– Думаю, Эрих, Мария и Ремарк просто любуются тобой, так же как и я. – Даня подцепил тонкую кружевную ткань и стащил ее. Лифчик тут же отправился куда-то к футболке.
– Их серьезно так зовут? – хихикнула Катя.
– Ты серьезно сейчас хочешь обсудить, как зовут моих рыб? – Он положил обе руки Кате на талию и притянул к себе, чтобы она еще сильнее прижалась к его затвердевшему члену.
– Знаешь… уже нет. – Она пальцами начала перебирать волосы у Дани на затылке и, дразня, стала тереться о его член. – Но в спальню все же пойдем. Не смогу потом брейнштормить в комнате, пахнущей сексом. Все мысли будут не о книжках. Ну или о книжках, но не о…
– Как же ты много болтаешь! – Даня не дал ей договорить, подхватил под ягодицы и рывком поднялся с дивана вместе с девушкой на руках.
От неожиданности Катя взвизгнула и изо всех сил вцепилась в его плечи.
– А я не упаду? – Она зажмурилась, пока Даня нес ее в спальню. В сознательном возрасте она нечасто путешествовала из комнаты в комнату у кого-то на руках, ощущения были сомнительными и близкими к страху.
– Несколько минут назад ты утверждала, что в надежных руках, что-то изменилось?
Катя лишь спрятала лицо в изгибе между его шеей и плечом, надеясь пережить остаток такого долгого пути, хотя на деле там было не больше пары метров до двери и еще столько же – до кровати.
Аккуратно уложив Катю на кровать, Даня хотел отойти, чтобы включить свет, но Катя поймала его за руку и потянула на себя.
– Не включай. – Интимный полумрак спальни, где единственным источником света были отголоски ламп из кухни с гостиной, вполне ее устраивал. В нем можно спокойно спрятать и шрам, и растяжки, и растерянность, и свое прошлое.
– Кать, не дури, – Даня навис над Катей и чмокнул ее в лоб, – я хочу видеть тебя. Всю тебя.
– Я не дурю! Знаешь, когда выключается один орган чувств, другие усиливаются. Без зрения станет лучше слух, тактильность, все такое. – Она приложила указательный палец к его груди и провела вниз, выводя узоры петельками.
– Ты знаешь, что, когда нервничаешь, начинаешь много и быстро болтать? – Даня не дождался ответа и решил пойти ва-банк, сопоставляя наудачу разрозненные кусочки, что успел узнать про свою девушку. – Конкретно сейчас ты переживаешь из-за того, что у тебя есть ребенок, а я все пойму, когда увижу растяжки или шрам. Но я уже все знаю, и, как видишь, я все еще тут, рядом с тобой, никуда не убегаю и все еще хочу тебя.
Он не мог в полной мере разглядеть ее лица, но по тому, как она судорожно втянула воздух, понял – попал. Вот бы не заплакала. Он не хотел ее ранить. Всего лишь показать, что он не из пугливых и ни за что не отвернется от девушки, которую любит.
– И я тебя хочу… – наконец выдохнула она, – я правда хотела тебе все рассказать… – начала зачем-то оправдываться. На удивление, вместо страха – легкость. Ее принимают со всеми болячками, осложнениями и ошибками прошлого.
– Я думаю, это может еще немного подождать. Я включаю?
– Да… включай…
Вслед за последней ее тайной прочь отправилась вся их оставшаяся одежда. Больше никаких преград, больше никаких недомолвок.
Катя попыталась чуть неловко прикрыть свой шрам рукой – сама не могла на него смотреть без ненужных горьких воспоминаний. Привычное движение и розоватая полоска скрылась из поля зрения, но не из мыслей Кати.
Заметив этот жест, Даня тут же убрал ее руку и переплел их пальцы.
– Чудо мое, ты прекрасна, несмотря ни на что.
Катя хотела ответить на комплимент, но Даня начал покрывать поцелуями ее грудь, постепенно спускаясь к ребрам и животу. Короткое «спасибо» застыло на кончике языка, и вместо него с губ сорвался стон, который показался Дане приятнее, чем первые такты любимой песни, и принес ощущение, что вот-вот начнется самое интересное.
Пара нежных прикосновений, и все мысли Кати о том, что прошлое поставило жирный крест на будущем и она не сможет снова быть любимой, получать удовольствие и не думать о горьких последствиях своей беспечности, исчезли.
Он оставил парочку еле ощутимых поцелуев на ее шраме и спустился еще чуточку ниже, отчего с губ Кати сорвался стон. Ввел один палец, второй, и она выгнулась в пояснице навстречу его движениям. Пока он ласкал ее и изнутри, и снаружи, ей хотелось только одного – чтобы этот миг не заканчивался. Хотя она понимала, что ей всегда будет мало. Встреч, поцелуев, прикосновений, ласк. А отдать взамен всю себя, раствориться без остатка, как кофейная пенка, никогда не будет достаточно.
Даня ускорился, и Катя почувствовала, что такими темпами может скоро достигнуть пика, но быть одной на этой вершине ей не хотелось.
Она позвала Даню по имени. Он прервался, и их взгляды пересеклись.
– Что-то не так, чудо мое?
Катя шумно дышала, ощущая, как его пальцы продолжают двигаться внутри, но теперь несколько медленнее.
– Все прекрасно, – прошептала она, – иди сюда.
