
Пиночет принужденно улыбнулся. Красавица Оливия была последней женой Гильрейры, третьей или четвертой по счету. Глядя на круглую лысину шестидесятилетнего дона и его выпирающий живот, ей можно было только посочувствовать.
После сытного обеда, состоящего почти целиком из отборных говяжьих стейков – быка разделывали прямо при госте, а его шкура до сих пор сушилась на солнце, дон наконец перешел к делу:
– Так что тебе понадобилось от меня на этот раз?
Они шли вдоль манежа для выездки, где один из конюхов, возможно, тот самый Рамон, гонял по кругу на корде вороного жеребца. Охранники по распоряжению хозяина остались в доме, что позволяло говорить откровенно.
– Услуга. Необременительная для вас, дон Гильрейра, но крайне ценная для меня.
– И какую же услугу может оказать скромный скотовладелец всесокрушающему Пиночету?
– Мне предстоит непродолжительная поездка в российскую столицу. В связи с этим мне необходимо отправить в Москву небольшой груз.
– Что за груз? – хозяин оказался любопытным.
Пиночет улыбнулся, на этот раз без всякого принуждения.
– Запечатанную бандероль весом около двадцати килограммов, вмещающуюся в дорожный чемодан стандартного размера.
Дон понял, что задал наивный вопрос.
– И тебе нужно переправить эту бандероль в Москву. Как скоро?
– В течение недели. Максимум десяти дней. Переправить и получить на месте, – уточнил задачу Пиночет. – У вас есть в Москве надежные партнеры?
– Партнеры есть. Хотя надежными их я бы не назвал. – Дон глубоко задумался, сразу сделавшись сосредоточенным и мрачным. Пиночет не сомневался, что это и есть истинное лицо колумбийского наркобарона, а демонстрируемые им улыбки и добродушие – всего лишь маска.
– Что ж, думаю, я смогу это устроить, – наконец объявил Гильрейра. Он вновь превратился в радушного хозяина, с удовольствием принимающего дорогого гостя. – Но позволь тебя спросить: эта твоя поездка никак не связана с моими русскими коллегами? А то как бы мне не остаться в России без партнеров.
– Что вы, уважаемый дон Гильрейра. Мои московские интересы далеки от скотопромышленности, – усмехнулся Пиночет. – Так что насчет своих российских партнеров можете не беспокоиться.
– В таком случае по рукам! Счет за перевозку я пришлю тебе как обычно.
Дон протянул свою пухлую ладонь. В его глубоко посаженных зрачках отчетливо читалось облегчение.
– Входите, Воротова.
Сопровождающий Анну прапорщик распахнул перед ней дверь знакомого кабинета. Его тон больше подошел бы для тюремного надзирателя или конвоира, ведущего на допрос арестанта. Впрочем, она и была арестантом, хотя в лицо ее так не называли, но смысл от этого не менялся. Не так, совсем не так представляла себе Анна свое возвращение на Родину…
В посольстве подполковник Креницкий, возглавляющий резидентуру ГРУ в Венесуэле, принял ее только один раз. Выслушал ее сбивчивый доклад, забрал оружие и велел написать подробный рапорт. Больше Анна его не видела. По распоряжению Креницкого ей отвели в посольстве отдельную комнату, где она прожила несколько дней, пока ей восстанавливали утраченные документы. Сотрудники посольства собрали для нее одежду. Кто-то из женщин даже пожертвовал набор своей косметики. Но при этом все держались отчужденно и настороженно. Правда, тогда Анна не обратила на это внимания. Она была счастлива уже оттого, что после всех пережитых кошмаров наконец оказалась в безопасности.
На пятый день пребывания в посольстве один из подчиненных Креницкого объявил Анне, что ее документы готовы и она может возвращаться в Москву. Он лично отвез ее в аэропорт, где вручил авиабилет и проводил до стойки регистрации, но попрощался довольно сухо – Анна в ответ посоветовала ему не быть таким серьезным. Перелет прошел без происшествий. Большую часть Анна проспала, а в остальное время листала предоставляемые пассажирам журналы или смотрела бортовые телепрограммы, прыгая с канала на канал.
Увидев за стеклом иллюминатора знакомый пейзаж Шереметьевского аэропорта, Анна не стала сдерживать переполняющие ее чувства и громче всех пассажиров аплодировала пилотам, когда авиалайнер коснулся взлетно-посадочной полосы. Никакого багажа у нее с собой не было, поэтому она надеялась быстро пройти паспортный и таможенный контроль. Так и случилось. Сразу за условной линией границы Анну встретил желчного вида сухощавый мужчина, представившийся майором Быстровым из управления собственной безопасности, который и вывел ее из аэропорта, минуя таможню. На служебной стоянке Быстрова ждала «Волга» с водителем. Он усадил Анну на заднее сиденье, сам сел рядом, и они поехали.