Пролетая по дороге мимо обширного распадка меж двух широких гор, поросших кустарниковой и травянистой растительностью, со сглаженными, закругленными вершинами, Андрей смотрел на замысловато закрученные, странные коряги, оставшиеся от некогда росших здесь деревьев. Выше по склону, где распадок заканчивался вогнутой, плотной щеткой кустарников, над ним высился стоящий где-то далеко, минимум двухкилометровый пик, отливающий самыми разными по тональности голубыми и синеватыми оттенками. От одного лишь вида этого каменного исполина невольно захватывало дух.
А чуть дальше горы демонстрировали все новые и новые, еще более необычные образцы своей «архитектуры». На фоне отсвечивающего розовыми оттенками участка горного хребта, с крутыми, почти отвесными склонами и сплошным зубчатым гребнем вершины, тянущейся на несколько километров, в глаза бросалась одна из ближних к дороге скал, которой непредсказуемый, причудливый горный климат придал столь же причудливые очертания.
Дальняя от дороги часть скалы, изрезанная и обтесанная дождями и ветрами, выглядела как древняя крепостная стена, перед которой вверх возносились отдельно воздвигнутые башни самых невероятных форм. Особую изысканность этой композиции придавала цветовая гамма камня, имеющего поперечное окрашивание – темно-бордовые полоски, чередующиеся с красновато-желтыми. Причем более светлые выветриванию подверглись сильнее, из-за чего поверхность «крепостной стены» и «башен» выглядела горизонтально рифленой.
Достав телефон, Андрей заснял камерой горное диво, решив, что сегодня по возвращении обязательно отправит этот снимок Гале – в горах сотовая связь была неустойчивой, а во многих местах отсутствовала вообще.
– Я для своих эту скалу тоже сфотографировал, – улыбаясь, сообщил Анатолий. – Красивый вид – ничего не скажешь. Послал домой – там обалдели. Товарищ майор, заранее извиняюсь, если что-то не то ляпну... Но, если не секрет, вы женаты?
– Хм... – Лавров удивленно покосился в его сторону. – Да секрета особого тут вообще-то и нет. Скоро, вполне возможно, буду женат. А почему тебя это вдруг заинтересовало?
– Понимаете, – наморщив лоб, Анатолий говорил с несколько конфузливой миной, – меня всегда интересовало, каких женщин себе выбирают, ну, скажем, люди неординарные. Вот как вы, например... Тут, знаете, о вас уже целые легенды слагают. Серьезно! Вы же, говорят, проводили какие-то супероперации за границей? Наш прапорщик Гаврин рвет рубаху на груди, доказывает всем, что слышал от кого-то, будто вы с группой своих спецназовцев освободили захваченный террористами туристический лайнер. Уж, наверное-то, такой человек если и знакомится, то только с какими-нибудь супермоделями или там победительницами конкурса «Мисс Вселенная»...
Слушая его рассуждения, Андрей глядел через лобовое стекло на бегущую навстречу дорогу и сдержанно улыбался.
«Начитался парень заграничных боевиков, насмотрелся киношек про всяких там супершпионов, – мысленно рассуждал он. – Вот и засела в голове у пацана запредельная нелепица и чушь. Надо же, какую мне тут рекламу сделали... Прямо в супермены определили! Как же людям хочется проникнуться чем-то необычным, загадочным, заглянуть за ширму чьей-то, как им кажется, «звездной» жизни. А на деле-то... Какая тут, к черту, «звездность»?! Выдумки киношников и сочинителей...»
– Не хочу тебя разочаровывать, – заговорил он, глядя на причудливую скалу в форме шахматной туры, – но ты здорово ошибаешься насчет какого-то моего «небожительства». Операции за рубежом... Да, где-то что-то выполнять приходилось, в том числе и на круизном лайнере. Правда, где именно, уточнять не будем. Но для меня это обычная работа, как и всякая другая. Что же касается женщин... Знаешь, наверное, это только в голливудских фильмах так бывает: и он – супер-пупер, и она – вся из себя, а в конце фильма обязательно возникает любовь между самой мужественностью в его лице и самой женственностью – в ее... В жизни все гораздо прозаичнее. Кстати, чаще всего эти самые, условно говоря, супермены – люди, хронически страдающие от одиночества.
– Почему? – В голосе Анатолия звучало разочарованное недоумение.
– Почему... К примеру, возьмем сериал про того же Джеймса Бонда. Там у главного героя в каждой серии новая пассия. Это что, нормально? Нет, конечно, для быка-производителя оно – самое то. А для человека, который собирается иметь нормальную семью, чтобы у него были нормальные дети, не сироты при живом отце, – это уже ни в какие ворота. Завидовать тут нечему. В моральном плане жизнь этих самых «джеймсов бондов» чем-то сродни бесконечному бомжеванию на вокзале. Ну а если вернуться к женщинам... Те, кто постоянно рискует жизнью, кто постоянно в долгих разъездах, в женщинах больше всего ценят не смазливую мордашку, а терпение и умение ждать. А этим качеством – заметь! – очень редко обладают разные дивы с обложек журналов. Кстати, лично ты захотел бы жениться, скажем, на особе наподобие Наоми Кэмпбелл или Памелы Андерсон?
– Не-е-е-е!.. – Утрированно широко раскрыв глаза, Анатолий отчаянно замотал головой. – Я что, головой об стенку стукнутый? Мне таких и близко не нужно. Моя Нинка по всем статьям в сто раз лучше их обеих, вместе взятых.
