Бакст был первым пострадавшим от «Сережиной деспотии» – так говорили другие члены редакции.
Покладистого Левушку усадили в одну из последних комнат квартиры на Литейном и поручили ему графические работы, довольно трудоемкие: ретушь фотографий, которые потом отправляли в Германию для изготовления клише, а также рисование подписей, заглавий и виньеток.
Тем не менее, Левушка любил эту работу, выполнял ее с удивительным мастерством и ни на что не жаловался. Ссора произошла по совсем другой причине.
Дело в том, что в этой истории был замешан брат Бакста – Исай Розенберг, сотрудник «Петербургской газеты» (к нему обращался за помощью позднее Александр Бенуа во время постановки «Павильона Армиды»). Левушка выболтал своему брату какую-то новость, не подлежавшую огласке и связанную с деятельность редакции. Исай ухватился за нее и напечатал статью. За это Баксту и попало. Дягилев и Философов долго препирались с ним, ругаясь и бранясь. Бакст в долгу не оставался и держал оборону, бранясь ничуть не меньше, в итоге кузены вышвырнули несчастного Левушку за дверь в прямом смысле слова, выкинув за порог и его зимние вещи. Казалось бы, на этом можно подвести черту под дружбой и сотрудничеством, но нет: уже через неделю все помирились, будто ничего и не произошло. Бакст вернулся в редакцию и снова с удовольствием ретушировал фотографии в своей рабочей комнате в конце коридора.
Конечно, сегодня имя Льва Бакста прежде всего ассоциируется с театром, модой, а также с «Русскими сезонами» Дягилева. С 1906 по 1910 год художник жил и работал в доходном доме Бака на Кирочной улице в Петербурге. Первые балеты, которые покорили Париж, «Шехеразада» и «Клеопатра», были созданы здесь. Бакст был не только художником и декоратором, но и дизайнером – его приглашали как оформителя выставочных пространств, для которых он продумывал все детали интерьера и создавал мебель. А мировую известность художнику принесли декорации и костюмы к дягилевским балетам.
Все были поражены способностью Бакста улавливать и передавать грандиозную красоту востока. Во всех балетах художника главным средством стал цвет: пологи, подушки, диваны, покрытые вязью восточного орнамента и узорами по эскизам Бакста, поражали воображение. Яркие костюмы главных действующих лиц на фоне переливающихся красок пульсировали и производили на публику гипнотический эффект. Можно даже сказать, что Бакст изменил мировую моду! Парижские светские львицы взяли на вооружение разрезы на платьях, цветные парики, шаровары, тюрбаны. Кроме того, Бакст успешно сотрудничал с домами мод, в частности, с Домом Пакен.
В журнале «Comedia illustre» были помещены снимки русских балерин в костюмах по эскизам Бакста, а газеты на родине тоже славили творчество художника, подчеркивая, что недавно возникшая в Париже мода на платья-шаровары создана русскими.
«Вдохновителем» этой моды, конечно же, называли Леона Бакста и его балет «Шехеразада», где русские танцовщицы появлялись на сцене в шароварах. Отмечалось и то, что это уже вторая русская мода в Париже, если вспоминать шляпы в стиле деревенского «повойника», получившие распространение за год до того.
После премьеры балета «Шехеразада» французский кутюрье Поль Пуаре решил сотрудничать с русскими художниками, а в июне 1911 года и вовсе устроил в своем особняке в Париже грандиозный бал-маскарад по мотивам балета, который назвал «Тысяча вторая ночь».
Пуаре тогда считался модным королем Парижа, то, что он предложил Баксту сотрудничество, о многом говорит. В письме к жене художник сообщал, что Пуаре предлагает ему 10 тысяч франков (около 6 млн рублей сегодня) за создание 12 рисунков модных туалетов. Бакст был воодушевлен затеей, но из этого ничего не вышло, тем не менее, его рисунки перекупил другой модный дом, и имя Леона Бакста все равно на века вписано в историю мировой моды.
Но мода – это не только одежда, мода влияет на образ жизни в целом и определяет досуг. Восточный бал Пуаре стал первым в своем роде, породив моду на маскарады в арабском стиле. Один из таких балов прошел и в Петербурге в особняке графини М. Э. Клейнмихель. Оформлял декорации и создавал эскизы к костюмам, конечно же, Бакст.
Графиня устроила бал на масленицу в конце января 1914 года для своих племянниц. Среди гостей присутствовали члены императорской семьи. Бал был самым грандиозным событием зимнего сезона прежде всего благодаря роскошному оформлению. Об этом событии написали чуть ли не все светские хроникеры. Бал называли сказочным праздником, который запомнится надолго. Отдельно отмечалось, что на мероприятии присутствовали члены императорской семьи, причем их перечисление занимало весьма внушительную часть газетных и журнальных публикаций, возглавляла список августейших гостей великая княгиня Мария Павловна – большая поклонница искусства Леона Бакста. Но больше всего внимания, конечно, уделялось описанию обстановки и костюмов. Танцевальный зал воплощал роскошь, стиль и красоту: жемчуг и бриллианты, изумруды и сапфиры, дорогие шелка, серебряные нити и арабские орнаменты – все это было придумано Бакстом, как и его абсолютная новинка – разрисованные плечи дам. Одна из гостей облачилась в персидский костюм из черного бархата, который был сшит в Париже у Поля Пуаре по рисунку Бакста (!). В общем это было фантастическое зрелище.
