Глава 2Первые кураторские предприятия. Выставки современного искусства
Дягилев окончил университет последним из своей компании – летом 1896 года. К тому моменту он уже вступил в наследство своей покойной матери, получив около 60 тысяч рублей (учитывая, что по нынешним меркам это более 60 млн., понятно, что унаследованный капитал был весьма внушительным), и проживал по другому адресу: Литейный, 45. В 1894 году умер отец Философова, и через полгода Анна Павловна с семейством оставили квартиру на Галерной и переехали на Фонтанку к Летнему саду. Дягилев, обычно обедавший у родственников и не желавший жить слишком далеко от них, переехал тоже, сняв квартиру на Литейном проспекте в доме 45. Произошло это осенью 1895 года. Именно в этой квартире на Литейном родится «Мир искусства», но позднее: первый номер журнала выйдет только в 1898 году. Тем не менее, за три года до этого Сережа многое успеет сделать.
Возможно, на данном этапе возникает вопрос: почему и Дягилев, и Философовы так часто меняли адрес пребывания? Дело в том, что в Петербурге до революции домовладельцами были единицы, большая часть населения, даже весьма обеспеченные люди, обычно снимали квартиры, а летом – дачи. Именно поэтому существует выражение «доходный дом», с которым мы встречались, говоря о Галерной улице. Дом, в котором квартиры и комнаты сдаются в аренду, разумеется, приносит доход своему хозяину – отсюда и название.
Переехав в другую квартиру, да еще и обладая средствами, Сергей решает задуматься об обстановке, в которой он будет жить, и во время путешествия по Италии летом 1895 года покупает старинную мебель эпохи Возрождения, картины, лампы и вазы. Помогал ему с покупками двоюродный брат Павка – Павел Корибут-Кубитович, увлекавшийся антиквариатом и имевший среди приятелей определенный авторитет в этом вопросе. Посещая старьевщиков и антикваров, молодые люди искали подходящие предметы, и в итоге это предприятие увенчалось успехом: Дягилев привез для своей квартиры кожаные кресла, кресла «Савонарола», стол с ящиками и несколько стульев, бронзовые вазы и статуэтки. Когда покупки прибыли в Петербург и заняли свои места, квартира преобразилась настолько, что друзья Дягилева не скрывали свой восторг, оказываясь там. Сам хозяин был невероятно горд проделанной работой. Несложно представить эту гордость! Ведь Сергею Дягилеву тогда всего-то 23 года, но его квартира – почти музей и прелестный образец хорошего вкуса.
Безусловно, такое поведение не могло не вызвать обсуждений. Сплетни из Петербурга, преодолев больше тысячи километров, добрались до Перми: всех интересовала квартира Дягилева стоимостью 950 рублей в год, мебель, привезенная из Венеции, картины, купленные за границей. Конечно, Дягилеву предрекали скорое разорение. А он все не разорялся. Сам герой этих сплетен был осведомлен о том, что про него говорят и что ему пророчат.
Сохранилось несколько его писем к родителям, где он в ироничной манере успокаивает мачеху, чтобы она не переживала за его благополучие, и как бы невзначай напоминает ей о своих встречах с немецким живописцем Ленбхом и писателем Львом Толстым. Стоит ли после подобного рассуждать о мебели? Зачем тревожиться по пустякам?
Дело в том, что Дягилев во время своего заграничного путешествия был принят многими за богатого русского аристократа (видимо, облик молодого человека был соответствующим). Когда Сергей купил у Ленбаха картину для своего «музея», художник сделал на полотне дарственную подпись – «меценату». Что касается Толстого: Сергей с кузеном Димой застали писателя у него дома в Москве и даже были удостоены беседы.
В январе 1896 года в печати выходит статья Дягилева об акварельной выставке, правда подписана она псевдонимом «Любитель». Можно себе представить, как 23-летний Сергей, еще студент, предоставивший на вернисаж несколько полотен из собственной коллекции, сидел в своей квартире за 950 рублей в год и писал этот обзор выставки, с трепетом ожидая реакции публики на свои мысли. Реакция последовала: княгиня Мария Тенишева была в восторге от статей Сережи: она хлопотала по поводу места для него в газете «Новая Русь», Дягилев должен был работать в художественном отделе. Из этого, увы, так ничего не получилось. Однако за год Дягилев опубликовал 4 статьи, а в следующем году еще 6. Бенуа, который в некоторой степени считал себя наставником своего друга, тоже был восхищен, так как, по его собственному признанию, ничего подобного не ожидал от человека, на которого сам он меньше всего возлагал каких-либо надежд. Вероятно, что более всего друзей и близких Сережи восхищала его смелость, ведь в статьях 1896 года и были сформулированы основные принципы устремлений Дягилева и его планы на будущее. Почва для «Мира искусства» еще только подготавливалась, а он уже знал и понимал, что нужно делать: идти напролом, поражать, выступить сразу, показать себя полностью, со всеми национальными качествами и со всеми недостатками. Нужно отвоевать себе место на мировой художественной арене, сделаться постоянными участниками европейского искусства. Дягилев писал о необходимости не только показываться в Европе русским художникам, но и привозить европейское искусство в Россию.
