— Дом они разбирали, старый, но крепкий. Вадька говорил, что там бетон долбить пришлось, а потом кости вытаскивать… — запинаясь, проговорили из темноты.
Все, слава тебе господи, теперь все понятно — они раскопали заброшенный скотомогильник. Эффективные менеджеры не могут спокойно видеть, как простаивает без дела участок земли. А уж вид старого, запущенного сооружения приводит господ собственников в состояние лютой ярости. Поэтому алгоритм действий всегда один: снести к чертовой матери, сравнять с землей, а на месте развалин возвести нечто благообразное и приятное для взора. А то, что под землей спит надежно укрытая до поры бацилла, и, попав в воздух, она превратится в биологическое оружие и полетит себе по ветру… Причем тут какие-то старые кости, когда EBITDA падает, пошли вы со своей язвой знаете куда!
Максиму видеть подобное доводилось только раз в жизни. Года полтора или два назад, во время очередного «выхода» его группа остановилась на ночевку у полуразрушенного одноэтажного строения. Максим, когда расставлял посты, наткнулся на провал в земле — в нем, перемешанные с обломками бетона, лежали кости животных. Группу Максим тогда выдернул с места, и пришлось им полночи топать по лесу, отдохнуть не удалось. Зато живы все остались и здоровы. Потом уже выяснилось, что в общедоступном месте находятся сразу пять сибиреязвенных скотомогильников. Там давно разрушены все ограждения, территория захламлена бытовым мусором, вскопан дерн. А представители ветеринарного надзора республики, выявив все эти нарушения, ограничились лишь вынесением предписаний «по устранению недостатков». «До настоящего времени балансодержатель этих скотомогильников не определен, и они не соответствуют ветеринарно-санитарным правилам сбора, утилизации и уничтожения биологических отходов» — вот и весь ответ. Поэтому сегодня достаточно любому чудаку с лопатой покопаться на месте заброшенного кладбища животных — и он сам наполовину труп. Ведь даже сейчас далеко не все туши сибиреязвенных животных сжигаются. А вплоть до сороковых годов прошлого века, когда локальные очаги заболеваний по стране возникали часто, обычные ямы-скотомогильники были почти в каждой деревне. И только старожилы могли припомнить, под каким деревом или на каком расстоянии от дороги закапывали павших животных. Теперь ни дороги той, ни дерева, ни старожилов уже нет, а реальная опасность заражения осталась. Только в специально оборудованных скотомогильниках есть биотермическая яма — выложенное кирпичом и заделанное глиняным замком углубление. Трупы животных необходимо засыпать негашеной известью, а скотомогильник огораживать. Это почти нигде не делалось. Обеззараживание местности и даже элементарные проверки захоронений и биотермических ям местными ветеринарными службами не проводятся, а зачастую архивы с карточками учета мест захоронения трупов утеряны.
— Ну, что там было-то? — полюбопытствовал из темноты чуть сдавленный голос.
— Сибирская язва, вот что, — Максим почти слово в слово повторил сказанные несколько дней назад Олегом слова. Впрочем, тогда он произнес что-то еще, не по-русски, а, кажется по-латыни. Черт с ними, с мертвыми языками, валить отсюда надо, и поскорее. И сделать это надо тихо, организованно и незаметно. До того, как здесь появятся натасканные и компетентные специалисты, все должно оставаться как есть, во всей красе. И забитые тушами павших от страшной заразы животных коровники, и разрушенный скотомогильник, и кладбище за забором. Осталось только продумать пути эвакуации. Чего тут продумывать — в машину всех и к воротам. «А дальше что? На таран? В лобовую? Ни черта у тебя не выйдет». В голове быстро возникали и также быстро испарялись возможные варианты действий, но все они были нереализуемы. Как вывести такое количество заложников с охраняемой закрытой территории? Пока способов Максим видел только два — взять заложника и вырваться отсюда под его прикрытием, или…
Послышался гул двигателя, к бараку подъехал автомобиль, и Максим услышал, как хлопают дверцы, потом раздались голоса людей и звуки шагов. Сюда шли двое — вели себя по-хозяйски, матерились, переругивались. Потом кто-то из них загремел ключами, и голоса стихли. «Замок заметили», — Максим, скользнул к стене рядом с дверью, и шепотом скомандовал.
— Не орать! Назад все! — и замер в темноте.
От сильного пинка дверь распахнулась настежь, и в барак вломились оба охранника одновременно. И сразу стало светло — машина остановилась точно напротив двери, и яркий свет фар освещал тесное грязное помещение. Максим пропустил надсмотрщиков вперед, и теперь разглядывал их со спины. Один плотный, даже жирный, голова глубоко утоплена в плечи, обтянутые форменной курткой с надписью «Технический персонал» во всю спину. Второй — повыше первого и такой же кабанообразный, но двигается чуть резвее. И тоже помечен штампом «Технический персонал». И оба, вроде, не с пустыми руками, но так сразу не понять, надо подойти поближе. Охранники орали и вдвоем оттеснили людей к дальней стене барака. Дальше Максим ждать не стал, пространство для маневра появилось, надо только выключить свет. Он захлопнул дверь, отскочил от нее влево и бросился вперед, под ноги первому монстру. Тот понять толком ничего не успел, грянулся затылком об пол и остался лежать там с перерезанным чуть выше кадыка горлом. Зато второй надсмотрщик попался сообразительный, жизнью своей дорожил, и даже очень. За ним пришлось побегать — тот быстро сообразил, что прятаться надо за живыми людьми, и минуты три успешно претворял свой план в жизнь. Он не орал, не визжал, не пытался договориться с вырвавшейся вдруг из темноты смертью, он просто пытался выжить. Метания его закончились неожиданно — тот, на нарах, перестал кашлять, свесился вниз и накинул охраннику на голову какое-то тряпье. Тот потерялся на мгновение, остановился, чтобы сорвать с лица тряпку, и этих секунд Максиму хватило.
