– Да ты ешь, ешь. Я позвоню после обеда.
– А что это?
– Это наши сибирские пельмени, моя Нелличка большой специалист по ним. Здесь, правда, делает их в первый раз. Решила, что это будет лучшим подарком к нашей победе.
– Очень вкусно! Особенно с вот этим соусом из томатов.
Надо отметить, что оба представителя Кубы предпочитали самодельную аджику, тогда как Владимир Иванович добавил в пельмени масло и сметану, а Нелли Васильевна предпочла кислый аргентинский соевый чимичурри. Под пельмени и разговор мужчины уговорили по второй, которую министр тяжелой промышленности Кубы уже не растягивал, заливая пожар во рту. Аджика была очень острая. Свежевыжатый сок в виде дайкири приготовила Кончита, и посол с министром пошли звонить в Москву. Вопрос был достаточно важным.
Дело было в том, что экспортных товаров у Кубы практически не было: массово закупался только сахар-сырец и рафинированный сахар-песок с тридцати шести заводов-гигантов, принадлежавшим американцам до революции. Они производили шестьдесят пять процентов сахара. Кубинцам принадлежало сто двадцать восемь небольших заводов, но там сахар не рафинировали. Было еще пять предприятий, которые принадлежали англичанам. Их сахар целиком уходил на Багамы и Бермуды. Немного поставлялось в саму Англию. Эти пять заводов продолжали работать и собственников не сменили. Кроме этого, в городах Моа и Никаро работало две обогатительные фабрики по производству ферроникелевого концентрата. Они до революции принадлежали фирме «Бетелхелм Стил». Эту продукцию начали производить в 1942 году во время массового производства брони для танков и линкоров. Оба предприятия использовали разные способы обогащения: аммиачный в Никаро и сернокислотный в Моа. Следует отметить, что завод в Моа завершил реконструкцию через два месяца после революции. С марта 1960 года оба завода стояли: руководили работами американские и, частично, кубинские инженеры. Для них в этих городах были выстроены элитные поселки в духе одноэтажной Америки: с бассейнами, американскими кухнями, подземными гаражами с машинами на каждого члена семьи. Легковых машин на Кубе было больше, чем все население острова – более девяти миллионов штук.
В один день все инженеры собрались и выехали в Америку. А перед этим вывезли с острова всю документацию по геологии этих месторождений. А геология была сложной. У нас в СССР такие месторождения просто не эксплуатировались. Норильск и Никель выпускали рафинированный никель с чистотой 99,99 %. Здесь конечной продукцией был ферро-никель-кобальт-марганцевый концентрат с содержанием никеля около 20 %. Никеля здесь много, вся восточная часть Кубы состоит из латерита. Заводы национализировали, но через некоторое время они встали. Рабочие и мастера шахт и карьеров не смогли вскрыть новые рудные тела. Как только закончились старые жилы, так из карьеров сплошняком пошла пустая порода. Все попытки разобраться в документации, найденной в рудоуправлениях, приводили к тому, что под ковшами оказывалась «пустуха» или слишком бедные жилы. К тому же собственного производства аммиака и серной кислоты не было, как не было и судов-газгольдеров для перевозки сжиженного аммиака у СССР. Из Ильичевска на Азовском море начали поставлять концентрированный нашатырный спирт (водный раствор аммиака), а в Никаро устанавливали ректификационные колонны для возгонки аммиака. Затем выяснилось, что геологов на Кубе не осталось. Они все выехали. Это была мина под революцию – замедленного действия.
В январе шестьдесят первого на здешних месторождениях коротко отработала экспедиция Мингео СССР под руководством Матвеева Петра Степановича, выдающегося спеца по таймырским месторождениям. Его трудами обеспечен Норильск-Никель по сей день. Он собрал по Союзу команду, которая была в состоянии «разминировать» важнейшую отрасль промышленности Кубы. И эта группа застряла в Праге из-за высадки mercenaries-наемников в Байя де Кочинос. МИД, как обычно, дул на воду. В Москве обещали сегодня же разрулить ситуацию, но реально самолет вылетел из Праги с семидневной задержкой. Че не выпускал его обратно без геологов.
Че еще больше похудел, говорит, что в горах Сьерра-Маэстро было легче. Но ему нравится, что Фидель перебрасывает его на самые проблемные участки. Немного обижен тем обстоятельством, что бои в заливе Свиней идут без его участия. Он по-прежнему в форме, в берете и с 10-зарядным кольтом на поясе.
Вернувшись в столовую, приговорили еще по тарелочке пельменей. Затем разъехались по разным местам: Владимир Иванович вернулся в будущий штаб ГСВК, а команданте Че – в штаб ФАР неподалеку от посольства.
Наемники продержались тридцать шесть часов и после этого сдались, над ними состоялся суд, затем через швейцарское посольство договорились с Америкой об их экстрадиции. Тогда же было решено не препятствовать выезду за рубеж всех, кто подаст заявку об отказе от кубинского гражданства, а президент Кеннеди распорядился принимать всех кубинцев, чья нога вступила на берег Соединенных Штатов. Их наделяли званием политических беженцев и сажали на «социалку», которая была выше средней зарплаты на острове. Таким образом Америка пыталась вычерпать основу экономики острова.
