– Хорошо, – Христи вдруг, неожиданно для себя самого «оттаял». Он вдруг явственно вспомнил вчерашний разговор с начальником порта, капитаном Декром. И разговор этот, чуть ли не дословно повторял только что произнесённый диалог. Только Христи был на месте этого юноши. И реакция Декра, была точно такая, как у него, по отношению к Джеку.
«А он, этот Пристли, молодец! – эта мысль смягчила Христи. – Пожалуй, если бы я вчера так же твёрдо стоял на своём, мы бы уже, возможно, стояли у стенки в гавани… Что ж, проверю юнца на мужество…»
– Похоже, Джек, вы не боитесь наказания? – капитан изобразил даже некоторое подобие улыбки.
– Боюсь, сэр… – был ответ.
– Так почему же вы, так отчаянно, так дерзко, стоите на своём?
– Дело тут не в дерзости, сэр…
– А в чём же?
– А в том, сэр, что мы, все вместе, или потонем, разбившись о скалы, или… нет. Вот и всё, сэр… Вот и всё, – добавил он совсем уже тихим голосом.
– Что ж, – Христи заметно смягчился. – Ваше мужество похвально. Тогда уж скажите, только предельно кратко и откровенно, чем ещё вы не довольны на флоте Её Королевского Величества?
Чашка чая, резко скользнула по столу, и, ударившись о бортик, упала на пол, со звоном разбилась. Христи даже глазом не повёл.
– Итак?
– Уместно ли это сейчас, сэр? – Джек взглядом указал на чашку, на крен судна…
– Более чем, – ответил Христи.
– Я очень не доволен, сэр, тем, что матросам каждый день выдают более чем по двести граммов рома, сэр… Я полагаю, если бы матросы не были пьяны, то якоря теперь были бы целы. Крепления якорных канатов были бы проверены, и сейчас у нас было бы не один, а три якоря. При этих словах судно повалило на другой борт так резко, что осколки золотистой чашечки, вместе с лондонской ложечкой, посунулись на другую сторону каюты.
– Я полагаю, Пристли, что с этой минуты вы уже не курсант, – Христи сделал паузу, – вы старший матрос. И вот ещё что… сегодня я иду на берег… Выберите троих надёжных матросов… будете сопровождать меня. И, кроме того, с сегодняшнего дня закупка свежих продуктов – это ваша постоянная обязанность.
Сердце Джека готово было выпрыгнуть из груди… О чём ещё можно было мечтать?
– И подумайте о закупке дров… Вся команда мёрзнет… Здесь, как выяснилось, далеко не Индия… И возьмите на складе одежду потеплее – мы пойдём не на катере, а на шлюпке. А за бортом дьявольский холод.
– Слушаюсь, сэр! – Джек вылетел из капитанской каюты буквально на крыльях, чуть не опрокинув стоящего у двери вестового.
– Ты, что Джек, с ума сошёл от страха? – вестовой еле успел увернуться.
– Скорее, наоборот, – с усмешкой ответил Пристли.
…Ветер, холодный, пронзительный, влажный, резко хлестнул по лицу, как только он вышел на палубу. Мелкие снежинки, скорее льдинки, больно кольнули лоб, щёки, подбородок. Волны, огромные, «океанские», пологие медленно опускали и поднимали судно. Это был ещё не шторм, но его далёкое дыхание. словно дыхание обозлённого долгой обидой человека, чувствовалось во всём: и в невероятной огромности валов, и в заунывном вое ветра, явно не растратившего свою силу. И в низких, тяжёлых темных облаках. Они неслись так быстро, что у Джека закружилась голова. Лучше было вообще не смотреть на них. Было так темно, что он еле рассмотрел своих друзей… Они, все четверо, пристроились в затишке, у трубы, нахохлившись словно воробьи.
«– Не ушли, ждут, – с благодарностью подумал Джек. – До чего ж они хорошие парни… Сейчас начнут «издеваться»…
– Ну, что, дурашка, доигрался? – Паркер двинул его коленкой, предлагая погреться в движении.
– От страху аж светится, – усмехнулся Питчер, – Ну, что я говорил, Прямиком в карцер?
– Да он с ума сошёл, ребята, – это выдал Холл, – смотрите – такая идиотская улыбка – это верный признак…
– Да, – подытожил Мкдонаьд, – пора хлопотать… говорят в психушке не плохо кормят… и вообще уж получше чем на флоте. Так что не боись, Джеки, мы к тебе в гости придём…
Джек молчал. Теперь ему не страшны были ни эти волны, ни ветер, ни собачий холод… когда у него такие парни… такой кэп.
Друзья вовлекли его в свой круг, Паркер и Холл положили руки на плечи.
– Ну? – Паркер стал серьёзен.
Джек спокойно снял со своего плеча руку Паркера, затем Холла.
– Ручонки-то уберите… как ни как, перед вами уже не курсант…
– А кто же? – выдохнули все четверо.
– А старший матрос…, – он строго осмотрел друзей. – Ну-ка, встать, как положено! Макдональд, руки из карманов! Что скрючился… в три погибели? Смиррно!
– Шутки в сторону, – Паркер стал совсем серьёзен.
– Какие шутки, – Джек стал тоже серьёзен. И вот вам мой первый приказ: десять минут вам, остолопам, на сборы. Мы идём на берег. С кэпом и с офицерами. Идём закупать свежую жрачку и дрова! Смекнули? Мы теперь при жрачке… А ну исполнять!
