Немедленно перейдя на ускоренный шаг, спецназовцы ринулись следом за «караваном». Километра через четыре они обнаружили следы стоянки бандитов. Судя по всему, ночью те и не думали уходить слишком далеко. Да и в самом деле, горы – это не равнина. Идти со светом рискованно – могут заметить преследователи. А без света риска еще больше – можно куда-нибудь «сковырнуться» и свернуть шею, после чего уже и доллары, и идеи радикального ислама навсегда потеряют всякое значение.
Уловив направление, куда именно подались бандиты, спецназовцы теперь постоянно находили следы продвижения «каравана». Где-то замечалась трава, примятая чьим-то ботинком, где-то – ниточка, выдернутая шиповатым кустом из одежды... Когда, по прикидкам Лаврова, до дороги оставалось не более пары километров, откуда-то спереди донеслись звуки автоматных очередей. Судя по всему, банда, которая опередила спецназовцев всего на каких-то полчаса, столкнулась с кем-то, кто, вероятнее всего, попытался ее остановить.
«Видимо, таджики выставили здесь заслон, – догадался Андрей. – Тогда им надо бы помочь. Черт! Как же плохо, что с ними нет связи, а то еще постреляем друг друга!..»
– Бегом! – скомандовал он, и команда спецназовцев во весь опор помчалась к месту боя.
Впрочем, стрельба закончилась так же внезапно, как и началась. В душу Лаврова начали закрадываться очень нехорошие предчувствия. Скорее всего, догадался он, в заслоне были зеленые пацаны-срочники, а отпетые головорезы, имеющие хороший опыт боевых действий, расправились с ними в два счета.
Когда они с крутого горного склона спустились вниз к пустынной дороге, там все уже было кончено. Около десятка парней в форме таджикской армии, среди которых имелись и тяжело раненные, и убитые, валялись в кустах и у обочины дороги. Убиты были и двое мужчин постарше, один из которых был с капитанскими звездочками, другой был одет в штатский костюм. Этот держал в руке итальянскую «беретту», его грудь наискосок пересекал пунктир автоматной очереди. Неподалеку у обочины стоял зеленый уазовский фургон-«буханка». Не дожидаясь команды Батяни, спецназовцы в темпе достали из своих вещмешков стерильные перевязочные пакеты и занялись ранеными.
Подобрав с земли рацию, валявшуюся рядом со штатским, Лавров с досадой бросил ее обратно – ее монитор был разбит при падении, и на нажатия кнопок она не реагировала. Как назло, и здешняя дорога выглядела пустынной – ни с той, ни с другой ее стороны не было видно никакого транспорта.
Вероятнее всего, предположил Андрей, на «верблюдов» патрульная группа наткнулась случайно. Видимо, патруль ехал по дороге, когда им и был замечен «караван». Но вместо того, чтобы с ходу стрелять на поражение, талибов попытались задержать. Ну а те, воспользовавшись моментом, немедленно пустили в ход оружие и ушли в горы. Впрочем, ушли не все. Метрах в тридцати от расстрелянного патруля, на другой стороне дороги в кустах спецназовцы заметили талиба с ранением в груди.
«Верблюд» полусидел-полулежал, подпертый сзади своим «многоспальным» рюкзаком. Отдав команду немедленно ввести раненым промедол, Лавров подошел к талибу. Увидев русского, тот беспокойно задвигался, пытаясь поднять автомат, но, судя по изрядной луже крови, растекшейся под ним, боец уже ослабел и руки его почти не слушались.
Глядя в глаза талиба, в которых мелькал почти животный ужас – судя по всему, тот был заранее запуган своими наставниками «кровожадностью свирепых русских», Андрей заговорил по-таджикски. Правда, по понятным причинам говорил он несколько коряво, что применительно к русскому звучать могло примерно так:
– Сказать мне, куда ваши идти в Россия? В какой город? Если ты говорить, я перевязать ты, и ты ехать на больница. Если ты не говорить, остаться здесь мертвый.
Поняв, что именно интересует этого русского, талиб вначале отрицательно покачал головой, но затем он вдруг осознал, что и в самом деле может остаться здесь умирать. Да, разумеется, наставники его уверяли, что, расставшись с жизнью в бою с неверными (а таковыми были все, даже мусульмане, не признающие учения талибов), он гарантированно попадет в рай. И не просто в рай, а в число приближенных пророка Мухаммеда (салляллаху аляйхи васаллям!), получив при этом в жены десять тысяч юных и прекрасных девственниц-гурий. Все это, конечно, здорово. Но... Как же не хочется расставаться с жизнью!
– Мы идем... в русский город Оренбурха... – с трудом выдавил раненый. – Потом одни пойдут в Уфа, другие в Казань...
– Где ваша база в Афганистане? – снова спросил Лавров.
– Ландай... – почти прошептал талиб.
– Все понятно... – Лавров оглянулся. – Гриш! Сорожкин! Этого тоже перевяжите.
– Этого?! – подбежав к нему с перевязочным пакетом, удивленно воззрился Григорий. – Да его пристрелить, урода, мало!
– Я ему пообещал, что перевяжем и отправим в больницу, – строго сказал Андрей. – Поэтому приступай. Ром, помоги Григорию снять рюкзак с этого «верблюда», все его содержимое облей бензином и подожги, только патроны и гранаты вынь, – подозвал он Трофимова.
