В течение восьми недель новобранцам прививался целый комплекс чувств, о которых они раньше и не помышляли.
Главным из них было "чувство штыка". Прежде чем солдат осознает свое истинное назначение, свои возможности, рассуждают теоретики Пентагона, у него должно быть желание уничтожать, желание, вырабатываемое в ходе обучения штыковому бою. И Джону начали усиленно внедрять в сознание "потребность убивать". Изо дня в день он становился в шеренгу своего взвода с винтовкой в руках и изготовлялся для нанесения штыкового удара.
— Что значит чувство штыка? — спрашивает инструктор. И слышит в ответ дружное и грозное:
— Убивать!
Выпад… Винтовка выбрасывается вперед, и в это время раздается душераздирающий вопль строя.
Укол — и снова вопль.
— Что значит чувство штыка? — опять кричит сержант.
— Убивать! — Укол… — Убивать! Убивать! Убивать!
Подобного рода тренировки проводились до тех пор, пока мышление солдат не становилось автоматическим… "Убивать! Убивать! Убивать!"
Но тяжелее всего было переносить моральную обстановку казармы, которая отличалась презрением к людям, ритуальным требованием рабского повиновения, неограниченным попранием человеческого достоинства.
Возведенные в ранг повседневной обыденности издевательства сержантов над новобранцами — неизменное правило жизни в форту. К этому здесь привыкают с первых недель службы, как привыкают к распорядку дня. Жаловаться не принято, бесполезно и некому. Брань и унижения сносились смиренно, по стойке "смирно", с привычным повторением заученной фразы "Да, сэр!".
…Шла четвертая неделя занятий. Пасмурным, неприветливым утром они совершали пятимильный марш. Джим Остэргрэн, двадцатидвухлетний парень из Бостона, бежал рядом с Джоном. Высокого роста, широкоплечий весельчак Джим слыл в своем подразделении одним из самых здоровых парней. Но сегодня с ним творилось что-то неладное. Как видно, сказались высокие нагрузки последних дней. Джим задыхался, едва переставлял ноги.
— Больше не могу! — прохрипел он и, сделав несколько неуверенных шагов, упал, потеряв сознание.
Подбежавший к Остэргрэну сержант Ричард Лейтон подозвал двух новобранцев:
— А ну-ка пните этого слабака посильнее. Может, он подымется?
Джон видел, как два солдата начали бить Джима ногами. Но Остэргрэн продолжал лежать.
— А ну трахни его винтовкой! — приказал сержант Джону.
Стивенс выполнил приказ. Но и это не возымело действия.
— Походите-ка по этому сукиному сыну! — рассвирепел сержант.
И новобранцы снова принялись пинать Джима…
Остэргрэн скончался от сердечного приступа в лазарете форта. Расследование обстоятельств его смерти и преступных действий сержанта не дало никаких результатов. Дело просто-напросто замяли. Сержант Ричард Лейтон продолжал выполнять свои служебные обязанности.
Подобное обращение с новобранцами Джон наблюдал почти ежедневно. И не только наблюдал, а испытывал на себе. Он не раз слышал в свой адрес рычание сержанта: "Я выставлю тебя в окно, зажму твою башку в форточке и буду пинать, как осла".
"Да, сэр!" — по инструкции отвечал ему Джон.
Изощренность издевательств сержантов порой доходила до безрассудства. Часто новобранцев загоняли по тридцать человек в душевую комнату, рассчитанную на двенадцать, пускали горячую воду и заставляли драться друг с другом.
Постепенно солдаты начали верить в то, что убивать действительно необходимо и даже забавно. Тщательно продуманная система насилия напрочь подавляла чувства, мысли, угрызения совести. Человек становился роботом.
Джон, как и его сверстники, делал все, что ему приказывали. Мыл пол в казарме, убирал туалеты, замирал навытяжку при виде начальства. А главное, что он познал и усвоил: "Убивать! Убивать! Убивать!"
…Едва брезжит рассвет. Сквозь утреннюю дымку видны силуэты соломенных хижин, напоминающих вьетнамскую деревню. Ничто не нарушает предрассветной тишины. Лишь изредка в глубине джунглей слышится крик встрепенувшейся птицы да едва улавливаемый шорох пронесется среди листвы.
Солдаты выходят из джунглей словно привидения, настороженно смотрят по сторонам, постоянно держа палец на спусковом крючке автомата.
— Где чарли? [4] — обращаются они к так же внезапно появившимся на площади перед пагодой крестьянам.
Учтиво улыбаясь, местные жители отрицательно качают головами. И вдруг в их руках появляется оружие. Да, недаром инструкторы предупреждали, что нельзя доверять мирному населению.
Короткая схватка, вопли, взрывы гранат, перестрелка. Оказывается, деревня — это ловушка, и даже огурцы, растущие на грядках, вовсе не огурцы, а искусно замаскированные мины.
Старший офицер с группой помощников, наблюдавший за ходом учения, доволен действиями джи-ай. Он останавливает "бой". Нападающие и их коллеги из военной полиции, игравшие роль вьетнамцев, действовали дерзко и решительно. Старания инструкторов не прошли даром. Маршевая пехотная рота, куда был направлен Джон для дальнейшего прохождения службы, готовилась к отправке во Вьетнам.
