Пугачев двигался обратной дорогой. Пока разговаривал с незнакомым «хищником», он хорошо изучил местность, подходы к палатке, определил сектор стрельбы. Чем ближе подходил к цели, тем сильнее билось сердце. Чтобы успокоиться, он присел на гнилой валежник, отдышался и пожевал багульник. Сердце успокоилось, дыхание выровнялось, и он продолжил путь.
«Это нужно, чтобы вырваться отсюда, – уговаривал он себя, – тут рано или поздно все равно сдохнешь – если не ты, то тебя угрохают».
За километр до места Пугачев напружинился, пошел крадучись, стараясь не шуметь. Когда впереди сквозь ветки деревьев заблестела речка, он опустился на четвереньки и тихо пополз к опушке, где стояла палатка. За палаткой, ближе к лесу, возвышался холмик, поросший травой. Там он и прилег.
Пугачев увидел его сразу. Магаданский «хищник» стоял поодаль, возле речки, метрах в восьмидесяти, и что-то разглядывал в воде. Сердце вновь заколотилось, отдаваясь гулким эхом в ушах, Пугачев даже испугался, что человек услышит этот звук.
«Дробь хорошая, нулевка, надо бить наверняка, подпустить его близко, метров десять…» Руки у Пугачева тряслись, пот заливал глаза. Чужак все не шел. Он мечтательно смотрел на закат солнца и что-то насвистывал.
«Может, подойти к нему тихонько сзади, он не заметит…» Но эту мысль Пугачев сразу отбросил. Кругом лежала галька, которая предательски шуршала при ходьбе. «Ждать – все равно вернется», – решил Пугачев, устраиваясь удобнее.
Наконец человек направился к палатке. Видеть Пугачева, прикрытого холмиком и густой травой, он не мог. Когда он нагнулся, чтобы зайти в палатку, Пугачев выстрелил. То ли от волнения, то ли по неопытности, он спустил оба курка сразу – отдачей его сбросило с возвышения, и он не видел результата выстрела. Но когда поднялся, человека не было видно.
«Неужели не попал? Быть этого не может, с такого расстояния!» – с такими мыслями Пугачев непослушными руками перезарядил ружье и тихо двинулся в сторону палатки.
Человек лежал за палаткой, очевидно, смерть была моментальной, дробь размозжила ему голову – возле нее на земле уже образовалась лужа крови.
Пугачев обшарил палатку, но ничего не нашел. Рядом под деревом увидел рюкзак – видимо, чужак готовился поменять место и упаковал свои вещи. В рюкзаке нашел подозрительно тяжелую банку из-под кофе. Тарасюк ему как-то сказал, что в бутылку из-под шампанского влезает один пуд золота. Сначала он даже не поверил, что шестнадцать килограммов могут поместиться в бутылке. Позже этот рассказ подтвердили и опытные «хищники».
Взвесил в руке банку – примерно граммов сто – двести. Открыв и удостоверившись, что в банке золото, Пугачев покинул место преступления.
Сдал золото Тарасюку как общее бригады, деньги оставил себе. Про преступление ему не рассказал, да Тарасюк и не интересовался, каким путем золото попадает к нему.
Это было его первое убийство. Он уже почувствовал вкус крови и останавливаться не собирался – убийства помогут исполниться его долгожданной мечте и избавят от проклятого безденежья.
6
Наступила очередная весна. «Хищники» начали готовиться к сезону. Тарасюк помог Пугачеву и его бригаде просроченными продуктами, изъятыми в магазинах и других торговых точках поселка, а также старой одеждой, обувью.
– Нынче идем далеко, до Адычи, – докладывал Пугачев Тарасюку. – Раньше зимы не ждите, путь долгий. Говорят, река благодатная, авось повезет.
– Удачи! Как объявитесь, дайте знать, – попрощался Тарасюк.
Но вовремя не смогли уйти на промысел – то пьянки, то болезни и увечья. К отправке были готовы только в середине июня.
Вышли из поселка двумя бригадами. Одна должна остаться в пяти днях ходу от поселка, в районе больших наледей, и намывать там золото, а Пугачев с Черновалом и его земляками Мишей и Костей пойдут дальше, до реки Адычи, там будут работать лето. Черновал взялся за проводника, он раньше бывал в этих краях.
– Заодно разведаем: если места хорошие, на следующий год все ринемся туда, – заверил на прощание Пугачев оставшихся возле наледей «хищников». – Одно плохо – слишком поздно выходим, успеть бы вернуться до зимы.
Но все пошло не так, как они планировали. Шли очень долго, застревали на горных речках, преодолевали сопки, проходили через непролазные буреломы. Когда добрались до места, уже наступил август. Разбили палатку, пригляделись к месту.
– Надо работать днем и ночью, – приказал Пугачев своей команде, – скоро заморозки, а там, глядишь, и зима на носу.
Места оказались действительно богатыми. Первые успехи окрылили старателей.
Несчастье пришло неожиданно – Костя, прыгая с валуна на валун, поскользнулся на мокром камне, упал и сломал ногу. Пугачев пришел в бешенство. Все его планы рушились. Продукты таяли на глазах. Черновал с Михаилом, казалось, потеряли интерес к работе.
– Надо оттащить Костю в заимку (домик охотников и старателей находился в пяти километрах ниже по течению), ему тут плохо, – предложил Черновал.