– Ну вот ты и ответил на свой собственный вопрос, – усмехнулся Лавров. – Все мы из одного теста, и всем нам хочется одного – душевности, отзывчивости, искренности, верности... И искать их лучше не на каких-то светских тусовках, а в нормальной, обычной среде. Как говорили встарь, ищи жену не в хороводе, а в огороде.
Ничего не ответив, Анатолий лишь вздохнул, согласно кивнув. Похоже, в этот миг он расстался с некоторыми своими давними иллюзиями, которые, даже став взрослым, старательно оберегал в душе. В самом деле, не повод ли к огорчению – узнать, что человек, который мог кулаками крошить кирпичи и выделывать всякие иные тому подобные фокусы, который запросто мог поехать неведомо куда, выполняя задания черт-те какой сложности, в жизни оказался самым обыкновенным? И в нем ни на йоту нет ничего такого, что напоминало бы внушающего благоговение героя шпионских романов или какого-нибудь таинственно-загадочного гуру...
Глядя на дорогу, Лавров попытался представить себе хотя бы приблизительно, какова общая протяженность путей и дорог, преодоленных им за последние несколько лет. Наверняка это было никак не меньше двух кругосветок по экватору...
«Как же по-разному у людей складывается жизнь! – вновь ушел в свои размышления Андрей. – Один всю ее без остатка проводит в четырех стенах, лишь изредка их покидая, чтобы от дома доехать до работы и обратно. Другой, наоборот, почти всю жизнь проводит в пути, лишь иногда заглядывая домой. И оба они отчасти завидуют друг другу, при всем том, что едва ли захотели бы поменяться местами. Такой вот неразрешимый парадокс...»
А «Газель» все мчалась и мчалась по горной дороге, постепенно приближаясь к пограничной реке Пяндж, отделяющей Таджикистан от Афганистана. В очередной раз свернув вправо, микроавтобус побежал по участку, пролегающему над обрывом, под которым где-то там, внизу, бежал сумасшедший речной поток. Здесь долина реки и примыкающие к ней склоны гор были поросшими тугайной растительностью – ивой, кленом, ясенем. Отсюда была хорошо видна афганская территория, по сути, ничем не отличающаяся от таджикской ни по рельефу, ни по бедности кишлаков, лепящихся к зеленым склонам горных долин. Там тоже вдоль русла реки буйно зеленел тугай, в плотных недрах которого можно было встретить и кабана, и шакала, и бухарского оленя.
Вскоре они миновали указатель, который приспособленной к таджикскому кириллицей извещал о том, что очень скоро будет город Даштиджум. И впрямь, почти сразу же из-за поворота показались одноэтажные строения, тянущиеся где прямыми, где извилистыми улицами, которые то взбегали на склоны окрестных гор, то ныряли в долины, пряча крыши своих домов в кронах деревьев, все еще не утративших зеленого убранства, лишь кое-где разбавляемого позолотевшими тополями.
– Даштиджум считается поселком городского типа, хотя даже двухэтажек тут, я бы не сказал, что избыток, – со знающим видом прокомментировал Анатолий. – По совести сказать – большой кишлак. Тут максимум тысяч десять населения... Мы едем в сам город?
– Нет, тут где-то должна быть дорога, ведущая на плоскогорье, – доставая бинокль, Лавров огляделся по сторонам. – Генерал Густинин рекомендовал побывать в той стороне.
– А-а! Ну, так это я знаю куда! – кивнул Анатолий, на первом же перекрестке сворачивая влево.
Оставив Даштиджум справа от себя, «Газель» покатила по объездной дороге, куда более разбитой и неровной, нежели недавняя в северо-восточном направлении.
– Теперь мы движемся точнехонько на Муминабад... – без конца маневрируя, прокомментировал Анатолий. – Это тоже городишко, наподобие Даштиджума. Правда, доехать до него не сможем – он на той стороне Хазратишоха, а по горам «Газель» не пройдет. Тут даже в предгорьях попробуй добраться до нужного места!
Теперь ему приходилось без конца маневрировать между колдобинами и то и дело давить на педаль тормоза при виде очередной «стиральной доски». Уходя в горы, дорога в иных местах чуть ли не отвесно шла на подъем, где приходилось под натужный рев двигателя ползти вверх на первой передаче.
– Да, представляю себе, что тут творится, когда случается гололедица... – почти лежа на спинке кресла, невозмутимо прокомментировал Андрей, глядя в небо, до которого словно вознамерилась докарабкаться машина.
Но вот подъем закончился, и дорога сразу же вильнула влево, забегав вверх-вниз по склону косогора, густо устланного взъерошенным кустарником. В иных местах ее полотно ужималось до таких пределов, что левые колеса «Газели» шли по самому его краю над бесконечно глубоким обрывом. А в некоторых местах из-за односторонней осадки полотна дороги машина кренилась в сторону пропасти, и казалось, еще мгновение – и она, не удержавшись, с грохотом покатится вниз...
По такому участку, протяженностью не более полутора десятков километров пути, «Газель» шла около часа. Наконец она остановилась на обширной живописной площадке, напоминающей гигантский стол, прислоненный к боку горы, своей вершиной уходящей в облака. Этот участок плоскогорья был кое-где покрыт зеленью вьющегося можжевельника и колючих кустарников, в одних местах выгибаясь пологими холмами, в других – прогибаясь впадинами, где кустарники густо переплетались ветвями, образуя сплошной ком зелени.