Как только шлюпки вошли в гавань, волнение сразу уменьшилось. И чем дальше они входили внутрь бухты, тем спокойнее было море. Наконец качка исчезла вовсе, и только ветер завывал в тополях, Тосно так же, как он свистел в снастях «Принца» там, на внешнем рейде.
Обе шлюпки пришвартовались к большому парусному кораблю. Он фактически служил в качестве причала: к нему были пришвартованы парусники поменьше. Всюду стоял гул голосов. Сотни матросов, солдат, офицеров сновали взад и вперёд, были тут и гражданские. На корабле была явно резиденция начальника порта Декра. Пристли понял это со слов офицеров.
На корме шлюпки сидел капитан Христи. Рядом расположился мистер Конгрейв – он должен был встретиться генерал квартирмейстером, дабы ускорить разгрузку ценного груза судна. Третьим офицером бы лейтенант Хитченсон.
Пристли сидел ближе всех к офицерам.
– Боюсь, господин капитан, сегодня повторится всё тоже, что было вчера. – Не громко, и как бы, между прочим, сказал мистер Конгрейв. – И я вам могу точно сказать, чем сразу надо было растопить его ледяное сердце.
– Об этом не может быть даже речи, – жёстко ответил Христи. – Мы военные моряки, а не торгаши… Мы тут не на базар приехали.
– А вы думали, вас тут с оркестром встретят? – с жёлчной усмешкой процедил Конгрейв.
Эти слова больно обожгли Христи. И он не смог скрыть своего смущения. Всё дело было в том, что он именно так и воображал свой заход в бухту Балаклавы: новенький «Принц» входит в бухту, а всюду стоят матросы, военные, барышни, и все восторженно кричат, кидают вверх чепчики, машут руками… И оркестр играет «Правь Британия морями»…
Какой же он ещё мальчишка… наивный романтик! От стыда, лицо Христи из бледного сделалось пунцовым, и он не смог скрыть этого.
– Да не переживайте вы так, капитан… – мистер Конгрейв был гораздо старше Христи, – ну, допустим, я торгаш… Ну и что из того? Полагаю что вполне умеренная сумма откроет нам все закоулки этой бухты… И заметьте, спасёт нас и наш груз от крупных неприятностей, а они, явно не за горами… большому парусному кораблю, большому парусному кораблю, оре. Наконец качка исчезла вовсе, и только ветер завывал в тополях.
– А вы думали, вас тут с оркестром встретят?
Эти слова больно обожгли Христи. Он не успел скрыть своего возмущения… Все дело в том, что он именно так и воображал его вход в бухту… Новенький, красавец «Принц» входит в бухту… а всюду стоят матросы, барышни, военные и все кричат… и бросают вверх свои кепи и чепчики… И оркестр играет «Правь Британии морями…». Какой же он еще мальчишка!
– Да не переживайте, Христи, – мистер Конгрейв был гораздо старше капитана. Ну, допустим, я торгаш? Ну и что из того? Полагаю, что вполне умеренная сумма откроет нам все закоулки этой бухты… И, заметьте, спасет наш груз, да и судно от крупных неприятностей, а они как видите… не за горами.
При этих словах он глянул вверх на небо и все трое, в том числе и лейтенант Хитченсон, последовали за его взглядом: черные мрачные тучи, так плотно обложили полоску неба между гор бухты, что казалось, это был не день, а поздний вечер.
– Я согласен участвовать в этой сумме, – заявил неожиданно Хитченсон, до сих пор молчавший. – Лучше потерять часть своих сбережений, чем…
Христи резко оборвал Хитченсона:
– Я заявляю вам, господа, вполне официально: мне был дан, еще в Лондоне, неофициальный указ: ни каких взяток! Мы военный корабль. Мы идем на войну… Мы можем в любой момент отдать свои жизни за Родину… за Королеву… И к лицу ли нам?
– А оказаться на дне моря – к лицу?
Конгрейв уже почти выкрикнул эти слова так громко, что все шестеро гребцов невольно услышали это…
К счастью, они уже подошли к борту корабля…
…Когда шлюпки были пришвартованы, а все матросы выстроились вдоль борта, лейтенант скомандовал: «Смирно». Как только команда была исполнена, Хитченсон подошел к Пристли и дал команду:
– Старший матрос Пристли! Вы назначаетесь старшим продгруппы. Ваша задача – выяснить ситуацию с продовольствием и с дровами у местного населения… И доложить мне на все задание вам два часа… Исполняйте! Думаю, четверых помощников вам хватит?
– Так точно, отчеканил Джек, – вполне…
– Ну, так вперед!
Когда они уже гремели ботинками по длинным сходням, Джек оглянулся… Капитан Христи, мистер Конгрейв, и лейтенант Хитчинсон уже разговаривали с начальником порта…
Это был человек невысокого роста… Но по всему было видно – он очень уважал себя…
– Труба дело! – Джек сказал это так громко, что все четверо оглянулись… – Хреновые дела!
– Ладно, расслабься, Джек, – во всяком случае мы на берегу… А там видно будет…
– А местных-то жителей тут с гулькин нос, – с грустью в голосе сказал Питчер… – Это вам не Индия…
Действительно, вся «набережная» была заполнена английскими моряками, французами, турками. И только в одном переулке они увидели женщину. Она и два мальчика катили небольшую тачку, доверху загруженную сухими, длинными жердями. Рядом с ними шла девушка, лет пятнадцати-шестнадцати. Она несла на плече медный кувшин, наподобие амфоры. И была столь хороша, что все пятеро невольно остановились.