Но среди нас были и люди иного склада, люди твердые, упорные. Они не допускали мысли, что фашисты победят, не могли мириться с ролью немецких рабов, поэтому думали только об одном – убежать! Убежать и вернуться в ряды своей армии. Каждый свой шаг они подчиняли этой цели».
А драматические внутренние монологи самого героя-рассказчика? Куда до него изнеженному, избалованному датскому принцу! «Меня несколько подбодрили мои наивные размышления, как будто я поговорил с хорошим другом. Мне стало все как-то яснее, и неизвестность будущего перестала пугать».
И тут же: лирический рассказ о первой любви накануне войны. О своей чернокосой медсестре Марусе герой вспоминает на протяжении всего плена и даже после освобождения.
Но особенное волнение и трепет вызывало, конечно, сознание, что передо мной – рассказ человека, которого помню лично, который жил среди нас, рядом с нами, родился на той же земле, что и мы, ходил по ней, дышал одним с нами воздухом. И уж конечно, никаких сомнений не оставалось в правдивости этого рассказа.
«Я не мог без волнения и слез читать книгу, особенно ту часть, где описывается жизнь в лагерях Нацвиллер и на острове Узедом, – написал об этой повести Николай Иванович Куропатов со станции Доскино Горьковской железной дороги. – В сентябре 1943 года за побег из лагеря Франкенталь я был брошен в концлагерь Нацвиллер. Вместе с Кривоноговым был перевезен в концлагерь на остров Узедом. Я лично наблюдал момент подъема на самолете десяти счастливцев».
В повести немало мест, которые нынешняя цензура, коей у нас, разумеется, нет, с удовольствием вымарала бы. Не всем, к примеру, понравится сцена, в которой к только что попавшим в плен советским бойцам приезжает в лагерь откормленный батюшка в золотом облачении, проводит службу (паству при этом держат на прицеле немецкие охранники), потом собирает пожертвования на храм и уезжает. Однако из песни слов не выкинешь. Не секрет, что некоторые служители православной церкви верой и правдой прислуживали оккупантам, видя в них избавителей от большевиков или же по иным, более прагматичным соображениям.
Сейчас таких книг уже не пишут. Война причесана и приглажена, или же наоборот – авторы не жалеют черной краски: войну выиграли штрафники и уголовники, мы завалили немцев трупами, и вообще все красноармейцы были плохо одетыми и обутыми, малограмотными полулюдьми, и если бы не своевременное вступление в войну США и их союзников…
«Однажды зимой среди пленных стали отбирать евреев. Их сажали в карцер, а потом уничтожали. У нас в бараке переводчиком был еврей Лева, умный и образованный парень, который совершенно свободно говорил по-немецки. Он до войны окончил какой-то институт, потом его взяли в армию, там он окончил военное училище и получил звание лейтенанта. Сражался с немцами с первых дней войны. В плен попал тяжелораненым. В лагере, несмотря на то что его назначили переводчиком, он держал себя с товарищами просто, по-братски делился со слабыми едой, хитрил с немцами. Словом, был свой парень. Теперь над Левой нависла опасность, и все мы думали, как отвести ее.
Как-то к вечеру к нам в барак зашел комендант лагеря. Лева понял, что это за ним. Бледный, испуганный, он подошел ко мне и попросил, чтобы я сказал коменданту, что он не еврей, а крымский татарин. Я обещал. Лева был черноволосый, курчавый, но круглолицый, с небольшими глазами. За татарина он мог вполне сойти.
Что бы там ни было, но комендант меня не бил, и я решился попросить за Леву. Когда дошла моя очередь регистрироваться, я как можно спокойнее назвал себя:
– Корж Иван Григорьевич. Украинец.
А комендант между тем уже смотрел на Леву и ухмылялся.
Мешая русские слова с немецкими, я начал объяснять, что давно знаю Леву, что мы вместе с ним учились, что он вовсе не еврей, что мать у него русская, а отец крымский татарин. Шеф прислушался к тому, что я говорю, и стал по-польски нас спрашивать, меня и Леву, где мы учились, кто его родители. Не знаю, поверил ли он нам, но Лева был записан все-таки как крымский татарин и впоследствии стал переводчиком всего лагеря».
В общей сложности Иван Кривоногов провел в плену около трех с половиной лет, и каждый месяц, каждый день, каждая минута плена таили в себе смертельную угрозу, требовали напряжения всех сил, были подвигом. Он назвался украинцем Коржем, и это спасло ему жизнь после неудачного побега (аналогичный эпизод был и в биографии Девятаева). Его воля, упорство, желание не просто выжить, но вырваться, вернуться к своим воодушевили, сплотили товарищей.
О том, где и как можно найти документальную повесть Ивана Кривоногова «Родина зовет», уже сказал выше.
По данной теме рекомендую также книги Михаила Девятаева, написавшего две автобиографические повести «Полет к солнцу» и «Побег из ада», и Николая Стурикова «Сотый шанс». Все три произведения можно найти на просторах Рунета в виде текстовых файлов.
