Рисунки подтвердили то, о чем он рассказывал ранее: во всех преступлениях установление контакта с жертвами носило чисто прагматический характер и, с точки зрения преступника, не имело никакого отношения к фантазиям. Эти точки на оси Y находятся близко к оси Х, то есть совсем внизу. Совсем другая картина была в отношении непосредственно убийств. В случае первого убийства все максимумы остаются в нижней части шкалы. Удары в сердце Рамоны Браун были для него самыми волнующими и располагаются на диаграмме в районе тридцати процентов от максимума. Разрезание ее бюстгальтера Риттер описывает как: «оставить метку / сила». Этот эпизод находится на втором месте по процентам и достигает почти такого же высокого значения.
То же самое и со вторым убийством. Все эпизоды, связанные с подавлением воли и убийством жертвы, находятся в нижней части шкалы. Удары по лицу Тани Розе оцениваются почти в пятьдесят процентов как проявление силы, проникновения двумя пальцами и телефонной трубкой во влагалище составляют от семидесяти до восьмидесяти процентов. Герберт Риттер, похоже, очень близко подошел к реализации своих фантазий.
Удары в сердце Рамоны Браун были для него самыми волнующими и располагаются на диаграмме в районе тридцати процентов от максимума.
После убийства Виолетты Винтер и обыска ее квартиры Герберт Риттер начал «пытать» свою жертву. Все, что он делал во время того преступления, на графике находится в отрезке более пятидесяти процентов. Порезы на животе почти достигают максимума его фантазий о насилии.
После того как я подробно изучил диаграммы фантазий, мне прежде всего стало интересно узнать у Герберта Риттера одну вещь: что представляли собой те сценарии, которые ему не удалось реализовать?
«Я ХОТЕЛ ПЕРЕРЕЗАТЬ ГОРЛО И ИСПОЛЬЗОВАТЬ ПИЩЕВОД КАК ВАГИНУ. ВСЕ, ЧТО СВЯЗАНО СО СПОСОБНОСТЬЮ РАЗГОВАРИВАТЬ, НАХОДИТСЯ В ГОРЛЕ. Я ХОТЕЛ УНИЧТОЖИТЬ ЭТО, ПОТОМУ ЧТО ТОГДА НИКТО НЕ СМОГ БЫ УКАЗЫВАТЬ МНЕ, ЧТО ДЕЛАТЬ. А ВАГИНОЙ ЖЕНЩИНА КОНТРОЛИРУЕТ МУЖЧИНУ. ОНА РЕШАЕТ: ОТПУЩУ Я ТЕБЯ ИЛИ НЕТ».
Это напомнило мне серийного убийцу из США Эдмунда Билла Кемпера. Еще в детстве мальчик, обладавший огромным ростом, был поселен своей матерью в комнату в подвале, потому что она боялась, что он может причинить боль своей младшей сестре из-за своей неуклюжести.
В пятнадцать лет он застрелил своих бабушку и дедушку, попал в исправительную колонию для душевнобольных и шесть лет спустя, в 1970 году, был освобожден по ходатайству матери. Но проблемы между матерью и сыном никуда не исчезли. Через два года после освобождения Билл Кемпер начал насиловать, душить и калечить девушек, путешествующих автостопом. Серия убийств закончилась в 1973 году – он убил свою спящую мать, которую обезглавил, а прежде вырезал ей гортань: потому что она так много лет издевалась над ним и кричала на него, и он больше не мог выносить ее голос.
Я вполне мог понять, почему психиатр, которому было поручено дать заключительную экспертизу, высказал на судебном заседании предположение, что действия Герберта Риттера в конечном счете были направлены против его собственной матери. Риттер отрицал это, но он и не мог ответить на вопрос, почему в своих фантазиях он мучил пожилых женщин. И сейчас он опять ушел от обсуждения этой темы, не агрессивно, но твердо. Возможно, к нему относится то же самое высказывание, что и к серийному убийце Джеффри Дамеру: «Вы можете забрать у меня все: мою семью, моих друзей, все, что у меня есть, но не мои фантазии».
Я понял, что здесь мне четко обозначили границы, и учел это. Поэтому я закончил беседу, спросив напоследок, как он видит себя и свои преступления сегодня.
«Я УЖЕ ДАВНО ОСОЗНАЮ, КАКИЕ СЕРЬЕЗНЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ СОВЕРШИЛ. Я НАСТОЯЩИЙ УБИЙЦА. СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА. Я ПЛАНИРОВАЛ ЭТИ УБИЙСТВА И УБИВАЛ НЕЗНАКОМЫХ МНЕ ЛЮДЕЙ. Я ХОТЕЛ БЫ, ЧТОБЫ ЭТОГО НИКОГДА НЕ СЛУЧАЛОСЬ, НО ТЕПЕРЬ ВСЕГДА ДОЛЖЕН ПОМНИТЬ ОБ ЭТОМ. МОИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ТАК УЖАСНЫ И НЕПРОСТИТЕЛЬНЫ. НЕ ДУМАЮ, ЧТО У МЕНЯ РАЗДВОЕНИЕ ЛИЧНОСТИ. Я ВИЖУ УБИЙЦУ И ВИЖУ ГЕРБЕРТА. Я БЫ ПРЕДПОЧЕЛ БЫТЬ ПРОСТО ГЕРБЕРТОМ. Я ЗНАЮ, ЧТО НЕ МОГУ ОТДЕЛИТЬ ОДНО ОТ ДРУГОГО, И ИЗ СООБРАЖЕНИЙ БЕЗОПАСНОСТИ Я НИКОГДА НЕ БУДУ ЖИТЬ НА СВОБОДЕ. НО МЕЧТАЮ ОБ ЭТОМ».