Она почувствовала на его губах свой вкус и ухмыльнулась сквозь поцелуй. Пусть считает извращенкой, плевать. Больше. Ей нужно больше, и она знает, что он готов ей дать все, что она попросит.
Раздался шелест упаковки. Катя следила за каждым его движением. Она доверяла Дане, но жизнь ее научила, что перепроверить никогда не будет лишним.
Когда он медленно и плавно вошел, Катя положила руку ему на шею и утянула в сладкий, тягучий поцелуй. Даня не спешил увеличивать темп, и у Кати в голове тут же всплыли фразы из фанфиков по Гарри Поттеру про обращение будто с хрупкой вазой. Катя нехотя разорвала поцелуй, чтобы шепнуть Дане на ухо:
– Чуть быстрее и можно даже жестче. Не разобьюсь-то я в к…
Вместо окончания фразы с ее губ сорвался стон, потому что Даня прислушался к просьбе и перестал сдерживать себя. Как же давно он ждал этого момента. Он подхватил ее ногу, чтобы изменить угол проникновения. Продолжить разговор уже не представлялось возможным. Теперь вместо слов – стоны и вздохи обоих и шлепки тела о тело. Кажется, теперь придется понимать друг друга с полувзгляда и полумысли, но разве это проблема в момент такой близости?
Одной рукой Катя вцепилась Дане в плечо, а пальцы второй облизнула и опустила на клитор. Толчки Дани стали напористее и грубее. Катя сильнее сжала его плечо. Возможно, от ее маникюра останутся отметины, но кого это заботит. Она ощутила на своей шее влажный поцелуй, а потом услышала слова, от которых захотелось тут же рассыпаться на атомы:
– Чудо мое, какая же ты охуенная…
– С-спасибо… я… почти… – прошептала она, собирая остатки способности разговаривать.
Какие-то глупые мысли заполнили ее голову в момент, когда по телу приятной волной разлилось тепло и удовольствие. Желание одновременно дойти до пика сбылось, хотя она и не могла припомнить, чтобы сегодня видела падающую звезду или ела пятилистную сирень. Она сейчас вообще мало что могла припомнить.
Даня упал на подушку рядом с ней и пытался отдышаться. Катя нащупала его руку и переплела их пальцы, и сразу стало так легко и спокойно, что она рассмеялась.
– Ты чего? – Он чуточку растерялся – такую реакцию видел впервые.
– Спасибо, что не трахнул пистолетом, – продолжила смеяться она.
– Какая же ты дурочка.
Катя отпустила его руку и перевернулась на бок, чтобы теперь быть с Даней лицом к лицу.
– Но ты меня любишь.
– Да, люблю, со всеми твоими проблемами и дурацкими шуточками.
Глава 19Еще более долгая история
Знаешь, в чем сила солнца? Оно не боится заглянуть во Тьму.
Пока Катя принимала душ и мыла голову (взять с собой еще и шампунь с кондиционером было отличной идеей), доставка уже успела приехать. С собой в ванную она сразу захватила домашнюю одежду из рюкзака и белье взамен тому кружевному недоразумению, которое Даня куда-то откинул в порыве страсти и которое она так и не смогла найти, решив отложить поисковую операцию бесполезного куска кружевной ткани до лучших времен.
На кухню Катя зашла с полотенцем на голове, в домашних теплых носках и в любимой пижаме, состоящей из клетчатых штанов песочного цвета и безразмерной однотонной футболки в тон. Надевать очки она не стала – вблизи прекрасно видела, а чтобы понять, что карпы смотрят на них с осуждением, никакие диоптрии ей не нужны. Побыли секси-кошечкой – и хватит, пора и в домашнюю картошечку превратиться, впрочем, Даню вполне устраивали обе ипостаси его девушки.
Наличие стола они дружно проигнорировали, и забрались с ногами на диван, взяв каждый по бумажному контейнеру с китайский лапшой. К сожалению, не чтобы обсудить книжно-клубные планы, а чтобы погрузиться в тайны недавнего прошлого Кати, которая сейчас с куда большим удовольствием бы нырнула изучать дно Марианской впадины и начинала из-за этого чуток злиться. И почему жизнь – такое дерьмо? Все хорошее обязательно должно заканчиваться, и нельзя вечно нежиться в ласках любимого человека.
Катя привалилась плечом к Дане и сделала глубокий вдох, впуская в легкие вместе с ароматом кофе и кислородом спокойствие и силы наконец-то рассказать последнее, что она так неумело скрывала. И еще немного храбрости, чтобы подготовиться к тому, что услышанное окажется для него перебором и он вдруг решит расстаться.
Катя не знала, с чего начать, и пошла с козырей:
– Как ты вообще понял, что у меня есть ребенок? – Она поднесла вилку с намотанной на нее лапшой ко рту, но резко передумала есть и опустила ту обратно в бумажный контейнер, а его себе на колени.
– По твоему вопросу про принятие чужих детей, – ответил он, прожевав лапшу. Серьезный разговор пока что ничуть не испортил его аппетит. – Подобное просто так не спрашивают, знаешь ли. Да и ты бы видела себя со стороны. Не быть тебе шпионом, Кать.
– И все? Я настолько тупо прокололась?
– Ага.
– Гребаный ты Шерлок!
– И я тебя люблю, чудо мое, – Даня чмокнул ее в висок. – И, если что, я тогда говорил совершенно серьезно. А теперь рассказывай, потому что я так и не понял, где же твой ребенок.