"…Должен откровенно признаться, что состояние боевого духа 8-й армии вызвало у меня глубокое беспокойство. Неуверенность, нервозность, склонность к мрачным предчувствиям и опасениям за будущее бросились мне в глаза.
…Вступив в командование, я сразу же почувствовал, что наши войска потеряли уверенность в своих силах. Я читал это в глазах солдат и офицеров, в самой их походке. Командиры были молчаливы, разговаривали неохотно. Совершенно не чувствовалось той живости, того наступательного порыва, которые свойственны войскам, обладающим высоким боевым духом.
…Еще один серьезный вопрос тревожил войска, и он имел решающее значение. Это вопрос: почему мы вообще воюем?" [4]
А между тем вооруженные силы США сбрасывали бомбы на больницы и школы, применяли бактериологическое оружие, насиловали женщин, убивали стариков и детей. Но победить они не смогли. И одной из важнейших причин их поражения было то, что многие джи-ай так и не нашли ответа на вопрос: "Во имя чего мы воюем?"
В начале корейской войны генерал Макартур самоуверенно заявил репортерам: "Скажите ребятам, что они будут сидеть дома за рождественским столом".
Этим обещаниям, однако, не суждено было сбыться. "Ребята" запоздали не к одному рождеству. А другие, как Майкл Родженальд Стивенс, никогда уже не сядут за праздничный стол.
Прямо по заказу создана ситуация, чтобы поддержать деловую активность на высоком уровне Корейские события похоронили призрак кризиса, который преследовал американских бизнесменов со дня окончания второй мировой войны. В перспективе — длительный бум.
Из журнала "Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт"
Глава III. Контракт со смертью
…Серые громады авианосцев "Констеллейшн" и "Тикондероги" появились в Тонкинском заливе непроглядной августовской ночью. И когда быстрый в этих местах рассвет очертил "блюдца" локаторов, в радиорубках раздались настойчивые сигналы морзянки. Операторы еще не знали содержания поступивших зашифрованных радиограмм, но поняли, что приняли очень важный и особый приказ. И они не ошиблись.
Когда шифровальщики закончили работу, командиры авианосцев прочитали приказ президента США:
— Атаковать прибрежные районы Демократической Республики Вьетнам и в случае противодействия со стороны противника расширить зону бомбардировок и перенести ее в глубь страны.
Так в ночь на 5 августа 1964 года начался второй акт провокации, которую уже после того, как запылали первые северовьетнамские города и селения, тогдашний президент США назвал "Тонкинским инцидентом".
О подробностях этой трагедии можно было бы узнать из вахтенных журналов эсминцев "Мэддокс" и "Тэрнер Джой", если бы они стали достоянием гласности.
Впрочем, позднее в печать просочились сведения из других документов тех дней.
Речь идет о небезызвестном секретном докладе Пентагона, попавшем на страницы "Нью-Йорк таймс". В нем достаточно ясно показано, как готовился, осуществлялся и расширялся так называемый "Тонкинский инцидент", послуживший предлогом для нападения американского флота и авиации на ДРВ, эскалации боевых действий в Южном Вьетнаме, распространения агрессии США на всю территорию Индокитая; "Мэддокс" и "Тэрнер Джой", преднамеренно нарушившие территориальные воды ДРВ и спровоцировавшие столкновение с северовьетнамскими торпедными катерами, сыграли своего рода роль лоцманов этого нового акта империалистической агрессии.
К ноябрю 1967 года США довели численность американских солдат в Южном Вьетнаме до пятисот тысяч. Полумиллионный экспедиционный корпус, оснащенный всеми видами современного оружия, кроме атомного. Почему он появился на вьетнамской земле? Какие цели преследовали Соединенные Штаты в этой войне, имеющей, по оценке Пентагона, "гораздо большее значение, нежели любая прошлая война"?
"В географическом отношении, — писал военный обозреватель X. Болдуин, — Вьетнам — это вытянутая рука, указующая на богатый Индонезийский архипелаг, примыкающий к стратегически важным морским путям. Тот, кто господствует здесь, в конечном счете будет контролировать большую часть Индонезийского архипелага".
Джи-ай снова сражался и умирал во имя установления господства американского империализма в Юго-Восточной Азии…
И снова звон бокалов, и снова рождество. Забыты тревоги войны во Вьетнаме. Америка улыбается, пьет и веселится. В слезах одна Элеонора. Один на один со своим горем, со своей бессонной ночью. Одна ли? А пятьдесят тысяч других матерей Америки, у которых война во Вьетнаме также отняла их сыновей? А 300 тысяч искалеченных и раненых парней? Там, на далекой вьетнамской земле, они потеряли не только ноги и руки… Они потеряли веру в жизнь, в совесть тех людей, кто толкнул их в эту кровавую бойню. Элеонора тянется к библии, страницы которой она знает наизусть, и, не раскрывая ее, шепчет:
— Боже, спаси детей Америки! Спаси!
