Джеффри Рассел Холл был на удивление неспокойным персонажем. Он родился в 1978-м, вырос в этих краях, окончил школу, строил свою семейную жизнь и работал водопроводчиком. Потом начался затянувшийся на несколько лет экономический спад. Заработки Джеффри стали таять, вскоре он вовсе лишился работы, так как строительная отрасль практически завяла.
В сытые годы Джеффри успел жениться на некоей Летисии Нил и завести двоих детей – Джозефа и Ширли. Семейная жизнь у пары как-то не сложилась и вскоре вообще распалась. Летисия ушла к другому и вскоре родила от него еще пару близнецов. В 2003 году этих детей у нее забрала служба опеки из-за неприемлемых условий проживания. В доме, где жила Летисия с детьми, не было электричества и газа, на посуде при осмотре нашли личинок насекомых, дети были грязными, истощенными и со следами побоев. Джеффри же в это время находился на испытательном сроке за вождение автомобиля в состоянии алкогольного опьянения. Поэтому дети временно были переданы бабушке, его матери, а в 2004 году он получил полную опеку.
После развода с Летисией Нил Джеффри Холл сошелся с Кристой Маккэри, и у них в течение нескольких лет родилось еще трое детей. А освобожденная от родительских обязательств Летисия снова вышла замуж и как раз перед событиями 2011 года, к которым мы неуклонно приближаемся, решила вернуть себе опеку над сыном.
Но пока вернемся на несколько лет назад. Джеффри Рассел Холл, как только лишился работы, сразу же понял, кто в этом виноват, и громко заявил об этом. По его профессиональному мнению, согласно старинной поговорке «Если в кране нет воды – значит, выпили…» – и далее следовало оскорбительное обозначение представителей народа семитского происхождения. Ну, короче, Холл уверенно занял крайне правую прорасистскую позицию, где во всем традиционно виноваты евреи и иммигранты. Он рассуждал таким образом: евреи где-то далеко, заседают в мировом правительстве, поэтому их можно обвинять теоретически, а понаехавшие цветные – вот они, всегда рядом, их можно ежедневно видеть, слышать и даже потрогать. Желательно большой крепкой палкой, по мнению Джеффри.
Он больше никогда не найдет постоянной работы. Живя в доме, принадлежащем матери, на государственное пособие, которого вполне хватало на продукты, Джеффри с головой погрузился в свой новый увлекательный вид деятельности. Кстати, это событие совпало с первой инаугурацией президента Обамы, которая послужила для всех националистов ужасной афишей происходящих демографических изменений.
Получилось так, что безработный водопроводчик Холл в 2009 году возглавил местное отделение Национал-социалистического движения, а это крупнейшая неонацистская организация США.
Лидерство Холла проявилось на митингах в родном Риверсайде и на выездах в Аризону и Миннесоту. Члены этого движения по своей старой доброй традиции носили форму и знаки различия немецкой армии времен Второй мировой войны. «Мы гордимся тем, кто мы есть, мы устали от того, что нашим детям навязывают чувство белой вины и мультикультурализм. Мы не видим для этого никаких причин».
Организация, естественно, заявляла о себе не только на митингах, но и в акциях прямого действия – участвовала в пикетах у мест компактного проживания приезжих рабочих и в патрулировании южных границ страны, вступала в открытую конфронтацию с представителями движения за права мигрантов. Конечно, были и регулярные стычки, переходившие в рукопашную. Национал-социалисты частенько сами провоцировали схватки, и тогда в дело шли подручные средства – ветки деревьев, складные стулья, камни и перцовые баллоны. Все это определенно заводило Холла. «Нацист, иди домой!» – кричали ему протестующие. «У меня для вас плохие новости – я уже дома!» – отвечал он им в свой мегафон и радостно улыбался.
Что интересно, в своих речах Джеффри именно это противостоящее им движение называл расистским. «Мы патрулируем границу, мы видим, как вы прогрызаете в ней ходы, мы видим, что вы тянете к нам наркотики. Мы знаем реальность!»
А через несколько часов он в этот же мегафон руководит детьми на празднике в своем районе. Многие дети были одеты в футболки с надписями типа «Красота арийских женщин не должна исчезнуть с лица земли».
Его речи, можно сказать, достигли нужных ушей. В 2010 году Холл баллотировался на выборах против действующего члена совета Западного муниципального округа как сторонник превосходства белой расы и получил около трети голосов. Человек с бритой головой, с татуировкой черепа и костей на затылке. Согласитесь, что это яркий показатель настроения общества. И только благодаря титаническим усилиям мэрии он не попал в члены городского совета.
