— Ну, не все сразу… Со временем поймут.
— Боюсь, много времени пройдет.
Куликов внимательно посмотрел на него.
— У вас есть какое-то предложение?
— Да есть кое-что. — Кент взглянул на Софью, чуть помедлил и начал: — Идея у меня вот какая — показать на конкретном примере, что может машина и чего лишаются те, кто не хотят — или пока не могут — как следует пользоваться ею.
— А как именно сделать это? — спросила Софья.
— Я довольно внимательно ознакомился с одной работой…
— Какой?
— Маликова. Защита отчета его лаборатории через три месяца. Маликов пользуется машиной как все, то есть в основном по мелочам. И на мои предложения — а я говорил с ним дважды — получил стандартные ответы: нам лучше знать, что считать. Вот я и предлагаю — пусть они заканчивают свои дела, как им вздумается, а мы — я имею в виду прежде всего вас, Софья Михайловна, — попытаемся копнуть поглубже и посчитать кое-что потоньше и поточнее. Я уже прикидывал — возможности для этого есть. А на защите отчета продемонстрируем свои результаты, чтобы все могли сравнить и наглядно убедиться, что есть что.
— Идея в принципе неплохая, — сказал Куликов и вопросительно взглянул на Софью: — Ты как на это смотришь?
— Надо подумать, — сдержанно отозвалась Софья.
— Ну, думайте вдвоем, а потом скажете, — отпустил их Куликов. — А вам, Иннокентий Дмитриевич, мое пожелание — потактичнее с «корифеями». Они народ обидчивый.
— Постараюсь, — буркнул Кент.
Как только они вышли из кабинета, Кент сказал:
— Вам эта идея явно не понравилась. Почему?
— Ну, почему же не понравилась…
А ей и в самом деле не понравилось его предложение. Софья знала: стоит только согласиться — и еще на несколько месяцев задержится ее возвращение к прежней работе. К тому же Маликов был ее давним приятелем, и экспериментировать с его темой ей не хотелось. Но и веских причин для отказа как будто не было. Она спросила, оттягивая ответ:
— А почему вы выбрали именно тему Маликова?
— Ну, во-первых, она по срокам подходит больше всего. А во-вторых, Маликов человек авторитетный и, кажется, не мелочный, в данном случае это тоже важно. Впрочем, вы наверняка лучше меня знаете его. Я наслышался о нем много хорошего. Вот давайте заодно и поможем хорошему человеку. А сделать мы сможем многое, но поработать придется основательно… Вас это смущает?
— И это тоже. Я хотела бы закончить свою работу.
— А в каком она состоянии?
— Я уже и сама плохо представляю, — с раздражением сказала Софья. — Вы же видите, у меня и минуты свободной нет.
— Вот проделаем эксперимент с Маликовым, возьмемся и за вашу работу. Идет?
— Ну, когда это будет…
— Через три месяца.
— А без меня вы не сможете обойтись? — с надеждой спросила Софья.
— Кое-что, вероятно, я и один сделаю, — пасмурно сказал Кент. — Но эффект, конечно, не тот будет. И по объему это только вполовину выйдет, да и разобраться как следует И чисто физической стороне работы мне будет сложно.
— Ну хорошо, дайте мне подумать день-два.
И как ни думала Софья, выходило, что надо соглашаться. Она сказала об этом Кенту и предупредила:
— Только придется рассказать обо всем Маликову.
— Естественно. Данные-то мы должны от него получить.
— Вы так уверены, что он их даст?
— Почему же нет?
«А вы идеалист, Иннокентий Дмитриевич», — чуть было не сказала Софья, но только молча пожала плечами.
Маликов ее предложением был явно озадачен и, чуть подумав, спросил:
— Значит, ты считаешь, что пользоваться машиной мы не умеем?
— Ну, зачем так резко…
— Это твоего вундеркинда идея?
— Русакова?
— Ну да, что у тебя, вундеркиндов вагон?
— Его.
— Весьма энергичный молодой человек… — Маликов подумал немного и тряхнул головой: — Валяйте, учите уму-разуму… Посмотрим, что из этого выйдет.
Он, видимо, сам еще не мог решить, как отнестись к этой непрошеной помощи.
И Софья с большой неохотой взялась за эту неожиданную работу.
19
Видимо, в первые дни она работала из рук вон плохо, — Кент порой смотрел на нее с недоумением, а однажды, не выдержав, угрюмо сказал:
— А знаете, Софья Михайловна, если бы не некоторые обстоятельства, я бы не слишком задумывался, как определить эту, с вашего позволения, работу, — он кивнул на расчеты, сделанные Софьей.
— Какие обстоятельства? — не поняла Софья — думала она о чем-то другом.
— А такие. Что вы старше меня — раз. Что вы женщина — два. И мой начальник — три.
— Вот как… — Софья покраснела и принужденно засмеялась. — Ну, а если отбросить эти обстоятельства?
— Извольте. Это халтура. Вы предлагаете решения самые примитивные, те, что я и сам вижу.
— А вы так уверены, что есть другие решения? — с обидой спросила Софья.
Кент молча выложил перед ней листок. Это и было другое решение, куда более изящное, чем ее. Она не сразу сообразила, что ей говорить и как вести себя, и, помолчав, спросила:
— Вы что же… заранее были уверены, что я сделаю халтуру?
