Данил:
Что? Обманула меня и все же умеешь пользоваться палочками?
Катя:
У меня сегодня смена, так что ничего не выйдет((
Катина «выходка» с ночевкой у «подруги» не прошла бесследно, и отец вновь попытался посадить ее под домашний арест. Провернуть подобное с человеком, который ходит на пары, было несколько проблематично, но он справился. Нашел расписание дочери, сохранил себе на телефон и начал следить за тем, во сколько она уходит и приходит. Шаг вправо, шаг влево – расстрел, словесный, но для Кати почти настоящая физическая расправа. Да еще и нужно было показываться ему минимум раз в час на глаза, чтобы он не решил, что она тайком сбежала. А в те дни, когда был на сутках или заканчивал позже дочери, передавал метафорическую форму тюремного надзирателя своей жене.
Первую неделю Катя мучилась, и даже книги и телефонные разговоры с Даней не смогли забрать ее из суровой реальности в мягкий и комфортный мирок, полный любви и взаимопонимания. Проблем на работе получилось избежать только благодаря Данилу, хотя Катя зарекалась использовать в корыстных целях его родство с начальством. С совестью получилось договориться достаточно быстро.
«В конце концов, не на Сейшелы я с каким-нибудь богатым мужиком отдыхать улетела», – думала Катя.
А потом помощь пришла, откуда не ждали – от мамы.
На второй неделе заточения Кате надоело отсиживаться в комнате: у Дани начался вечерний электив, и ему стало не до телефонных разговоров, из-за того, что все его мысли заполонили варианты использования компьютерных технологий в стоматологии, а Ира отмахнулась от сестры, потому что судорожно вспоминала нормальную и топографическую анатомию к олимпиаде в Питере. Не опять, а снова.
От нечего делать Катя пошла к маме, но, к приятному удивлению, вместо неловкого молчания, прерываемого угуканьем Егора, получила разговор по душам, который позволил ей взглянуть на такого родного, но все же незнакомого человека под новым углом. Порой один вечер за чашкой чая может помочь узнать друг друга лучше, чем все двадцать лет, что люди живут под одной крышей.
Катя больше не видела в маме злую молчаливую сообщницу отца. Теперь перед ней сидела женщина, у которой не было других вариантов, кроме как послушать своего мужа. Которая теперь вместе с дочерью несла груз ошибок прошлого и с легкой руки отказалась от повышения и переезда в Москву поближе к родителям ради внука, которого согласилась воспитывать втайне ото всех как собственного сына, в любви и заботе. Женщину, которая при живом супруге всегда оставалась матерью-одиночкой. Которая хотела только лучшего для своих детей, но это, к сожалению, не всегда получалось.
А потом она спросила про «мальчика, который принес цветы», самого Даню она не видела, но застала гнев главы семейства. И Катя рассказала. На удивление, делиться радостью новых отношений, омраченных реакцией отца, оказалось куда легче, чем она ожидала. Мама с горящими глазами ловила каждое слово, подливала чай из небольшого заварочного чайника и время от времени поглядывала на коляску, в которой спал Егор. Кате казалось, что вот-вот последует романтично-грустная история о первой любви из маминого прошлого, ведь у многих мам есть в арсенале подобная, но она лишь посмотрела на время и удивилась, как долго они просидели на кухне.
– А знаешь что, я не хочу больше участвовать в организации твоего домашнего ареста, – вдруг сказала мама, когда Катя мыла свою кружку и уже собиралась вернуться в свою комнату. – Пока он не дома, можешь идти куда хочешь. А то смотрю, ты уже зачахла без своего мальчика с цветами.
Раздался звон. Кружка выскользнула из рук Кати, ударилась о дно раковины и раскололась пополам.
«Пусть будет на счастье», – подумала Катя и тут же подскочила к маме и обняла ее.
– Спасибо, мам! Люблю тебя! – с детской наивностью выпалила она, чувствуя, как защипало в носу.
– Прости меня… я правда думала, что так будет лучше для всех, – мама погладила Катю по спине.
Тем вечером Катя поняла, что у нее теперь не одна близкая подруга, а две – сестра и мама.
Проблема с работой разрешилась сама собой – получилось договориться с Ираидой и чуть поменять расписание смен, чтобы подстроить его под график дежурств отца. Из плюсов – Катя смогла не потерять место в ресторане и возобновить пусть и краткие, но такие ценные встречи с Даней. Из минусов – снова пришлось пересекаться с Ингой, чье молчание било сильнее и попадало в цель четче всех пущенных ранее шпилек.
Успевший потухнуть экран телефона загорелся вновь и вернул Катю в настоящее.
Данил:
Я все решил. Смены у тебя сегодня больше нет. Вернее, есть, но ты можешь не приходить.
Катя:
Ну просила же не злоупотреблять этим((Мне теперь неловко будет перед остальными официантами. А то все выглядит так, будто я устроилась в ресторан, только чтобы охмурить сына владельца.
Данил:
Чудо мое, мы же с тобой знаем, что это не так, тогда какая разница, что подумают другие?
Катя:
Никакой!!!
Данил:
Такой настрой мне нравится больше! Заехать за тобой после пар?