До заимки добирались с Костей целый день. Решили обосноваться там, а работать на прежнем месте, где они, как им показалось, нашли золотую жилу. Никто в бригаде даже не помышлял о том, чтобы доставить Костю в поселок – решить эту проблему было нереально. О приближающейся зиме со всеми вытекающими последствиями тоже никто не хотел думать. Костя и сам понимал свое положение, поэтому сник и перестал разговаривать.
До середины сентября бригада намыла полтора килограмма золота. К этому времени продуктов осталось на четырех человек примерно на месяц-полтора. «До весны не протянем, все здесь сдохнем, – тоскливо думал Пугачев. – Продуктов хватит только для одного, да и то если сэкономить». Ответ пришел сам по себе: «Надо избавиться от бригады, от этих дармоедов. – В памяти всплыла обида, когда его полностью обчистили. – В расход и все».
Утром они, оставив Костю в заимке, отправились к месту добычи золота. Когда начали работу, Пугачев хладнокровно в упор расстрелял обоих. Трупы оттащил к реке, и они тихо поплыли вниз по течению.
Убив Черновала и Михаила, Пугачев решил проведать прииск, о котором рассказывали «хищники» и который, по словам Черновала, находился за далеко чернеющими горами, верх по течению этой же реки. «Километров пятнадцать-двадцать, – думал он, – за день-два обернусь».
На прииске он нашел только несколько пустующих домиков, признаков жизни не наблюдалось. Но было заметно, что летом тут жили и работали люди. «Опоздал, немного опоздал», – проговорил Пугачев в ярости. Что он собирался делать с обитателями этих домиков, он не представлял, но им овладела такая злость, словно у него увели из-под носа его собственное золото. Обшарил все уголки, нашел несколько пачек макарон, пакет муки и крупы. Все это он положил в рюкзак и двинулся в обратный путь. Когда дошел до места, где они добывали золото, ни трупов, ни следов расправы над компаньонами уже не было – воды реки сделали свое дело. Он собрал палатку, взял самое необходимое и направился в заимку, где их ждал Костя.
Костя лежал на диване и отрешенно взглянул на вошедшего Пугачева. Тот растопил буржуйку, нагрел чаю, сварил макароны. Костя, поев, наконец заговорил:
– Где ребята?
– Они ушли в поселок, я их отправил за подмогой – может, вертолет направят. – Пугачев пытался быть искренним.
– А почему не попрощались, как-то не по-людски ушли.
– Да мы вчера не работали, ходили в соседний прииск, о котором говорил Черновал, думали там разжиться продуктами, да нашли мелочь. Поэтому они оттуда рванули в поселок, с собой взяли макароны.
– Хорошо… Черновал – он дойдет, он места знает. – Костя чуть не всплакнул. – Меня не оставит в беде…
Пугачеву было его не жалко. Выросшая и окрепшая без родительской ласки, без сочувствия окружающих душа не требовала взаимности. «Кто бы меня пожалел, – зло подумал он, – никто мне не нужен, надежда только на самого себя».
Пугачев давно бы бросил Костю и попытался вернуться обратно в поселок, но что-то его останавливало. Скорее всего он боялся, что по прибытии в поселок станут расспрашивать, куда делись остальные, отвертеться будет сложно. Наверняка затаскают в милицию, а то и посадят. Прикинув так и эдак, он решил остаться в заимке и по весне двинуться в поселок – а там что-нибудь придумает насчет исчезновения людей.
«Запасов еды на одного хватит до марта, – подсчитал он, – а если вдвоем, то в январе начнется голод, и никто нас здесь не спасет. Надо от Кости избавляться». Одолеваемый этой мыслью, Пугачев вдруг припомнил старый фильм, который в детдоме крутили множество раз. Действие происходит на Диком Западе. Ковбои после ограбления хотят уйти от погони, но у них только один конь по кличке Боливар. И тогда один ковбой пристреливает другого, приговаривая: «Боливар не выдержит двоих». Эта фраза стала расхожей в детдоме, а сейчас Пугачев думал, как претворить ее в жизнь.
В начале ноября, когда трескучие морозы еще не начались, он вывел Костю на прогулку. Посадил его на чурочку спиной к двери. Ничего не подозревающий Костя, вдыхая свежий воздух, все прислушивался к вертолетному гулу.
– Черновал дойдет, обязательно дойдет, – шептали его губы.
Дробь с близкого расстояния прошила затылок Кости.
– Так-то лучше, Боливар не выдержит двоих, – негромко произнес Пугачев, вытаскивая отстрелянную гильзу из ружья.
Труп Кости оттащил за избушку и уложил возле завалинки, прикрыв старой лосиной шкурой.
Когда Кости не стало, Пугачев успокоился, мысли стали четче, разум острее. «Я, наверное, волк-одиночка, с людьми не могу жить, – думал он. – Еще сезон поработаю – и надо уезжать, бежать куда глаза глядят. Что я в жизни видел? Ничего, даже бабу не пробовал. Надо отломить хороший кусок и свалить в Ростов. Меня там никто не ждет, но ничего, с деньгами я всем буду нужен. Главное – деньги. Где их взять, где заработать? Они единственное мое спасение». Такие мысли посещали его постоянно.
Начались морозы. Пугачев каждый день первым делом занимался заготовкой дров, в остальное время валялся на кровати, вычитав от корки до корки три толстые книги. За это время истощившийся от непомерной нагрузки организм начал восстанавливаться, он немного поправился, в руках появилась былая сила. Чтобы не заболеть цингой, пил лиственничный отвар, который заменил ему чай.