— Нет, — неохотно ответил Кент, глядя куда-то вбок. Видимо, он сам только сейчас понял, в какое неловкое положение поставил ее. — Просто мне эта задача показалась интересной, и я решил посмотреть, как справлюсь с ней. Мне такие штучки еще не приходилось делать.
Софья не поверила ему и, прикусив губу, раздумывала, что делать. Признать, что он прав? Но тогда этот мальчишка и вовсе задерет нос… Объявить, что отказывается с ним работать? Совсем уж глупо…
А Кент вдруг улыбнулся, глядя на нее.
— А знаете, Софья Михайловна, вам очень идет, когда вы сердитесь.
— Что?! — опешила Софья.
— Вы и без того хороши, а сейчас просто красавица, — невозмутимо сказал Кент. — Посмотрите-ка на себя в зеркальце.
Софья машинально тронула ладонями щеки — они были горячие и, наверно, очень красные.
— Слушайте, это… что еще за комплименты?
— Да я чистую правду говорю!
И Софья вновь стала в тупик. Что он, издевается над ней? Непохоже… А впрочем, кто знает, лицо невозмутимое, а что он на самом деле думает?.. И ведь мальчишка, совсем мальчишка, на целых десять лет моложе ее, вот что сбивает с толку! Держаться с ним на равных представлялось почти невозможным. Однако в работе-то на него сверху вниз не посмотришь, это он уже показал. Вот оно, доказательство, на столе лежит… Хорошо еще, что все это с глазу на глаз. А если ему захочется похвастать своей победой? И дернул ее черт связаться с этим сосунком…
Софья окончательно распалилась и почувствовала, что может не сдержаться. Кент взял листки с другой задачей и, показав ей довольно громоздкое выражение, спросил:
— Как вы думаете, нельзя ли этого монстра как-нибудь попроще представить? У меня такое ощущение, что можно, а вот как сделать, ума не приложу.
Софья подозрительно посмотрела на листок, потом на Кента: может быть, снова проверяет? Он перехватил ее взгляд и сухо сказал:
— Мне кажется, Софья Михайловна, вы усмотрели в этом эпизоде то, чего в нем не было и быть не могло. Так мы далеко не уедем. Я не сомневаюсь, что подобные случаи, когда я в чем-то окажусь более сведущим, чем вы, будут повторяться и впредь, и ничего страшного в этом для вашего самолюбия не нахожу…
— Хорошо, — буркнула Софья, — будем считать, что инцидент исчерпан.
— Ну и лады, — согласился Кент. — Так что, примемся за нашего монстра?
— Давайте.
Уже недели через две Софье пришлось признаться, — пока что лишь самой себе, Кенту она скажет об этом значительно позже, — что не согласись она работать с ним, сделала бы глупость превеликую. Оказалось, что на вооружении Кента богатейший арсенал математических средств и методов, о которых она и не слышала. Однажды она не удержалась и спросила:
— Слушайте, светлая головушка, и откуда вы только знаете все это?
— Вам кажется странным, что я… — Кент чуть помедлил, подыскивая слова, — неплохо разбираюсь в своем деле?
— Да будет вам скромничать! Не хотите же вы уверить меня, что научились всему этому в институте?
— Нет, к сожалению. А неплохо было бы такие вещи и в институтах преподавать. — Он вздохнул. — Но многое из этого неизвестно пока и самим учителям.
— Надо думать. Я все-таки тоже почитываю литературу, а вот о многих вещах впервые узнаю от вас.
— Почти все это я позаимствовал из американских и английских источников. Для них это уже пройденный этап, а нам осваивать да осваивать. Учиться у них нам еще долго придется. У меня в запасе еще немало всякого багажа, пока, к сожалению, бесполезного — слишком уж маломощные машины у нас…
Они сидели у Софьи в кабинете, рабочий день уже закончился, но оба почему-то не спешили уходить. Робко постучав, вошел Кириллов, дежуривший на машине во вторую смену.
— Иннокентий Дмитриевич, у нас серьезная неисправность.
— Какая?
— Арифметическое устройство уходит на автономное управление… и никак оттуда не выходит.
— Давно возитесь?
— Часа полтора.
Кент помолчал и, взглянув на часы, сказал:
— До конца смены еще пять с половиной часов. Работайте. Как искать такие неисправности, я вам показывал.
— Хорошо, Иннокентий Дмитриевич, — упавшим голосом сказал Кириллов и ушел.
Софья спросила:
— Неисправность действительно серьезная?
— Да. Одна из самых сложных.
— Вы думаете, он сумеет найти?
— Вероятнее всего, нет, — спокойно сказал Кент.
— Значит, вся вторая смена насмарку?
— Наверно.
Софья помолчала и осторожно сказала:
— Мне уже говорили, что за последний месяц простои машины участились. А времени и так не хватает. Может быть, лучше, если бы вы сами сейчас пошли на машину?
Кент улыбнулся.
— А мой рабочий день закончился, Софья Михайловна.
— Я серьезно, Иннокентий Дмитриевич.
— Ах, вы серьезно… Для кого будет лучше, если я сейчас пойду налаживать машину? — жестко спросил Кент. — Для нас с вами? Чтобы не портить показатели, не ронять авторитет?