Джеффри Рассел Холл, кажется, даже предсказал на одном из митингов, что его политическая деятельность – в мире, полном ненависти, подозрительности и насилия, – приведет прямиком к его смерти. «Я хочу белого общества, – сказал Джеффри. – Я верю в то, что отдам свою жизнь за чистоту расы». Так оно и случилось. Только тогда он точно не мог предположить, от чьей руки наступит его гибель…
Его дом постепенно стал пристанищем местной националистической организации. Вы наверняка можете представить, что это за люди – молодые скинхеды, расисты, пожилые члены ку-клукс-клана и экстремисты. Как могли влиять их постоянные посиделки с алкоголем на пятерых детей, живущих в этом же доме, попробуйте догадаться сами. Служба опеки, посетившая семью более двадцати раз, не предприняла ничего. Вообще. Трудно сказать почему. Может быть, потому, что не увидела в этом ничего зазорного – уважаемый человек со связями, почти депутат, разве может тут быть что-то неправильное?
Самой семье жилось несладко. Джеффри воспитывал детей, если это можно назвать воспитанием, преимущественно побоями. Больше всех доставалось самому старшему, Джозефу. Он был единственным мальчиком. Холл считал, что с него спрос должен быть как со взрослого, и брал его с собой на патрулирование мексиканской границы, учил обращаться с оружием, приборами ночного видения и инфракрасным прицелом, растил из него воина по своему образу и подобию и гордился этим. А много ли мы знаем детей, в девятилетнем возрасте умело обращающихся с пистолетом? Я ни одного, надеюсь, что и вы тоже.
Джозеф вообще был трудным ребенком с самого рождения. Импульсивный и вспыльчивый, он был исключен как минимум из шести школ за насилие: укусы, царапанье, удары ногами, удары головой, нанесение ударов острыми предметами ученикам и сотрудникам. Самым ярким моментом стала попытка задушить учителя телефонным шнуром. Это как раз был последний день Джозефа в школе. Вначале его бабушка, учительница биологии, которая проводила много времени с семьей, сказала, что не чувствует себя способной нянчиться с ним. Его было слишком много. Налицо были нарушения развития, такие как синдром дефицита внимания и гиперактивности, а также низкий интеллект. Бабушка считала, что у ребенка нет понимания причин и следствий своих поступков.
И все же Джефф пытался решить проблемы сына, регулярно встречаясь с администрацией школы. В результате его пришлось перевести на домашнее обучение. О том, занимались ли с мальчиком дома на самом деле, мы можем только догадываться.
Жизнь Джозефа была полна суматохи, страданий и нужды. В 2002 году Джефф рассказывал, что его сын даже в двухлетнем возрасте «всегда был в состоянии нападения. Он агрессивно вел себя по отношению к другим детям и оскорблял всех. Он был непослушным, и его было абсолютно невозможно контролировать».
В более поздних документах Джефф утверждал, что Джозеф подвергся сексуальному насилию со стороны бойфренда его матери Летисии – травматичный опыт, который, по словам Джозефа, он не помнил. Все это было в ходе суда за опеку. Позже психиатры пришли к выводу, что его поведение действительно соответствовало поведению ребенка, подвергшегося сексуальному насилию. Джеффри обвинял жену в алкоголизме и постоянной наркомании, которым не помешала даже беременность. Летисия, в свою очередь, говорила, что это Джеффри алкоголик, постоянно впадающий в ярость, и член преступной нацистской группы, а она боится за будущее своих детей. Несмотря на это, суд подтвердил единоличную законную опеку Джеффа.
Вернемся в 2011 год. Авторитет Джеффри Холла рос, сборища в доме стали постоянными. Акции и митинги привлекали все больше внимания, и буквально за 12 часов до грядущих трагических событий его дом посетила журналистка из «Нью-Йорк таймс», взяла интервью и сняла видео, из которого позже был смонтирован фильм. В тот день Джозеф гордо показал ей ремень с серебристой эсэсовской бляхой, который подарил ему отец. Было очевидно, что мальчик гордится своей причастностью ко всем происходящим вокруг него событиям. Он тоже сидел на общем собрании, слушал, как его отец говорил об обнаружении гниющих тел на мексиканской границе и обсуждал опасения подвергнуться нападению с «кровью, зараженной СПИДом», если их группа будет проводить митинг в Сан-Франциско. «Ребята, взведите свои “глоки” и будьте готовы к року!» Джеффри любил быть убедительным в своих выступлениях.
После собрания участники вышли на улицу, чтобы перекурить и выпить. Мальчик сидел рядом на ступеньках. «Хорошо ли проводишь время?» – спросил у него журналист. «Да», – ответил он, заметив, что его раздражают только четыре сестры. Но он был самым старшим, добавил он, и мальчиком. «А мальчики важнее», – отметил Джозеф.
Другие дети, жившие в доме, тоже определенно были погружены в тему. В фильме журналистки есть кадры, где отец водружает знамя со свастикой рядом с кроваткой одной из самых младших дочерей.
Когда идут финальные титры этого мини-фильма, на экране в доме начинает играть «Боевой марш республики». «Белый человек идет!» – кричит Джеффри. Из-за сетчатой двери за ним наблюдает одна из младших дочерей. «Я люблю эту песню, папа», – говорит малышка.
Переходя непосредственно к убийству, скажу, что после съемок Джеффри отправился прогуляться с членами своей группировки, перед выходом отшлепав Джозефа за шумное пов