...И снова замелькали за окном фургона местные горные пейзажи. Поредевшее отделение молча взирало на проносящиеся мимо дома и людей, деревья, на бегущие в попутном направлении и навстречу все те же автораритеты и ишаков, запряженных в двуколки. Разговоров почти не было слышно. Да и о чем говорить? Почти половина состава в госпитале, по горам как следует так и не походили. Вместо более чем недельного «круиза» – двухдневная экскурсия. Правда, совсем не скучная – с преследованием реального врага и весьма нехилыми перестрелками. А где еще наберешься опыта, как не в реальном бою? Но хотелось-то гораздо большего...
Когда Куляб остался позади, «Газель» помчалась вдоль игриво искрящейся под солнцем реки Тебалай, огибающей город по его северным пригородам. Анатолию тут же вспомнилось, как ему рассказывали о том, что этой весной коварный Тебалай, выйдя из берегов, натворил немало беды, погубив несколько десятков человеческих жизней. Микроавтобус шел к Восе, чтобы там, круто свернув вправо, направиться к Душанбе. Лавров молча поглядывал в окно дверцы, ловя взглядом пенистые струи горной речки, время от времени появляющейся в просветах между каменными буграми.
Он думал и о чем-то серьезном, и о каких-то пустяках, почти не обращая внимания на бегущую навстречу дорогу, на кучерявящиеся в небе облака. Раз за разом припоминая перипетии своего вчерашнего преследования талибов, он не мог не ощутить досады из-за того, что ему все пришлось так внезапно бросить. «Интересно было бы узнать, кто же отсюда надавил на Москву, раз шеф до сих пор кислее лимона... – мелькнуло в голове досадливо-саркастичное. – Кто-то на нас о-о-о-чень обиделся. Плевать! Жаль только, что до «головы» этой банды добраться мне не дали...»
А «Газель» бежала и бежала, не сбавляя ходу. Задумавшийся Анатолий лишь изредка вполголоса комментировал замеченные им на дороге всякого рода неурядицы – неумех за рулем, едущих абы как, пешеходов, перебегающих дорогу именно тогда, когда до мчащегося транспорта остались считаные метры, бродячих ишаков, выходящих на проезжую часть, когда и где им заблагорассудится...
Вот уже позади осталась извилистая Тоирсу, спешащая к месту своей встречи с Кызылсу, вот и постройки Дангары, окутанные голубоватой дымкой, скрылись за стеной горного перевала... Вахш, Нурек, Кофарнихон, Душанбе...
Когда «Газель» прибыла на летное поле аэропорта, самолет-транспортник уже стоял под выгрузкой. Лишь здесь парни хоть немного оживились, задвигались, послышались разговоры, подначки, смех. Выйдя из салона микроавтобуса, спецназовцы выгрузили свои вещмешки, переполненные грецкими орехами, взятыми в качестве гостинцев сослуживцам, спальные мешки с плащ-палатками и оружие. Попрощавшись с парнями, Анатолий подошел к Лаврову, который безуспешно, раз за разом набирал номер Галины, понимая заведомую тщетность своих усилий, и, подняв руку к козырьку кепи, чуть смущенно откашлялся.
– Разрешите отбыть, товарищ майор? – спросил он, хотя в этом особой надобности не имелось.
– Да, езжай. Счастливо! – обернувшись к нему, кивнул Андрей.
– Вам тоже счастливо долететь. Приезжайте к нам еще... – поглядев на самолет, сказал Анатолий с некоторой грустью в голосе. – Знаете, я, наверное, только теперь начал понимать смысл своей службы.
– Хм... – Лавров несколько удивился. – Конечно, слышать это лестно, но... В чем же конкретно наша заслуга?
– Ну, служба тут у нас какая? – Анатолий неопределенно пожестикулировал. – Все обычное, все привычное... Все по распорядку и расписанию. Какая разница между тем, что у нас здесь, на базе, и в каком-нибудь колхозе «Слава разрухе»? Да никакой. Все постепенно приедается, все начинает казаться пустым и скучным. А вот когда позавчера я услышал, что двоих ваших ребят ранили, что вы в хвост и гриву чешете банду, меня как будто током прошибло. Сразу же появилось ощущение того, что это не игры в «войнушку», что это все всерьез и что все мы тут не просто так...
Когда микроавтобус, фыркнув мотором, помчался к воротам аэродрома, к спецназовцам подошел человек в форме военного летчика и сообщил, что они могут идти на посадку.
...Генерал Федин, выслушав доклад Лаврова, некоторое время пребывал в задумчивости. Потерев лоб, он прошелся по кабинету и, чуть слышно пробормотав что-то наподобие: «Вот уроды!», вслух высказался несколько иначе.
– ...Осуждать тебя за предпринятые тобой действия не могу – это было бы вразрез с моей личной точкой зрения, – сказал он, сопровождая это сдержанным вздохом. – Но гадючник ты разворошил неслабый. Тебе прямо везет на такие приключения. Последние два дня кое-кто из довольно высоких тамошних чинов буквально бомбил своими претензиями наше Министерство обороны. Дескать, этот ваш Лавров устроил стрельбу где не положено, рядом с жилыми территориями, рядом с оживленными трассами, могут быть жертвы среди мирного населения... Вы и в самом деле шерстили талибов рядом с жилым сектором?