Катя:
Да.
Последние полчаса пары еще никогда не тянулись так долго. Казалось, что бактериальные колонии росли быстрее, чем преподавательница подписывала лабораторные. И ведь надо было именно сегодня начать придирчиво рассматривать каждую колбочку и отправлять каждого второго перерисовывать! Так что в машину к Дане Катя плюхнулась не в самом лучшем расположении духа. Но чем дальше они уезжали от микробиологического корпуса, тем менее значительными ей казались какие-то дурацкие колбочки. Да какая разница, что было до, если сейчас она наконец-то увиделась со своим любимым и их ждет чудесный вечер с едой навынос и мозговым штурмом. Даня, как волшебный принц из сказки, чудесным образом побеждал все ее проблемы и неприятности, даже когда ему казалось, что он ничего не делает. Порой остаться рядом, когда другие бы отвернулись и убежали, побоявшись трудностей, уже достаточно.
– Не зайдешь? – спросила Катя, когда машина остановилась перед ее домом. – Я долго буду собираться.
– Не думаю, что мне будут рады, – с грустью ответил Даня, которому больше всего на свете хотелось бы, чтобы семья его девушки смогла принять ее выбор.
– Но мама хочет с тобой познакомиться, мне кажется, это отличный шанс.
– Правда?
– Ага, а отец сейчас где-то на каком-то слете с другими умными дядьками-травматологами, так что ближайшие дня три точно дома не появится.
– То есть я могу украсть тебя на все выходные?
– Если понравишься моей маме, – пожала плечами Катя и вышла из машины.
Маму Катя нашла сидящей на диване в гостиной и болтавшей по телефону с подружкой. Егора она, видимо, уже уложила на дневной сон после прогулки. Пока что все складывалось очень удачно. Стоило маме увидеть, кто пришел, она тут же распрощалась с подружкой и подлетела к Кате с Даней.
– Даня, это моя мама, Светлана Р…
– Кать, прекрати! Я начинаю чувствовать себя старухой! Просто Света. Дети, вы голодные?
Катя объяснила, что у них с Даней уже составлено меню на день и они вынуждены отказаться.
– Что, даже суп не будете? – По выражению лица дочери она поняла, что еще немного, и она сдастся. – Борщ.
– Дань, пошли мыть руки, лапша наша подождет.
– И Иру позовите, а то она учебниками своими обложилась и не выходит из комнаты. Скоро ей рентген не нужен будет, можно всю просто на свет просмотреть.
Катя метнулась за сестрой и позвала обедать, вскользь упомянув, что Даня пришел. Ира не захотела превращать неловкие кухонные посиделки еще в более неловкие и предпочла остаться в комнате, обложившись по меньшей мере сотней схем по своей любимой топочке. Хотя на самом деле, стоило сестре выйти из комнаты, она тут же позабыла о своей подготовке и вновь зашла в переписку с Дианой, своей давней подругой, с которой они познакомились в языковой школе в Ирландии. После того лета они виделись лишь пару раз – в Питере, где жила все это время Диана, на всероссийской олимпиаде по анатомии. Чуть больше чем через месяц они должны будут увидеться вновь, поэтому планы побега от своих команд начали готовить уже сейчас.
На кухню Катя спустилась ни с чем.
Пока мама с Даней болтали, вернее, пока родительница задавала избраннику своей дочери десятки вопросов, тем самым мешая ему есть, и, будто прирожденная актриса, делала вид, что всю информацию слышит впервые, Катя расправилась с тарелкой борща, помыла ее и умчалась наверх собираться.
В комнате она первым делом сменила линзы на очки и начала поспешно скидывать в рюкзак вещи. В очередной раз проходя мимо зеркала, обнаружила, что, пока ела, заляпала маленькими красными капельками всю бежевую водолазку. Ничего удивительного: аккуратно есть борщ, тем более быстро, она никогда не умела. Катя быстро стащила ее и критическим взглядом оценила свой лифчик. В голове пронеслась мысль: «А что, если?..», так что вслед за водолазкой на кровать полетел и он. Из ящика комода Катя достала один из красивых, но жутко неудобных кружевных комплектов. Мало ли куда их с Даней заведет мозговой штурм, нужно быть готовой ко всему. В том числе к тому, чтобы рассказать свою еще более долгую историю, чем та, что она услышала в кафе рядом с медом, если вдруг Даня спросит про ее шрам. Он заслуживает знать всю правду.
Когда Катя вернулась на кухню, переодевшаяся и с собранным рюкзаком, Даня с мамой продолжали мило беседовать. Катя вдруг поймала себя на мысли: а не стоит ли ей начать переживать, что Даня решит уйти от нее к ее маме? Они были очень похожи и внешностью, и комплекцией, но мама еще и готовила очень вкусно. Катя иногда во время своего заточения готовила и одна, и вместе с мамой или Ирой. И хотя ее стряпня всегда была съедобной и порой даже вкусной, чувствовалось, что приготовлена она без любви, потому что Кате было невыносимо торчать на кухне.
– А я думала, ты на выходные, а не до конца года, – смешок мамы вернул Катю из размышлений.