ПАМЯТКА АМЕРИКАНСКОМУ СОЛДАТУ ВО ВЬЕТНАМЕ:
1. Рассматривай каждого прохожего как своего врага. Обращайся со всеми незнакомыми лицами как со своими врагами.
2. Не разрешай гражданскому населению, в том числе и детям, приближаться к машинам.
3. Запрещай гражданским, в том числе и детям, наблюдать за движением войск. Никогда не доверяй детям, так как они могут быть шпионами партизан.
4. При вступлении в населенный пункт направляй впереди себя местных жителей. Они будут спасать тебя от минных полей, "сюрпризов" и препятствий.
После занятий на территории, имитирующей вьетнамские деревни, солдат просвещали так называемыми "ориентировочными" лекциями о далекой азиатской стране. При этом не забывали напомнить о важности предстоящей миссии, о том, что "свободный мир" должен спасти "несчастную" страну от "угрозы коммунистов".
Этой же цели были посвящены и специальные кинофильмы. В дополнение ко всему джи-ай была вручена красочная брошюра с подборкой веселых скетчей о Вьетнаме. За внешне развлекательной формой этих своеобразных комиксов скрывалась информация, аналогичная содержанию прочитанных лекций. Наконец, была проведена последняя, заключительная, беседа сержанта о поведении в далекой стране. "Говори об этом", "люби это", "делай так-то", — поучал он.
Через несколько дней рота была переброшена во Вьетнам.
Джон стал боевым джи-ай. Вся его жизнь теперь была втиснута в прокрустово ложе приказов и инструкций.
Приказы военного командования США учили джи-ай в районах, контролируемых Вьетконгом[5], задерживать всех мужчин в возрасте от 15 до 65 лет и обращаться с ними как с партизанами.
Что означали подобные приказы на деле?
В своей книге "Нюрнберг — Вьетнам — трагедия Америки" американский юрист Тэльфорд Тэйлор приводит рассказ жителя Сонгми Пхам Пхона[6].
"У канала я увидел группу людей. Люди кричали, особенно дети. Но джи-ай находились по обеим сторонам канала, не давая никому выбраться из него. Тем временем вторая группа джи-ай обыскивала другую деревню. Они из нее вывели людей и привели их к каналу. Жителей деревни было более чем сто человек. Но кто мог считать в той обстановке? Затем джи-ай начали расстреливать стоящих и сидящих людей вблизи канала. Убитые накрывали друг друга своими телами".
В то время когда началось кровопролитие, американскому военнослужащему Ричарду Доу случилось проезжать мимо. Он вспоминает:
"Джи-ай стояли группой перед рвом. Офицер приказал молодому автоматчику стрелять в каждого. Но солдат бросил автомат, и офицер начал стрелять сам. Я не помню, видел ли я кого-либо из мужчин во рву. В основном это были женщины и дети. Некоторые из них еще дышали".
1970 год. Из интервью американского солдата П. Мидло корреспонденту телевидения[7].
Мидло: Лейтенант Колли сказал мне, чтобы я открыл огонь. Я начал стрелять по группе и израсходовал четыре обоймы.
Корреспондент: Значит, вы сделали примерно 60–65 выстрелов?
Мидло: Точно, в каждой обойме по 17 патронов.
Корреспондент: Сколько же человек вы убили?
Мидло: Гм… Я вел беглый огонь, как бы поливая их из лейки… Я мог убить что-нибудь 10–15 человек.
Корреспондент: Кто были эти люди?
Мидло: Мужчины, женщины, дети.
Корреспондент: И младенцы?
Мидло: И младенцы…
"Боди каунт" ("Body count" — "счет убитых") — этот термин был введен в обиход американской военщины во время войны во Вьетнаме. Отпуск, медали, новые звания — все это должно было стимулировать убийства, приумножать "боди каунт".
Американский летчик Рэнди Флойд, обращаясь к членам Международной следственной комиссии по расследованию преступлений США в Индокитае, заявил:
"Вы должны понять, что большинству из нас было по 18–19 лет. В это время так легко сделать из человека робота и растоптать в нем все человеческое. В нас разжигали страсть к разрушению. В конце концов, у нас был "боди каунт". И не простой".
Система поощрения "служебного рвения" во Вьетнаме представляла собой периодические долларовые подачки в виде:
— надбавки за опытность лучшим рядовым от 30 до 60 долларов в месяц;
— оплаты пребывания на фронте независимо от звания, — 65 долларов;
— награды в виде 30-дневного отпуска лицам, продлившим на 6 месяцев контракт пребывания во Вьетнаме.
"Мы убиваем за деньги" — такие надписи можно было видеть на касках многих американских солдат.
Система "боди каунта" приносила свои плоды. Многие джи-ай старательно выполняли свои "обязанности" в боевой обстановке. Пентагон щедро раздавал награды за проявление "воинской доблести". К началу 1971 года из 2 миллионов 742 тысяч американцев, прошедших через войну во Вьетнаме, 2 миллиона 143 тысячи были награждены орденами и медалями США.