В тот период перестраивался под музейные нужды дворец великой княгини Екатерины Михайловны – будущий Русский музей императора Александра III. Однажды в разговоре Тенишева высказала мысль, что была бы не против пожертвовать туда свою коллекцию. Слова эти были переданы в комитет по устройству музея, княгиню посетил и провел с ней переговоры высочайший хранитель будущего музея, великий князь Георгий Михайлович, и она через него подала прошение императору о передаче всей коллекции в музей.
В итоге с коллекцией все вышло не совсем так, как задумывала княгиня: на доклад великого князя Георгия Михайловича государь ответил положительно, но так как музей национальный, то в коллекцию должны были войти только русские мастера. Это стало большим ударом для Марии Клавдиевны, так как она не предполагала разделять свое собрание. К тому же, иностранная часть была богаче и шире представлена: в коллекции были работы выдающихся мировых мастеров во главе с Фортуни, Мейсонье, Милле. Среди отечественных художников были не только акварели современных мастеров, но и редкие рисунки Брюллова, Орловского, Соколова и др. Из-за того, что коллекцию, которую с таким тщанием собирала княгиня, необходимо было разделить, она начала сомневаться в своей затее и медлила с ответом. Надежда как-то уладить это дело еще теплилась, но время играло не в пользу Тенишевой: музей уже оформлялся и готовился к открытию, лучшие залы разбирались под экспозицию и могло не остаться выгодных помещений. Так что решение было принято: передать в музей только русскую часть, а для иностранных художников поискать другое выгодное предложение.
С одной стороны, такое решение императора можно понять, ведь Русский музей действительно составлялся по национальному признаку. С другой стороны, понятно отчаяние Тенишевой, ведь ее многолетнее коллекционирование преследовало вполне определенную цель: по возможности полно представить историю акварельного мастерства, начиная с европейских школ и заканчивая русской – самой молодой. Увы, надежды Марии Клавдиевны не оправдались, и акварели иностранных художников сиротливо остались у нее в доме.
Княгиня частично продолжила пополнять коллекцию уже после ее передачи в Русский музей, но, тем не менее, разделение собрания стало для нее катастрофой: она была до такой степени деморализована, что через пять лет, в 1903 году, продала иностранную часть на устроенном аукционе, и коллекция, которой она посвятила столько времени, разошлась по всей стране.
Но Тенишева (в этом очевидно ее сходство с Дягилевым) придумала другой проект, которому и отдавала теперь все свои силы – создание в Смоленском имении художественного центра.
Однако все же передача русской части акварелей в музей – важное и значимое событие. Под коллекцию княгини было отведено несколько залов, и патрон Русского музея, великий князь Георгий Михайлович, выразил желание разместить портрет Марии Клавдиевны среди пожертвованных картин. Портрет заказали художнику Соколову. В течение месяца Тенишева позировала ему для поясного портрета акварелью, который Соколов писал у нее в особняке. Когда работа была закончена, великий князь сам увез портрет, чтобы повесить в музее. Отделка залов, производимая за счет средств княгини, тоже шла по плану, и ко дню открытия все было на готово. Перед тем, как музей начал принимать посетителей, залы с акварелями Тенишевой посетили император с великим князем Георгием Михайловичем в сопровождении всех музейных работников. Николай II долго и подробно осматривал акварельные работы, слушал объяснения и остался доволен. В день открытия (7 марта 1898 года) Тенишева удостоилась благодарности от императрицы Марии Федоровны, которая с огромной свитой посетила музей и тоже осталась довольна.
Несмотря на то, что до сих пор супруг Марии Клавдиевны, князь Тенишев, возможно, представал здесь в не самом выгодном свете, на деле он был образованнейшим человеком, крупным предпринимателем и одаренным дельцом. По воспоминаниям некоторых современников, князь внешне не был похож на аристократа, а его манеры и вкусы вообще были далеки от рафинированного изящества высшего сословия. Тем не менее, Вячеслав Тенишев по своему происхождению являлся именно аристократом и потомственным дворянином, но он не принадлежал к высшему обществу в светском понимании и не был вхож в придворные круги. Это был настоящий self-made-man, который заработал свое состояние собственным трудом, а врожденные ум и смекалка помогали это состояние преумножать. К своей жене и к ее знакомым Тенишев относился добродушно, но и не без легкой иронии, которая часто присуща людям, занятым, по их мнению, серьезным делом, а не всякими пустяками, такими, как искусство.
Но о меценатстве он в действительности заботился не меньше, чем его жена. Князь основал в Санкт-Петербурге собственное техническое училище, для которого на Моховой улице было построено грандиозное здание. На его устройство Тенишев пожертвовал 1 500 000 рублей, а на содержание ежегодно выделялось 50 000. Выпускниками Тенишевского училища среди многих были, например, поэт Осип Мандельштам и писатель Владимир Набоков.