– Набрать из бензобака? – подбегая, уточнил тот. – Нужен шланг, да и хватит ли тогда на дорогу? Раненых-то, наверное, надо срочно везти в больницу.
– Ну, если литр возьмешь – много не убудет, – рассудил Лавров. – А налить можно прямо из отстойника. Знаешь, где он там?
– Знаю... Черт! Как же про отстойник-то я забыл? – несколько сконфузился Роман.
Вернувшись обратно к месту, где был расстрелян таджикский патруль, Андрей заглянул в кабину «УАЗа». Ключ зажигания оказался в замке. Смахнув с водительского места битое стекло, он сел за руль и повернул ключ зажигания. После второй или третьей попытки мотор завелся. Единственной проблемой было то, что пуля прошила переднее левое колесо и его обод, смяв спущенную резину, по сути, стоял на земле.
Спецназовцы перевязывать таджиков уже закончили, и по приказу Батяни Ломов и Якишин, достав из кабины «УАЗа» домкрат и запаску, спешно занялись колесом. Подойдя к стонущим солдатам, Лавров осмотрел места ранений и с первого же взгляда определил их характер. Из одиннадцати человек патрульных убитыми оказались четверо. Двое имели тяжелые полостные ранения. Все прочие, хоть и получили по нескольку талибских пуль, выглядели относительно благополучно.
– Промедол всем врубили? Этим, что с полостными ранениями, антибиотики ввели? – спросил он у Хромина, заканчивавшего бинтовать простреленное бедро худющего, еще совсем молодого парня, лежавшего на спине с безучастным выражением лица.
– Так точно, все как надо сделали... – откликнулся тот, завязывая концы бинта, на котором уже проступила сочащаяся из раны кровь. – Почти все свои запасы грохнули. Остался прямо мизер...
– Ладно... Надеюсь, медикаменты нам больше не понадобятся, – сомневаясь в собственных словах, Андрей махнул рукой. – На пол фургона настелите побольше веток – на них придется положить тяжело раненных, чтобы не растрясло в дороге. Убитых положим в кустах – им теперь уже спешить некуда.
Он достал из кармана телефон спутниковой связи и набрал номер генерала Федина. Тот откликнулся немедленно:
– О! Андрей? Здравствуй! А я только что собрался тебе позвонить. Где вы там? Как у вас дела? – обрадованно заговорил тот.
Вкратце рассказав о событиях минувшего вечера и сегодняшнего утра, Лавров добавил:
– ...Надо бы таджикским силовикам сообщить о раненых. Я сейчас их отправлю в Восе – до него километров сорок отсюда. Их «уазик» как будто особо не пострадал. Ну а здешние лекари пусть свои кареты «Скорой» высылают навстречу. Тут двое тяжелых, боюсь, могут до места не доехать.
– Понял... – Федин чему-то вздохнул. – Ну а ты так и собираешься продолжать преследование?
– Так точно... – догадываясь, что тот сейчас может сказать, суховато ответил Лавров. – Как сами можете судить, хищниками эти «верблюды» оказались матерыми. И они, я уверен, на этой трассе намеревались дожидаться свою машину. Скорее всего, отсюда планировали дальше передвигаться на колесах. По меньшей мере до границы с Узбекистаном. А что? Здесь уже не пограничная зона, проверять их вряд ли стали бы. Липовые документы у них имеются. Они направляются в сторону Оренбурга, чтобы потом разделиться на две части: одни – в Уфу, другие – в Казань. Информация вполне достоверная – об этом сказал раненый талиб. Его сейчас ребята перевязывают.
В этот момент к Андрею подошел Сорожкин и, увидев, что тот обратил на него внимание, вполголоса доложил:
– Товарищ майор, талибу кирдык – только кончил его перевязывать, и он готов... Блин! Только зря бинт и ампулу израсходовал.
– Что там? – заинтересовался генерал.
– Кончился талиб – у него была сильная кровопотеря... – с оттенком досады в голосе сказал Лавров. – Хреново! Он мог бы много чего интересного порассказать. Что же касается дальнейшего преследования... Хм... Ну, можете отдать приказ, чтобы мы его прекратили. Кстати, сейчас передо мной горит почти два пуда героина. Но в пути его еще около трехсот килограммов и около десятка отборных террористов, которые у нас собираются не в бирюльки играть. Кстати, база их подготовки в Ландае. Это нашим силовикам на заметку.
– Так, так, та-а-а-к... – По голосу Федина чувствовалось, что он колеблется. – Ладно, действуйте!
Из-за «уазика» донесся голос Ломова:
– Товарищ майор! Колесо поменяли, машина на ходу!
Спрятав телефон в нагрудный карман, Андрей оглянулся.
– Иван, веток наломали? – окликнул он Хромина.
– И наломали, и настелили, – бодро известил тот, выглянув из распахнутых настежь задних дверей фургона.
– Отлично! Тогда начинаем грузить раненых. Сначала сажаем на лавки тех, что полегче. Потом положим тяжелых. Геннадий, ты поведешь машину! – Лавров нашел взглядом растерявшегося Ломова.
– Я?! – Тот ошарашенно развел руками. – А-а-а... Как же я вас потом найду в горах?
– А нас зачем искать? Твоя задача – довезти раненых до города Восе. Вот в эту сторону гонишь, никуда не сворачивая, а там можешь спросить. Кстати, как по-таджикски «где здесь больница»?