Но из-под Москвы прибыло шесть батальонов строителей для обустройства двух основных и одной запасной позиции для сборки и хранения боеголовок 51-й ракетной дивизии. Кроме того, Черноморский флот прислал 561-й ОАИП (отдельный авиационный истребительный полк) с двумя ракетными эскадрильями, вставшими под Кунейро и взявшими на прицел американскую военно-морскую и военно-воздушную базу в Гуантанамо, самую большую головную боль. Прибыли строители и квартирьеры 10-й и 11-й зенитно-ракетных дивизий, в дополнение к уже полуразвернутым четырем дивизионам зенитно-ракетной дивизии FAR, большинство офицерского состава, более трехсот человек, были «специалистами по сельскому хозяйству», прибывшими на Кубу в прошлом и в этом году «для передачи передового опыта по ведению сельскохозяйственных работ». Солдаты и офицеры прибывающих частей носили гражданскую одежду, размещены были в основном на бывших американских военных базах, а также в колониях и тюрьмах острова. Многие проживали в палаточных городках на месте будущих стартовых и пусковых площадок. Грунты на Кубе каменистые, там, где было необходимо построить новые военные городки, техника справлялась плохо, приходилось много работать кирками, мотыгами и саперными лопатами.
Всё строительство тщательно маскировалось, и до середины следующего года эта деятельность не вызывала особого любопытства у заинтересованных сторон. Тем более что гражданское строительство тоже переживало бум. Везде были расклеены плакаты: «требуется», «требуется», «требуется» – в основном строительные специальности. Много строили чехи, немцы, были венгры и поляки. Шум в прессе заглушал работу бетоноукладчиков в Сан-Кристобале и в Торес де Калантес.
С середины года начал исполняться новый контракт с Кубой на поставку авиационной техники, танков Т-55. Вместе с первыми «МиГами» на остров прибыли инструкторы из Кубинки, во главе с генерал-лейтенантом Савицким. Вся группа – настоящие асы, прошедшие Корею, Алжир, многие воевали в Великую Отечественную. Фидель ликовал! Ездил по местам расквартирования, беседовал с солдатами и офицерами. Все, что в свое время обещал сделать Санта-Пе, воплощалось в жизнь, и это происходило без серьезного ухудшения отношений с Соединенными Штатами.
Но это было не так. Совсем не так!
В Белом доме шли целые баталии на эту тему: экономическую блокаду Куба решительно прорвала, деньги в размере четверти миллиарда долларов пущены коту под хвост. Оппозиция в Сенате издевается над президентом. Пришлось основательно поссориться с ЦРУ, но Аллен Даллес объявил в открытой печати, что в провале виноват лично Кеннеди, который не выделил достаточно средств на проведение операции и запретил ВМС США вмешаться в конфликт, несмотря на обстрел кубинцами американских кораблей. Тем не менее Аллену Форстеру Даллесу пришлось уйти в октябре шестьдесят первого. Ему припомнили провал с прослушкой Советской военной администрации в Берлине и многое другое, включая историю с наркотиками во Вьетнаме. Разыграть главную карту Чесс не успел. Дело было в том, что в декабре шестидесятого года в почте посольства Канады в Москве обнаружилось письмо, в котором один из офицеров Советской армии предлагал свои услуги по передаче сведений «особой важности» и «совершенно секретно».
Вышел он, правда, не на ЦРУ, а на SIS, но Даллес давно и плотно работал с этой системой. Дело разворачивалось неспешно, так как офицер и вправду был весьма информирован: полуполяк-полуукраинец, участник войны, бывший политрук в Московском военном округе, секретарь комсомольской организации округа, бывший адъютант маршала артиллерии Варенцова. После окончания двух академий служил в четвертом, пятом и третьем управлениях ГРУ ГШ. Женат на дочери крупного политначальника советской армии. Но его зажимают по службе, генерала не дают! С шестидесятого года он в запасе… Миллион двести тысяч офицеров должны были быть уволены в запас, и не только из ВВС и ВМФ. Но он сумел реабилитироваться и перейти в третье отделение – научно-техническая разведка – для работы под прикрытием. Но обиделся он очень крепко.
Личность весьма сомнительная. Очень вероятна подстава со стороны Советов. Но с ним начали работать! В мае 1961-го в Лондоне его снабдили всеми принадлежностями для тайной передачи секретной информации. Шпион приступил к работе. Об угрозе, нависшей над операцией «Анадырь», еще никто не догадывался. Также регулярно отходили суда из портов СССР на Кубу, в трюмах на нарах сидели, спали, пели молодые ребята в одинаковых клетчатых рубашках и сандалетах. Их оружие и униформа следовали с ними в соседнем трюме. Под деревянными ящиками на палубах приютились счетверенные 14,5-мм ЗПУ-4 Владимирова-Лещинского на случай попытки высадить досмотровую группу. Их бронепробиваемость составляла 20 и 21,2 мм гомогенной брони с дистанции восемьсот метров. То есть рубку любого послевоенного американского патрульного корабля эта машинка легко могла превратить в решето в течение одной минуты: шестьсот выстрелов на ствол, четыре ствола. Основная часть корпуса еще только формировалась. Кстати, на добровольной основе как солдат, так офицеров и сверхсрочников.