Покровительство великого князя Владимира Александровича не только помогло раздобыть огромные финансовые средства на проект, но и открыло для него многие двери, которые, казалось, открыть было невозможно: не все радовались чужим успехам, не все желали Дягилеву процветания. Однако пока ситуация была стабильной и великий князь принимал Дягилева у себя регулярно. В связи с этим говорили, что Дягилев во Владимирском дворце бывает настолько часто, что ведет там себя как дома и может предлагать любые авантюры. В городе стали обсуждать его затею со спектаклями в Париже.
Спектакли действительно затевали. Но пока еще не спектакли, а концерты русской музыки. Окрыленный первым успехом в Париже, Дягилев хотел закрепить его следующим событием. Поняв, что выставка принесла огромную пользу: русским искусством заинтересовались за границей и заинтересовались серьезно, Сергей Павлович решил сделать следующий шаг и начал готовить второй «Русский сезон», получивший впоследствии название «Исторических концертов».
Благодаря великому князю Владимиру Александровичу Министерством Финансов было выделено 25 000 рублей на расходы по постановке русских опер на сцене Парижского Театра «Grand Opera». Также в печати сообщалось, что часть денег (называлась сумма в 70 000 рублей!) дали пайщики товарищества Российско-Американской резиновой мануфактуры «Треугольник». В благодарность за это Дягилев якобы устроил им прием у великого князя Владимира, однако, так ли это было на самом деле, неизвестно.
Составляя программу концертов, Дягилев старался отобрать только самые лучшие произведения русских композиторов. Поскольку к тому моменту он уже оставил свою квартиру на Фонтанке и, когда бывал в Петербурге, останавливался в гостинице «Европейская», – именно там кипела работа по подготовке второго «Русского сезона».
Рис. 10. Письмо от 19 апреля 1907 ОР РНБ. Ф. 640. Ед. хр. 902. Л. 1–2 об. 1
Рис. 11. Письмо от 19 апреля 1907 ОР РНБ. Ф. 640. Ед. хр. 902. Л. 1–2 об. 2
Впервые факсимильные копии были опубликованы в Сборнике «Вопрос русских культурных побед есть вопрос жизни»: письма С.П.Дягилева Н.А.Римскому-Корсакову. – СПб., 2024. – 48 с.
Занимаясь программой, Дягилев прибегал к советам тех, чьему мнению и музыкальному вкусу он доверял. Поэтому был привлечен композитор Николай Андреевич Римский-Корсаков, которого Дягилев уговаривал поехать в Париж и дирижировать своими произведениями. Римский-Корсаков долго отказывался, не хотел ехать и подчеркивал, что он не будет выступать там, где не поняли и не приняли творчество Чайковского. Композитор часто наведывался к Дягилеву в гостиницу «Европейская» (последний оставил свою квартиру на Фонтанке и, бывая в Петербурге наездами, останавливался в отеле). Они обсуждали готовящиеся концерты, Дягилев снова добился своего, Римский-Корсаков отправился в Париж. Как вы уже догадались, старые обиды между композитором и несостоявшейся музыкальной знаменитостью были забыты. Во главу угла были поставлены не личные амбиции, а успех русского искусства.
Дягилев не терял надежду убедить Римского-Корсакова ехать в Париж и дирижировать собственными произведениями, в итоге его старания оправдались: однажды, вернувшись в гостиничный номер, Сергей Павлович получил послание от композитора: на его визитной карточке было написано: «Коли ехать, так ехать! – кричал воробей, когда кошка его тащила по лестнице».
Концерты 1908 года прошли успешно, и на следующий сезон было решено везти в Париж два оперных спектакля (так как во время концертов показывали только отдельные акты): «Борис Годунов» М. П. Мусоргского и «Садко» Н. А. Римского-Корсакова. Для подготовки артистам и художникам был выделен Эрмитажный театр, который был частью огромного дворцового комплекса императорской резиденции. Конечно, официально Николай II с 1904 года проживал с семьей в Александровском дворце в Царском селе, но все же факт того, что Дягилев имел право репетировать фактически в доме государя (Эрмитажный театр соединен галереями и переходами с Зимним дворцом), говорил о многом.
Декорации для опер писались прямо на полу сцены, там же, в Эрмитажном, был устроен предварительный показ всех костюмов.
На него лично прибыл великий князь Владимир Александрович. Он остался очень доволен, разглядывал все с большим интересом, полностью вовлекаясь в процесс общения с художниками, и был уверен, что парижский спектакль совершенно точно пройдет успешно и не навредит его репутации, ведь именно Владимир Александрович был августейшим патроном дягилевцев. Великий князь оказался прав. В день парижской премьеры «Бориса Годунова» публика рукоплескала русским артистам. Это было необыкновенное, яркое, запоминающееся событие для всего театрального Парижа той эпохи.