Привлечением европейского искусства Дягилев и занялся в следующем году. У него уже были планы относительно организации выставки в Санкт-Петербурге, так что с осени 1896 года Сергей предпринимает активные действия. Сначала он пытался найти покровителей в лице какого-нибудь учреждения, но, получив отказ от общества акварелистов, а затем и от академии художеств, обратился к княгине Тенишевой, которая как раз занималась коллекционированием и предложила устроить выставку у себя в особняке.
Уже здесь Дягилев ведет себя очень активно, если он сталкивается с трудностями, он не отступает и все равно доводит дело до конца. Препятствия как будто только подзадоривают его, а не вызывают страх и желание отступить. Там, где его друзья лишь мечтали о великих свершениях и изменении общественного вкуса, Дягилев предпринимал реальные действия.
Действительно, энтузиазм Сережи не знал пределов, его активность была так высока, что в итоге отношение к его затее начинает меняться. Императорская академия художеств выразила готовность содействовать устройству выставки: вице-президент Императорской академии граф И. И. Толстой поддержал идею молодого человека, которого считал способным справиться с подобной задачей. По его распоряжению Дягилеву были выданы рекомендательные письма и удостоверение. Более того, академия позволила ему отправлять в ее адрес акварели, которые будут на выставке. В благодарность доход от выставки (около 500 рублей) был пожертвован в пользу учеников Высшего художественного училища при академии, которым требовалась финансовая поддержка. Практика благотворительных сборов была довольно распространена, так как это помогало снизить затраты на таможенные пошлины при ввозе картин из-за границы.
Поскольку Дягилев планировал проведение выставки в доме княгини Тенишевой на Английской набережной, для экспозиции было отобрано более двухсот работ, которые вполне могли бы разместиться в гостиных ее особняка. Однако все получилось еще лучше: за пару недель до открытия Дягилев нашел другое, более просторное место в Музее училища технического рисования барона А. Л. Штиглица. Извинившись перед Тенишевой за неудобства и поблагодарив ее за оказанное содействие и всяческое участие, Дягилев занялся подготовкой к открытию.
В итоге, мероприятие удалось устроить в одном из самых лучших выставочных залов Петербурга, ведь музей открылся буквально за несколько месяцев до описываемых событий: 30 апреля 1896 года. Центральное училище технического рисования барона А. Л. Штиглица было основано в 1879 году и тогда же началось строительство учебного корпуса. Спустя два года было решено открыть и музей, который, естественно, потребовал отдельного здания. Руководил строительством профессор архитектуры и первый директор училища, Максимилиан Месмахер, такой же целеустремленный энтузиаст, как и Дягилев. Пока строился музея, Месмахер ежедневно присутствовал на стройке: давал указания рабочим, часами разговаривал со своими учениками, которые расписывали потолки или работали над мозаикой, проверял, как идут дела в мастерских. Работа училища при этом тоже продолжалась и требовала от директора максимального внимания, спал он всего лишь четыре часа в сутки.
Кстати, образ Максимилиана Месмахера можно увидеть на фасаде музея: в центральной части здания над входом расположен треугольный фронтон с фигурами, символизирующими живопись, скульптуру, архитектуру, прикладное искусство и, предположительно, историю искусств. В центре между ними стоит мужчина-художник: в его облике – портретные черты архитектора.
На дягилевской выставке английских и немецких акварелистов помимо иностранных экспонатов были показаны и акварели из петербургских частных собраний, а также серия работ из Императорского Эрмитажа. Это говорит об определенном уровне доверия организатору, хотя известно, что выставка проходила без высочайшего покровительства (то есть никто из членов императорской семьи ею не занимался), император также выставку не посещал.
Уже упомянутый нами знакомый Дягилева Платон Львович Ваксель предоставил для выставки портрет знаменитой певицы Марчеллы Зембрих работы немецкого художника Ленбаха (сейчас он находится в Государственном Эрмитаже). Кроме того, Ваксель, который заведовал музыкальным отделом газеты «Journal de St. Petersbourg», где он печатался и сам под псевдонимом V.P., опубликовал несколько заметок о выставке в музее Академии Штиглица. Так что круг общения, который так тщательно формировал Сергей Дягилев в период своего студенчества, начал приносить свои плоды. Учитывая, что Ваксель служил в Министе