Серийный убийца Петер Кюртен сделал аналогичное заявление в суде в своем заключительном слове: «Насколько понимаю это сейчас, преступления, которые я совершил, настолько ужасны, что даже не хочу пытаться их каким-либо образом оправдать». Очень позднее прозрение. В обеих сериях убийств.
В промежутках между нашими беседами Герберт Риттер узнал, что его перспективы все еще очень плохи. Соответственно он опасался, что ему придется остаться в клинике в течение следующих десяти или пятнадцати лет и лечиться до тех пор, как можно будет хотя бы подумать о первых послаблениях, таких как прогулки в сопровождении по территории клиники. Такая оценка, вероятно, верная.
И Герберт Риттер был прав еще в другом: как человек, который по внутреннему принуждению и в условиях внешних стрессовых ситуаций убил трех человек в течение тринадцати месяцев, а также пытался удовлетворить сексуальные фантазии, он по факту – а не только по моему определению – является серийным убийцей. Все по старому образцу.
3Убийство в купе поездаКто виноват?
В течение десяти лет я работаю в телерадиовещательной компании «Радио Бремен» – консультирую создателей телесериала «Место преступления». Моя работа в основном заключается в том, чтобы оказывать помощь сценаристам: я указываю им, когда что-то не соответствует действительности, не похоже на реалии полицейской работы, советую, если что-то надо так или иначе изменить. Честно говоря, меня сильно впечатляет фантазия авторов, и я очень рад, что их воображение не находит реального применения в криминальной среде.
В противном случае эти сценаристы частенько загадывали бы сотрудникам криминальной полиции чудовищные загадки. Но не всегда авторам хватает воображения для того, чтобы придумать реалистичную головоломку.
Как-то раз возникла идея для одной серии «Места преступления», основанная на реальном деле – смерти Уве Баршеля. Ушедший в отставку премьер-министр земли Шлезвиг-Гольштейн Баршель умер в 1987 году при загадочных обстоятельствах – он был найден мертвым в ванной своего женевского гостиничного номера репортером журнала «Штерн». Как и в реальном деле, в сериале нужно было оставить открытым вопрос о том, было ли это убийство или самоубийство. Уве Баршель умер от отравления, сценарист же предложил идею смертельного огнестрельного ранения. Это было сложно, поскольку так было труднее сделать правдоподобной теорию о самоубийстве. Так как телевизионным детективам не удалось найти пистолет, пришлось придумывать потенциального сообщника, который унес оружие с места преступления. Но я никогда не сталкивался с таким самоубийством с участием пособника и никогда не слышал о реальном случае такого рода.
Тем не менее, когда меня привлекли в качестве следователя к работе по делу Тома Хоу, я испытал эффект дежавю.
Убийство с целью ограбления?
Холодным дождливым осенним утром поезд дальнего следования из Штутгарта прибывает в 5:45 на главный вокзал Бремена. На платформах в столь ранний час тихо, но в самом поезде находятся более двухсот пассажиров. И один из них мертв… Вот так начался для меня этот день – совсем не так, как я ожидал: никакого выходного, телефон зазвонил около 6:30 утра. Дежурный инспектор ограничился только главным:
«ТРУП В ПОЕЗДЕ. У МУЖЧИНЫ ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ РАНЕНИЕ. ОРУЖИЕ ОТСУТСТВУЕТ. КУПЕ ОБЫСКАЛИ. ВСЕ УКАЗЫВАЕТ НА УБИЙСТВО С ЦЕЛЬЮ ОГРАБЛЕНИЯ».
Всякий раз, когда человек умирает не по естественной причине, первый вопрос, который возникает у следователей, заключается в том, а не преступление ли это. Не может ли это быть несчастным случаем или даже самоубийством? Я несколько раз был свидетелем того, что после самоубийства с использованием пистолета оружие не лежало «на блюдечке» рядом с трупом, а находилось под телом умершего. Вот почему эту вероятность всегда нужно проверять до того, как «мы двинем всем табором», как мы в шутку говорим, когда на место преступления собираются выезжать группы следователей и криминалистов.
Место преступления должно быть описано и осмотрено на наличие следов, а также сфотографировано криминалистами. Кровь, так называемые косвенные улики, орудия убийства и части снарядов должны быть изъяты для судебно-медицинских экспертиз и их дальнейшего использования в суде. Следует проинформировать родственников погибшего о его смерти, а также установить и допросить свидетелей. Когда они в последний раз видели убитого и при каких обстоятельствах? Трогали ли они что-то на месте преступления? Может, они даже видели сам момент совершения преступления и преступника? Затем коллега из отдела по расследованию убийств должен написать протокол осмотра места преступления со всеми особенностями и подробностями того, что произошло. Наконец, назначается процедура вскрытия тела, на которой всегда должен присутствовать следователь.
Всякий раз, когда человек умирает не по естественной причине, первый вопрос, который возникает у следователей, заключается в том, а не преступление ли это.
В данном случае я, как начальник отдела по расследованию убийств, взял на себя две последние обязанности, в то время как мои коллеги занимались другими направлениями расследования. Такое разделение труда неплохо зарекомендовало себя во время работы по многим убийствам, которые мы расследовали. Так же как и регулярные летучки, на которых мы озвучивали последние результаты расследования и обсуждали разные версии о ходе расследования преступления и о мотивах преступника.
После установления факта убийства особенно важно быстро вычленить основные версии из большого количества доступной информации и использовать их для поиска преступника. Часто это сделать удается, но бывает и так, что нет конкретных улик или важная информация упускается из виду или неправильно оценивается и, несмотря на все усилия, преступление никак не удается раскрыть.