Еще один бал, который оформил Бакст в том же 1914 году – бал цветных париков, который устроила графиня Елизавета Шувалова в своем дворце на набережной Фонтанки, 21 (теперь в здании размещается музей Фаберже). Это торжество снова в полной мере было отражением сценических исканий Бакста и воплощением его театральных идей. Многочисленные фотографии гостей и хозяйки были напечатаны на страницах журнала «Столица и усадьба», а также в других светских изданиях. Госпожа Шувалова выглядела великолепно в своем костюме. созданном по эскизам «волшебного» Бакста: на ней было белое с золотом платье и зеленый парик, перевитый жемчужной нитью.
Художник в один из приездов в Россию дал интервью, напечатанное в московской газете «Утро России», в котором подробно объяснял свою популярность и проводил параллели между костюмами для бала графини Шуваловой и балетными постановками. Бакст делился своими наблюдениями о моде в Европе и отдельно в Париже: парижанки неимоверно быстро заимствуют в свой гардероб все, что видят на сцене. Поэтому театральные костюмы русских художников так скоро находят живой отклик в современной моде. Разрезы на платьях – перифраз постановок, сделанных в балетах Дягилева (имеются в виду «Шехеразада» и «Синий бог»), котурны, шапочки-тюрбаны, цветные парики. раскрашенные «татуированные» ноги, естественно, тоже. В моду вошел даже грим! Жители Парижа расхаживают по улицам с лицами, выкрашенными в шафрановый, желтый и коричневый цвет.
Модниц не останавливало даже то, что такой внешний вид считался оскорбительным для поборников морали: из-за отсутствия юбки (девушка была в шароварах) случались скандалы на улицах Лондона, Берлина, Парижа и Петербурга; даму в парике потребовала удалить из зрительного зала возмущенная публика в Гранд Опера.
Добрая половина женщин земного шара в то время носила голубые, зеленые, синие и золотые волосы, обставляла дома и квартиры «а ля Бакст» и даже устраивала балы в такой стилистике после премьеры балета «Клеопатра» (1909 год) и трагедии «Пизанелла» Габриеля Д’Аннунцио, поставленной в парижском театре Шатле в 1913 году с Идой Рубинштейн в заглавной роли. Именно Ида Рубинштейн первая надела цветной (синий) парик в «Клеопатре». Именно Ида Рубинштейн впервые появилась в прозрачных шароварах в балете «Шехеразада». Художник в интервью упоминает танцовщицу – звезду антрепризы Дягилева – не случайно. Она блистала в балете «Клеопатра», она первой исполнила Зобеиду в «Шехеразаде». Но и до этого ее путь на сцену был невероятно интересным.
Глава 3Ида Рубинштейн
Ида Львовна Рубинштейн происходила из очень богатой семьи. Ее дед сделал капитал на торговле ценными бумагами и основал банкирский дом. Отец Иды приумножил богатство, которое досталось ему в наследство. Он занимался оптовой торговлей, в основном сахаром. Состояние Рубинштейнов было невероятным: несколько банков, сахарные заводы, пивоваренный завод «Новая Бавария»… Большие суммы тратились на благотворительность, богоугодные дела и культурное развитие их родного города Харькова, где и родилась Ида. К сожалению, мать Иды умерла, когда девочка была совсем маленькой, а позже скончался и ее отец. Ида оказалась единственной наследницей огромного состояния. Через год ее взяла под опеку двоюродная сестра из Петербурга, известная светская дама Софья Адольфовна Горвиц. Ида получила блестящее образование: она в совершенстве знала четыре языка – английский, французский, немецкий и итальянский, ее обучали музыке и истории. А когда Иду заинтересовала Древняя Греция, к ней был приглашен ученый-эллинист, после чего девушка отправилась в путешествие в Афины. Еще к Иде приходил учитель танцев, правда особого потенциала в ней не видел. Тем не менее, невероятное честолюбие и желание добиться своего заставляли Иду часами отрабатывать позы, движения, пируэты… Ей даже было позволено брать уроки декламации и драматического искусства у артистов императорских театров. В итоге Ида заявила о своем желании пойти на сцену, и для углубления театрального образования уехала в Париж. Ошарашенные родственники не придумали ничего лучше, как объявить Иду сумасшедшей! Врач подделал документы, и некоторое время она провела в лечебнице во Франции. Но все же родственники поняли, что сделали это напрасно, и Ида вернулась в Петербург.