…Джона тогда никто спасти не мог. Удача вопреки предсказаниям отца обошла его стороной. Он был безработным. И никому в этой большой стране не было дела до его судьбы. Разве мало таких, как он, целыми днями бродят по улицам с плакатами на груди: "Ищу работу"? Среди них был и Джон. С утра до позднего вечера он искал себе заработка. Но везде и всюду получал один и тот же ответ: "Места все заняты!".
Как-то он остановился у рекламного щита, на котором был изображен волонтер времен президента Джорджа Вашингтона, стоящий в обнимку с современным американским солдатом. Надпись призывала завербоваться в вооруженные силы США. И снова реклама, яркая и красочная. Она манила экзотикой заморских стран, а главное, внушительной суммой долларов вместе с нарядной военной формой.
…Элеонора хорошо помнит тот вечер, когда он сказал ей о своем решении. Что она могла ответить своему мальчику? Посоветовать ему и дальше обивать пороги биржи труда? Она и сама боялась этого безумного мира, боялась, что он либо обречет ее Джона на нищету, либо толкнет на преступление. И Элеонора благословила сына. На вербовочном пункте Джона встретили как долгожданного гостя, с улыбкой и похлопыванием по плечу:
— Добро пожаловать, парень! Армия Соединенных Штатов ждет тебя! Ты насладишься красотами чужих стран, познакомишься с романтическими буднями джи-ай!
Трудно сказать, о чем думал Джон, подписывая контракт о вступлении "добровольцем" в вооруженные силы США. Может быть, о блестящей военной карьере. Или только о насущном куске хлеба. Или о том, что армия поможет ему получить специальность и работу после службы. А может быть… Не будем гадать! В одном можно быть уверенным. Джон меньше всего думал о смерти. Об этом в его годы обычно не думают. Даже тогда, когда подписывают с нею контракт.
Сделка состоялась. Джон нашел работу, продав Пентагону не только тело, но и душу и совесть свою. Это он понял потом, в последние часы своей жизни. А пока…
ИЗ ДОСЬЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ АМЕРИКАНСКОГО ИМПЕРИАЛИЗМА ВО ВЬЕТНАМЕ
К концу 1971 года на Вьетнам было сброшено около 7,5 миллиона тонн бомб. Если к этой цифре прибавить другие боеприпасы, применяемые войсками США, то на землю Вьетнама было обрушено 16 миллионов тонн взрывчатки. Это равносильно тому, что ежемесячно в войне использовалось 11 атомных бомб, равных по мощности хиросимской.
Намдинь, четвертый по величине город ДРВ, разрушен наполовину.
Винь, индустриальный центр и порт, истреблен полностью.
Фули, город, в котором проживали 10 тысяч человек, уничтожен полностью.
Танзанг, Виньфуонг, Данго и многие другие города стерты с лица земли.
СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ СЕРЖАНТ АМЕРИКАНСКОЙ КОНТРРАЗВЕДКИ ДЖОН БЛЭК
В 1967–1969 годах только в американских подразделениях контрразведки было замучено 9 тысяч южно-вьетнамцев. У меня такое ощущение, словно ты маленькая деталь большой машины, конечная продукция которой — мертвые тела.
Читатель!
В этом досье приведены только некоторые факты.
Сентябрь, 1969 год. Рочестер, штат Нью-Йорк. Джон Майкл Стивенс зачислен на службу в вооруженные силы Соединенных Штатов Америки добровольно.
…Их привели в комнату для осмотра, в которой на специальной подставке был укреплен американский флаг. Каждый из них принял стойку "смирно" и поднял правую руку.
— Повторяйте за мной! — строго сказал офицер.
"Я торжественно клянусь, что буду поддерживать и защищать Конституцию Соединенных Штатов от всех врагов — внешних и внутренних, что я буду верно и преданно служить этому делу, что я буду подчиняться приказам президента Соединенных Штатов и приказам назначенных надо мной офицеров в соответствии с Единым военно-судебным кодексом. Да поможет нам бог!"
С последними словами присяги обрывалась всякая связь с тем миром, который оставался за порогом казармы. Отныне, что бы он ни делал: маршировал ли долгие часы на плацу, совершал ли многомильные марши, стрелял ли в своих сограждан, идущих в колоннах демонстрантов, или убивал людей другой страны, куда он пришел как "самый цивилизованный посланец свободного мира", он будет выполнять приказ президента и "защищать Конституцию Соединенных Штатов".
При этом не имеет никакого значения, как человечество посмотрит на его действия. Он солдат американской армии. За пределами военного форта остались обычные человеческие добродетели. "Профессиональный солдат ядерной эпохи должен готовиться без всяких скидок на гуманность", — сказали Джону. Тем, кто оплачивает его тяжелую, грязную работу, он был нужен именно таким.
…Премудрости военной науки Джон постигал в одном из учебных центров, куда он был направлен через несколько дней после принятия присяги. Это были настоящие муки ада. Порой ему казалось, что он забывает собственное имя. Джон беспрекословно выполнял все требования инструкторов. Неизменный ответ: "Да, сэр!" — стал его жизненным правилом. Те же, кто поступал иначе, подвергались "особому обращению" до тех пор, пока они, безвольные и хрипящие, не падали к ногам сержанта.