Здание училища было передовым в техническом отношении. Журнал «Зодчий» – одно из лучших архитектурных изданий того времени – посвятил несколько страниц описанию проекта и опубликовал фото и подробную заметку архитектора Ричарда Берзена.
Отмечались отличительные черты заказа князя Тенишева: например, требование просторной столовой для горячего завтрака, обязательные кабинеты ручного труда с хорошим освещением, что достигалось посредством устройства больших оконных проемов.
Наличие столовой вызвало необходимость проектировать кухню, прачечную и ледник (то есть холодильник). При этом, для удобства кухня соединялась со столовой специальным подъемным механизмом с ручным приводом. Также помимо учебных аудиторий были продуманы класс естествознания с амфитеатром и столами для самостоятельных занятий, обсерватория с вращающимся куполом, устроенная на крыше, и оранжерея, которую разместили в стеклянном переходе между двумя корпусами. Самая Большая аудитория была рассчитана на 600 человек, поэтому она имела форму полукруглого амфитеатра и использовалась не только как лекторий, но и как театральный зал.
Самым ярким событием стал спектакль Всеволода Мейерхольда по «Незнакомке» и «Балаганчику» А. Блока. Именно Мейерхольд открыл необычайные постановочные возможности нестандартной сцены-арены.
Забавно, что князь Вячеслав Николаевич, человек максимально практичный и сосредоточенный на общественно полезных делах, сам того не подозревая, в итоге способствовал развитию театрального искусства – здание Тенишевского училища с 1922 года в течение 40 лет занимал ТЮЗ (театр юного зрителя), а сейчас в здании находится учебный театр «На Моховой».
Помимо училища князь также основал собственное «Этнографическое бюро». Появилось оно чуть раньше, в 1897 году, и активно работало до 1901 года. Это было предприятие, созданное для массового сбора сведений о русском крестьянстве. Князем была разработана специальная анкета, которая называлась «Программа этнографических сведений о крестьянах Центральной России, составленная князем В. Н. Тенишевым». По всей стране были приглашены на работу корреспонденты, которые и должны были проводить это анкетирование. Гонорары за оригинальные рукописи составляли от 15 до 30 рублей за текст, включавший в себя 35 000 букв (даже сейчас это очень достойная оплата), за копии с документов – от 5 до 10 рублей с печатного листа. Деньги высылались автору немедленно после одобрения присланного материала. Содержание «Этнографического бюро» обошлось Тенишеву в 200 000 рублей.
Князь был человеком рациональным и вряд ли стал бы тратить средства на удовлетворение научного любопытства. Цель была в другом: на основании полученных сведений Тенишев планировал выработать универсальную методику управления российским населением. То есть, идя от частного к общему, необходимо было найти определенные закономерности в поведении представителей конкретного социального слоя. Методика так и не появилась (Вячеслав Николаевич умер, не успев завершить свое детище), а вот историки-этнографы считают собранные материалы важнейшим источником информации о быте русских крестьян. После смерти князя Этнографическое бюро было закрыто, а богатейший архив передан княгиней этнографическому отделу Русского музея.
В 1900 году в Париже должна была открыться Всемирная выставка. Россия, естественно, тоже принимала в ней участие. Зная о деятельности этнографического бюро, которое располагалось, как и рисовальная школа Марии Клавдиевны, с обратной стороны особняка, обращенной на Галерную, придворные круги назначили князя Генеральным комиссаром выставки.
Тенишева зорко следила за работой мужа на этом поприще, опасаясь, что он оплошает, ведь нужно было представить в том числе и искусство, к которому князь относился с иронией и пренебрежением. Но ее беспокойство было беспочвенно, и когда 15 апреля 1900 года выставка открылась, Русский отдел был среди немногих, готовых с первого дня принять посетителей. За работу на Всемирной выставке в Париже князь Тенишев получил от императора Николая II звание «Камергер Двора Его Императорского Величества», а от французского правительства – Орден Почетного Легиона второй степени.
Не обошлось в экспозиции Русского отдела и без вещей, которые изготавливались в Талашкино – имении Тенишевых под Смоленском: там в мастерских уже создавались весьма интересные произведения, и княгиня решила показать их в Париже.
Она отобрала группу балалаек, расписанных Коровиным, Врубелем, Головиным, Давыдовой, Малютиным, и две балалайки собственной работы.
Этот оркестр балалаек очень понравился, прежде всего, своей оригинальностью, и Марию Клавдиевну уговаривали продать экспонаты. Но она отказалась и позже разместила этот оркестр у себя в смоленском музее.