Парижский успех русских артистов вдохновлял и давал понять, что отечественное искусство востребовано, поэтому великий князь Владимир поручил Дягилеву готовить следующий гастрольный сезон, в котором уже должны были быть представлены балетные и оперные спектакли. Дягилев был воодушевлен: между оперой и балетом в постановочном плане нет большой разницы, к тому же, балет – тот вид искусства, который был интересен Сергею Павловичу и его компании, ведь он представляет собой синтез разных сфер: музыки, танца, живописи и декоративно-прикладного искусства. Поэтому уже осенью 1908 года началось обсуждение программы, и было предложено к постановке два балета: «Павильон Армиды» и «Шопениана».
Балетный сезон в Париже планировался на весну 1909 года. Как и предыдущие, он должен был проходить под покровительством великого князя. Помимо репетиций в Эрмитажном театре, Дягилеву была обещана очередная субсидия, декорации и костюмы из театральной дирекции.
Эрмитажный театр в основном использовался во время балов, маскарадов и торжественных парадных приемов. Там проводились концерты для узкого аристократического круга приближенных к царю чиновников, дипломатов и свиты. Балерина Тамара Карсавина вспоминала, что обычно после спектакля всех артистов приглашали на ужин с кем-то из членов императорской семьи. Как правило, это был великий князь Владимир или его сыновья – великие князья Кирилл, Борис и Андрей, разделявшие огромную любовь к театральному искусству. При этом, по мнению Федора Шаляпина, Эрмитажный театр сам по себе не представлял интереса для артистов: выступать там было частью их контракта, а не обязательным этапом в карьере, который бы знаменовал успех или говорил о признании их заслуг.
Спектакли в Эрмитажном были скорее продолжением дворцовых церемоний и проводились довольно редко. Артисты труппы Дягилева, которые готовились там к гастролям, ничем не мешали привычному течению придворной жизни. Да и великому князю Владимиру, который проживал совсем рядом, было удобно следить за ходом проекта.
Поначалу казалось, что все идет по плану, но скоропостижная смерть Владимира Александровича в феврале 1909 года лишила Дягилева всего: и денег, и сцены для репетиций, и надежды на успешное разрешение ситуации. Дело осложнилось интригами и противостоянием с другими представителями театрального мира, что при Владимире Александровиче было невозможно.
После кончины своего супруга великая княгиня Мария Павловна взяла под свое покровительство антрепризу Дягилева в Париже, и казалось, что перемены в великокняжеской семье никак не повлияют на проект. Однако все было намного сложнее.
На Сергея Дягилева обиделся один из августейших родственников императора – великий князь Сергей Михайлович, которого связывали очень близкие отношения с Матильдой Кшесинской. Тот факт, что балерину пригласили в Париж лишь на роль в одном балете, сильно задел его.
Сергей Михайлович написал письмо министру двора, в котором обвинил Дягилева в наживе под прикрытием императорской фамилии, назвал его проект шантажным и советовал принять меры, чтобы прекратить это недостойное предприятие, грозившее обернуться в Париже скандалом. В письме великий князь Сергей Михайлович требовал от дирекции Императорских театров за свой счет отправить в Париж балетную труппу во главе с Кшесинской. Кроме того, великий князь был разгневан и на Марию Павловну за то, что она поддерживала дягилевские проекты.
Всей этой историей очень заинтересовался еще один член августейшей фамилии – великий князь Андрей Владимирович, сын Марии Павловны и будущий законный супруг Матильды Кшесинской. Он в равной степени благоволил балерине, как и Сергей Михайлович, так что эти двое стали главными врагами Дягилева. Великий князь Андрей связался с директором театров Владимиром Теляковским, чтобы узнать, как обстоят дела в антрепризе, и выяснить, правда ли, что его мать, великая княгиня, покровительствует Дягилеву и тем самым мешает реализации проектов Сергея Михайловича и Кшесинской.
В итоге, Министру двора пришлось разбираться в прошениях как Марии Павловны, так и Сергея Михайловича, причем удовлетворение желания какой-либо из заинтересованных сторон противоречило интересам другой. Ситуация с каждым днем обострялась, грозя перерасти в неразрешимый конфликт высочайшего уровня.
Владимир Теляковский, тогдашний директор театров, конечно, не без иронии отнесся к участию в этой ситуации великого князя Сергея Михайловича. Дело в том, что в тот период именно он считался покровителем Кшесинской, а упомянутый Андрей Владимирович (младший сын покойного Владимира Александровича, который, казалось бы, должен продолжать дело отца) тоже пользовался расположением балерины. В эмиграции Матильда Кшесинская и великий князь Андрей вступят в брак, единственный сын балерины будет считаться ребенком Андрея (в своих мемуарах Кшесинская признается, что ребенок, родившийся в 1902 году, был от Андрея, но Сергей, будучи де факто ее гражданским мужем, благородно «взял вину» на себя).