– Чушь несусветная! – Андрей рассмеялся. – Банда шла по самым безлюдным и глухим местам, откуда до ближайшего кишлака было не меньше десятка километров по горам и ущельям. У дорог? Да по тем дорогам, которые мы пересекали, в день проезжает полторы машины. И, кстати, у дороги бой с талибами был не у нас, а именно у таджикского подразделения. Тут все перевернуто с ног на голову.
– Ну умеют же так врать! – Федин безнадежно махнул рукой. – Впрочем... Что удивляться? Остолопов везде хватает. Ну что? Объявляю тебе свою личную благодарность, буду ходатайствовать, чтобы тебя наконец-то повысили в звании и представили к награде. Даю тебе двухнедельный отпуск. Может, опять на юга махнешь?
– Никак нет... – Лавров отрицательно мотнул головой. – На югах уже с избытком нагостился. Лучше отправлюсь на Волгу, пока еще не замерзла. Блесну покидаю, по грибы похожу...
Про грибы и рыбалку он сказал для проформы, поскольку в этот момент его одолевало другое – непонятное молчание его самого главного телефонного абонента.
– Ну, это тоже мысль неплохая ... – согласился генерал. – Был бы посвободнее, сам бы составил тебе компанию. Но только, зная тебя, попрошу об одном: не ездить в Оренбург. Хорошо? Талибами занимаются пограничники, служба госнаркоконтроля, милиция, ФСБ... Ты меня понял! Верно?
– Слушая вас, почему-то вдруг вспомнил народную мудрость: у семи нянек дитя без глаза, – рассмеялся Андрей. – Ну конечно, понял. Разрешите идти?
– Иди-и-и... – недоверчиво покачав головой, протянул генерал Федин.
...Андрей лежал на вагонной полке и, повернув голову к окну, под стук колес смотрел на мелькающие за ним предзимние пейзажи. Нарушив обещание, данное генералу Федину, да и вопреки своим недавним планам он не удержался и поехал в Оренбург. Ну не смог Лавров усидеть дома, буквально физически чувствуя, как некая двуногая «инфекция» намеревается пробраться в пределы его страны, которую он призван защищать. Да и вообще он крайне не любил незавершенных дел.
Ежедневно и ежечасно занимаясь тем, чем иные предпочитают заниматься на словах, Батяня был далек от того, чтобы считать сделанную им работу неким подвигом, неким небывалым свершением. К чему надувать щеки по поводу и без? Если он по воле своей беспокойной судьбы оказался на острие событий особого свойства, напрямую влияющих на безопасность миллионов человек, то чего уж выискивать и выбирать варианты того, как можно было бы из этого всего сделать себе рекламу, «конвертировать» свои возможности в валютно-медальный эквивалент?
В принципе таких, что носят офицерские погоны и при этом вовсю пользуются подобными торгашескими штучками-дрючками, в армии предостаточно. Был же случай, когда подразделение спецназа ФСБ ликвидировало одного из крупных главарей северокавказского бандподполья, а первым об этом поспешил сообщить в Москву штабной просиживатель штанов. В итоге он получил «Героя России», тогда как непосредственный организатор и руководитель операции – медаль уровня юбилейной...
А мало ли такого было и по итогам операций, проводивших самим Лавровым? Да сколько угодно! Помнится, после того как Андрей с двумя своими коллегами перехватил спецблок секретного военного спутника, который иностранная агентура пыталась вывезти за рубеж, ему негласно поведали о том, что сразу несколько чинов из Министерства обороны и Генштаба получили награды и пошли на повышение. Почти то же самое было и после ликвидации террористической группы, намеревавшейся захватить туристический паром «Балтика». О Лаврове почему-то никто даже не вспомнил, тогда как несколько «публичных» военных чинов втихаря прихапали орденов и медалей заодно с финансовой к ним составляющей.
Вот и теперь, если рассудить здраво, он и его подопечные заслуживают всяческой поддержки и одобрения за ликвидацию не только десятков килограммов опасной отравы, но и более чем десятка отборных фанатиков, способных натворить на территории России немало бед. А что на деле? Некие излишне «толерантные» господа, одержимые непонятно какими «высокими» соображениями, уже сейчас готовы обвинить его во всяческих грехах, чем, с их точки зрения, стало «незаконное преследование» банды талибов. И этих недалеких кабинетных «стратегов» почему-то совершенно не волнует то обстоятельство, что их пингвинье самодовольство и недомыслие однажды могут обернуться большой бедой, одной на всех.
Впрочем, что уж уделять свое внимание всей этой накипи?.. Не раз и не два видя трусливость, продажность, шкурничество некоторых из тех, кто должен бы быть образцом порядочности, Андрей выработал собственный взгляд на военную службу. Прежде всего внутренне он заранее отказался даже от малейших «медальных» и «чинополучательских» настроений, что постоянно, настойчиво прививал и своим подопечным. Он служил не ради того, чтобы однажды кто-то вышестоящий барственно похлопал его по плечу. Он служил России.
Понятно, что, помимо людей достойных, волей-неволей он одновременно защищал и покой тех же самых бесчестных хапуг, отморозков и прочей нечисти. Но они ли то главное, что есть в этой жизни? Ради них ли он бегал по горам, ежесекундно рискуя схлопотать бандитскую пулю? Ради этих ли ничтожеств получили ранения его «орлы цвета ультрамарин»? Для себя Лавров знал, что рискует он ради безвестного токаря из Тулы, фермера из Заволжья, учителя из сибирской глубинки и миллионов других, в подлинном смысле этого слова людей, которые для него и были Россией.