русском языках, упразднялись. С пятого класса средней школы до окончания учебного заведения обучение велось на русском языке, тюркский преподавался как обязательный предмет.
С приходом англичан правительство вынуждено было смягчить слишком жесткий закон о тюркизации начального и среднего образования. В тех городах, где имелось только одно учебное заведение, было разрешено открывать параллельные классы с преподаванием на русском языке при обязательном обучении государственному языку. На конец 1919 года были национализированы все средние учебные заведения, за исключением бакинских политехнического и коммерческого училищ, двух мужских и трех женских гимназий.
С учетом низкого уровня грамотности населения и определенной конкуренции со стороны русского образования министерство народного просвещения тщательно следило, чтобы дети азербайджанцев поступали исключительно в национализированные азбучные, подготовительные и первые классы. На это специально обращалось внимание всех работников образования в циркулярном распоряжении от 7 сентября 1919 года. Прием азербайджанских детей в те же классы с преподаванием на русском языке допускался в исключительных случаях.
Несмотря на усилия правительства, тюркизация образования проходила с большими трудностями, которые в основном сводились к отсутствию национальных образовательных программ и нехватке преподавательских кадров. В течение 1919 года созданные при министерстве специальные комиссии подготовили программы и объяснительные записки по истории тюркских народов. В мае 1919 года была создана комиссия по реформе алфавита. С учетом нехватки преподавателей министерство перенесло в Казах мусульманское отделение Горийской учительской семинарии, а в сентябре открыло в Баку еще одну. Кроме того, было решено отправить в ведущие вузы Европы около сотни азербайджанцев для подготовки специалистов в различных отраслях промышленности, науки, культуры и здравоохранения. Довольно остро стояла проблема с материальным обеспечением работников просвещения, несмотря на принятые правительством меры по повышению окладов и введению особых социальных льгот.
Другим важным событием в области национально-культурного строительства стало открытие первого в Баку университета. Идея его основания встретила возражения у части парламентариев, которые указывали на отсутствие научной базы и специалистов, а также на опасность того, что университет станет русским. В парламенте М.Э. Расул-заде заявил, что «самое главное в этом вопросе профессиональная сила, ядро которой уже налицо. Что касается того, почему у нас университет на русском языке, то вопрос ясен, потому что комплекты слушателей у нас не знают никакого другого иностранного языка, кроме русского. Профессора этого университета одновременно будут учить и изучать страну, и вокруг университета создастся научный интерес и научная работа». Азербайджанская элита вполне справедливо рассчитывала, что русский по факту университет поможет воспитать первые национальные научные кадры, которые затем смогут превратить его в азербайджанский университет. Следует отметить, что тюркизация начального, среднего и высшего образования оказалась наиболее продуманным из всех направлений деятельности правительства.
Глава четвертаяСОВЕТИЗАЦИЯ АЗЕРБАЙДЖАНА: БЫСТРО И БЕЗБОЛЕЗНЕННО
НАМЕРЕНИЯ СОВЕТСКОЙ РОССИИ
ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ПЕРЕПИСКА. Для Советской России потеря Бакинского района в 1918 году оказалась сильным ударом, тяжелые последствия которого остро ощущались в ходе экономической блокады. Намерение Москвы вернуть контроль над жизненно важным регионом оказалось твердым и последовательным, ради чего она готова была идти практически на любые жертвы и уступки. В частности, в том же году большевистское руководство вело секретные переговоры с Германией об оказании давления на Турцию для возврата Восточного Закавказья России, обещая взамен безвозмездное выделение четвертой части всей добываемой там нефти. Секретный протокол был подписан, однако так и остался на бумаге: терпящая тогда поражение в войне Германия не смогла повлиять на своего строптивого союзника, вынужденного вскоре освободить азербайджанскую территорию для новых визитеров — англичан.
В конце 1918 и на протяжении всего 1919 года Советская Россия вынуждена была отказаться от активных действий в отношении Азербайджана. Борьба на несколько фронтов не оставляла Москве сил и времени на работу на этом направлении. Поэтому, как справедливо отмечает Р.С. Мустафа-заде, «потерпев военное поражение в Азербайджане, большевистское правительство предприняло активные усилия для того, чтобы взять реванш на дипломатическом фронте. Оно никак не реагировало на призывы правительства АДР к установлению дипломатических отношений, так как надеялось восстановить свои позиции в нефтяном Баку, лишив АДР внешней военно-политической поддержки усилиями своей дипломатии»[126]. Изменение ситуации в самой России в пользу большевиков к началу 1920 года вернуло на повестку дня вопрос о действиях окрепшей советской власти в отношении таких традиционно находившихся в российской сфере влияния регионов, как Кавказ и Средняя Азия. Тем более что к этому времени на территории Азербайджана уже не находились британские оккупационные войска, которые покинули ее в августе 1919 года.