В аудиоформате документальная повесть Михаила Девятаева «Побег из ада. На самолете врага из немецко-фашистского плена» появилась в нынешнем году в исполнении заслуженной артистки Республики Татарстан Фирдаус Ганеевой (запись Татарской республиканской специальной библиотеки для слепых и слабовидящих). Голос этого диктора вы могли услышать, например, слушая роман Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза».
Есть еще книга на украинском языке «Побег с острова Узедом», которую написали Михаил Девятаев и Анатолий Хорунжий, а прочитал Николай Козий. Там среди авторов эпиграфов по соседству с трижды Героем Советского Союза Александром Покрышкиным и авиаконструктором Олегом Антоновым представлен еще один наш легендарный крылатый земляк – дважды Герой Советского Союза летчик Арсений Ворожейкин.
Кроме того, в звуковом формате имеется книга Валерия Жмака «Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо» (читает Григорий Андрианов, издательство «Эксмо»). Это уже, сами понимаете, чистая беллетристика, однако с биографиями главных героев автор обращается достаточно бережно, так что прочесть тоже можно.
Ну и наконец, не могу не упомянуть свежеснятый фильм Тимура Бекмамбетова и Сергея Трофимова «Девятаев» с 3D-шными воздушными боями и фронтменом группы Rammstein Тиллем Линдеманном в качестве исполнителя довоенной советской песни «Любимый город». Не хотелось бы о грустном, но лучше уж такая память, чем вообще никакой. К тому же сын летчика Александр Девятаев папу в картине признал.
Роль Ивана Кривоногова – Коржа сыграл в этом фильме Алексей Филимонов. О портретном сходстве киногероя и прототипа предлагаю судить вам. О сходстве психологическом лучше всего поразмышлять уже после прочтения повести.
Послесловие от автора
…И это последняя страница нашего путешествия… последние строки из написанных с 2019 по 2021 годы для рубрики «Книжный день».
Первоначально эти обзоры адресовались исключительно незрячим и слабовидящим читателям. Отсюда – специфика: книги для обзора выбирались преимущественно из тех, что имели одну или несколько аудиоверсий. Однако довольно скоро выяснилось, что круг любителей аудиокниг намного шире предполагаемого. Активными читателями обзоров, а также авторами комментариев нередко становились люди, не имеющие ограничений по зрению. Более того, к обсуждению произведений и рецензий подключились сами авторы, переводчики и даже исполнители аудиокниг.
Так вышло, что первые публикации совпали с началом мировой пандемии одного очень коварного вируса. Собственно, они и были своеобразным ответом на режим вынужденной самоизоляции, когда поход в магазин или к мусорному контейнеру приравнивался к смертельно опасному подвигу, а пейзаж за окнами более всего напоминал последствия применения нейтронной бомбы. Вынужденная самоизоляция требовала какого-то иного выхода – альтернативного пространства для активной жизни. Одним из таких пространств и стал мир художественной литературы. Читатели рубрики получили возможность совершить самое настоящее виртуальное кругосветное путешествие – подобное тому, что предпринял некогда на страницах романа Жюля Верна (вот уж кто знал толк в воображаемых странствиях!) английский джентльмен Филеас Фогг вместе со своим юным восторженным компаньоном Паспарту. С тою разницей, что наш круиз длился не просто 80 дней, но 80 «Книжных дней», то есть измерялся не столько прожитыми сутками, сколько прочитанными литературными произведениями.
За время путешествия мы посетили практически все континенты: Европу, Азию, Африку, обе Америки и даже Австралию.
Более того, благодаря виртуальному формату нам удалось побывать в таких местах, которых просто нет на физических и политических картах мира. Вместе с колумбийцем Габриэлем Гарсиа Маркесом мы навестили небольшой затерянный в сельве городок Макондо. С Уильямом Фолкнером основательно исколесили округ Йокнапатофа, чей точный адрес звучит так: «Где-то на юге США». Португалец Жозе Сарамаго и южноафриканец Джон Максвелл Кутзее помогли нам заново открыть старушку Европу, показав такую Португалию и такую Испанию, каких ни в самой Португалии, ни в Испании нет и отродясь не бывало. Ну а великий выдумщик и затейник Жюль Верн и вовсе увлек нас в межпланетный перелет по маршруту Земля – Луна – Земля.
Судя по количеству читателей и числу откликов, опыт получился достаточно удачным – первый блин не вышел комом. Настоящее издание – своего рода возвращение к истокам. То, что родилось из бумажных книг, что вышло с их страниц и заговорило собственным голосом, снова возвращается в книгу – находит себя на бумажных страницах. Возможно, эта книга – не последняя. Возможно, впереди нас ждут другие кругосветные «80 книг».
Хочется поблагодарить писателей, личное общение с которыми помогло мне в свое время проложить верный курс в жизни и литературе, которых, увы, нет уже с нами, но чьи книги оставили след в душе и в этом сборнике. Это Иван Павлович Кривоногов, Владимир Дмитриевич Михайлов, Владислав Петрович Крапивин.
Хочу выразить благодарность современным авторам – Андрею Рубанову и Ильдару Абузярову, знакомство и дружба с которыми помогли мне заглянуть на писательскую кухню, глубже проникнуть в таинство творческого процесса, точнее отразить его результат в своих обзорах.