Трупы охранников затолкали под нижний ярус нар, бросили сверху драный полосатый матрас и обрывки другого шмотья.
— Ждите здесь, я скоро, — Максим подошел к двери, приоткрыл ее и зажмурился от яркого света. Остался там кто-нибудь или нет? Надо пойти посмотреть.
Распахнуть дверь, броситься навстречу ослепляющим лучам и вырваться за границы светового пятна — на все ушло секунд десять, не больше. Но водитель успел сообразить, что дело нечисто. Максим услышал, как стукнула, открываясь, дверца. И отдаленный топот, звуки шагов. Максим кинулся к кабине, отключил «подсветку» и рванул следом за водителем. Первые мгновения погони он почти ничего не видел перед собой, переход от света к тьме был слишком резок. Зато слышал отлично и мчался во мраке, ориентируясь на звуки. Постепенно глаза привыкли к полумраку, Максим различил, что бежит он прямиком к воротам, к выезду с территории «Ассортимента». Тот, впереди, несся за помощью, и отпускать его было нельзя. Проскочили один пустой коровник, за ним второй, и здесь уже стало намного светлее, Максим наконец увидел маячивший впереди силуэт охранника. Бегать тот не привык, дышал тяжело и постоянно оглядывался. Максим успел отпрыгнуть, в проход между двумя длинными строениями, и охранник никого за спиной не заметил. Поэтому успокоился, перешел на шаг. Максим бежал параллельно дороге, готовился к прыжку. Он промчался мимо третьего сооружения, миновал четвертое и выскочил на дорогу прямо перед носом успокоившегося охранника. Но тот не остолбенел, не заорал от неожиданности и даже не остановился. Молча шарахнулся в сторону и со всех ног рванул влево, к тому зданию, у которого днем Максим видел трактор. И сгинул в темноте, исчез, как под землю провалился.
Максим двинулся вперед, шел тихо и медленно, ловил каждый звук. Люди не летают, как птицы, и не растворяются в воздухе, как привидения. А также не умеют проходить сквозь стены. Здесь он, голубчик, здесь, никуда не делся. Сейчас найдем. В прятки он поиграть захотел, сволочь, доиграется сейчас. Да вот же он, издалека видно, вернее, слышно: стоит, привалившись спиной к стене, сопит и хватает ртом воздух. Но слух у охранника оказался превосходный, тихие шаги он расслышал и снова рванул прочь. Выскочил на дорогу перед лесом, метнулся вправо-влево, и определился, наконец, выбрал направление и побежал в лес. Максим, уже не скрываясь, помчался следом. Гонка слишком затянулась, надо заканчивать и возвращаться назад. Да и в голове от притока свежего воздуха родилась парочка умных мыслей. Но все потом, сначала надо догнать этого резвого зайца, чтобы тот шуму не успел наделать. Силуэт беглеца пропал в темноте между стволами деревьев, и Максим сбавил шаг, пошел медленнее. Странно, но ночью лес ожил, наступление темноты словно вдохнуло в него жизнь, наполнило звуками и тенями. Справа что-то мелькнуло за стволом поваленной сосны, где вчера почти весь день отсиживался Максим. Он дернулся в ту сторону, и почти догнал выдохшегося от долгой гонки охранника, успел даже рассмотреть в темноте короткие волосы «площадкой» на голове и взмокшее от пота лицо. Но на этом все — охранник снова сгинул, но на этот раз не молчал, заорал от неожиданности, что-то осыпалось с грохотом, ударило глухо, и в лес вернулась тишина. Замерло все, не слышно даже потрескивания веток и шума ветра в верхушках деревьев, фон и декорации снова изменились. Максим прошел мимо собственных следов, там, где недавно перелетал через забор, двинулся дальше, вправо, к дороге, и одновременно вниз. Весной и летом здесь, наверняка, болотце, вокруг высокие высохшие стебли камыша, под ногами мягко прогибаются кочки. И в темноте из зарослей медленно проступали полуразрушенные стены старого, правильной квадратной формы небольшого сооружения. За годы оно основательно вросло в землю, но еще сохранились несколько столбов с остатками «колючки» и проржавевшими металлическими табличками. Максим прошел мимо одной из них, но останавливаться не стал, он уже знал, что там написано. «Сибиреязвенный могильник, проход закрыт» — или что-то в этом духе. Давно, еще до того, как Максим появился на свет, люди надежно спрятали здесь трупы умерших от «сибирки» животных, сделали это по всем правилам, и даже оставили предостерегающую надпись. Но потомки тех, кто думал о будущем, на предостережение наплевали, разломали бетонную горловину могильника, решив, что «пронесет». Не пронесло. И уже не пронесет. Особенно это касается того, кто провалился сейчас на почти полутораме