В 1920 году между Москвой и Баку, ранее практически не замечавших друг друга, началась дипломатическая переписка, первоначальным посылом которой было предложение военного союза против Деникина. Как уже говорилось в предыдущей главе, его завязкой стала радиограмма главы внешнеполитического ведомства Советской России Чичерина от 2 января 1920 года: «Правительство РСФСР обращается к Азербайджану с предложением вступить в немедленные переговоры с Советским правительством о заключении военного соглашения между обоими военными командованиями, имеющего целью ускорить и добить белогвардейские армии юга России», — писал Чичерин. Нарком закончил это послание очень пафосно, но в то же время в ультимативной форме: «Мы обращаемся к Азербайджану и Азербайджанскому народу с призывом начать борьбу против Деникина. Правильно понятые интересы Азербайджанского государства и социально-политические интересы его трудящихся классов должны заставить Азербайджан ответить согласием на наше предложение»[127].
Весьма метко его оценил Тадеуш Свентоховский, написавший, что нота «была залпом психологической войны против Азербайджана» и «прозвучала скорее как призыв к местному пролетариату, чем как дипломатическое послание — она была перепечатана и широко пропагандирована коммунистической прессой в Баку».
Основной мыслью ответного письма Ф. Хойского являлась идея невмешательства во внутреннюю политику другого государства. Министр иностранных дел Азербайджанской Демократической Республики заявил, что его правительство считает для себя «недопустимым вторжение в сферу борьбы русского народа в деле устроения им своей внутренней жизни», однако оно «готово путем переговоров установить между русским и азербайджанским народами добрососедские отношения, вытекающие из принципа суверенности обоих государств».
Руководство Советской России, начав это диалог, не преследовало цель наладить дипломатические и экономические отношения с Азербайджаном, скорее собиралось просто выиграть время для подготовки силовой операции, а в случае успеха переговоров и втянуть Азербайджанскую Демократическую Республику в открытое противостояние с Деникиным, дабы упростить себе в дальнейшем захват республики.
Несмотря на официальный призыв к переговорам и заключению союза, позиция советского руководства в отношении страны не претерпела ни малейших изменений. Подтверждение тому — одно из январских заседаний Политбюро ЦК партии, на котором НКИД было поручено «вести политику величайшей сдержанности и недоверия по отношению к Азербайджанскому правительству». Азербайджанской Республике вменялись в вину отказ от совместных действий против Деникина и оказание всяческих услуг другому противнику Советской России, Англии, на Каспии.
Весьма популистский характер носило и второе послание Чичерина: «Неужели же министр Хан-Хойский полагает, что происходящая между Деникиным и Советской властью борьба не затрагивает судьбы Азербейджана? Разве ему неизвестно, что программою Деникина и всех связанных с ним элементов является восстановление единой неделимой России в ее прежних пределах и, между прочим, полное уничтожение всякой самостоятельности Азербейджана, всякой возможности волеизъявления его населения и всяких проявлений особенностей этого края и населяюших его народностей? Разве для министра Хан-Хойского составляет тайну, что победа Деникина означала бы просто восстановление царского режима, между прочим и в пределах Азербейджана?».
В итоге предложение выступить совместно против Деникина прозвучало еще раз, на что последовал четкий ответ: «…всякие переговоры по этому и другому вопросам могут происходить лишь на основе безусловного признания советским правительством независимости и суверенности Азербайджанской Республики». Третья телеграмма, отправленная в Баку 21 февраля 1920 года, не сильно отличалась от первых двух. В свою очередь министр иностранных дел республики в очередной раз предложил для начала признать независимый статус республики, что явно не входило в планы советского руководства.
ОБРАЗОВАНИЕ АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ. Помимо дипломатического давления на руководство республики Москва резко активизировала свою помощь местным левым партиям, перейдя в 1920 году к открытой координации их деятельности, направленной против существовавшей власти. Основным мероприятием по консолидации стало объединение всех левых сил в Азербайджанскую коммунистическую партию, учредительный съезд которой состоялся в феврале 1920 года. Мустафа-заде отмечает, что еще с «осени 1919 г. активизировалась работа по налаживанию совместной деятельности трех коммунистических организаций, так как параллельное существование Бакинской организации РКП(б), „Гуммета“ и „Адалет“ уже не отвечало задачам подготовки к вооруженному перевороту и установлению советской власти в Азербайджане. К концу 1919 года большинство членов данных организаций осознали необходимость создания на базе слияния трех организаций общей для всего Азербайджана политической структуры — Азербайджанской Коммунистической партии (АКП(б)) как составной части РКП(б)»