– Все-таки кое-какие задачки не по силам даже тебе, – хмыкнула Катя, ставя свою лапшу на журнальный столик. – Хочешь что-то спрятать, спрячь это у всех на виду. Егор мне не брат… он мне сын.
– Алиса, включи индийскую музыку.
В ответ из колонки, стоящей в углу комнаты, раздался искусственный женский голос, а вслед за ним гостиную наполнили индийские мотивы.
– И это я дурочка? – Катя ударила Даню в плечо. – Я сейчас не буду ничего рассказывать!
– Мне казалось, что юмор – отличный способ справиться с чем-то тяжелым. – Данил упорно не замечал, что его пытаются избить. Он понимал, что его шутка очень тупая, но ничего не смог с собой поделать. Из плюсов – разрядить обстановку все же получилось.
– Выключи ее!
– Алиса, стоп. – Музыка тут же утихла.
– Спасибо. Так вот, Егор – финал трешевой истории, что приключилась со мной. Я постараюсь кратко, по порядку и опуская самые мерзкие подробности.
– Можешь и не кратко, у меня всегда есть время для тебя. Не знаю, правда, как буду колок в понедельник писать, я ничего так и не открыл даже, но да ладно, прорвусь.
– Кажется, я плохо на тебя влияю.
– Отлично влияешь, еще немного – и научусь так же лить воду и увиливать от ответа и тогда вообще могу даже вопросы к парам не открывать.
– Ладно-ладно. – Катя поняла намек и начала свой чуть путаный рассказ: – Когда я была на втором курсе в первый раз, биохимию у меня вел молодой препод… и… так вышло, что он мне предложил выйти на автомат, скажем так, альтернативным способом… – Она почувствовала, что ее сердцебиение участилось из-за страха, что Даня вдруг начнет ее обвинять. Чтобы не надумывать, решила занять чем-то руки: размотала полотенце, чуток просушила им волосы и откинула его на подлокотник. – А я, дура, согласилась. Думала, хоть так дотяну до сестры и наконец-то порадую родителей отлично закрытой сессией.
– Вот же мудак, – выплюнул Даня и поставил свой бумажный контейнер с лапшой рядом с Катиным. Есть больше не хотелось, да и риск подавиться в момент, когда история вдруг примет неожиданный оборот, был велик. Он положил руку на спинку дивана в приглашающем жесте, и Катя тут же юркнула к нему в объятия. Даня чуть поморщился оттого, что на плече его футболки начало расплываться мокрое холодное пятно от ее волос, и добавил: – Он тебя принуждал?
– Не совсем. – На секунду Катя расслабилась и перестала подбирать слова. Только по тому, как напрягся Даня, она поняла, что сказала что-то, что можно воспринять не так. – Все не так плохо, как ты думаешь! – поспешно добавила она, отмечая про себя, что через пару фраз все станет еще хуже, чем Даня может подумать.
Она рассказала про несколько месяцев их «отношений». Про глупую влюбленность. Про походы по ресторанам. Про встречи в отелях. Про поездки по ночному городу. Что ей тогда казалось, что ее любят. Про подозрения, а потом и подтверждения, что была лишь одной из многих. Как больно обожглась, когда поняла, что ею все время играли, как какой-то безмозглой куклой. И что момент ее фиаско и краха надежд на «долго и счастливо» был запечатлен на скрытую камеру в ассистентской на кафедре биохимии.
– Я надеюсь, ты пошла потом с этим в полицию? – уточнил Даня, когда Катя дошла до момента с записью на флешке. – Этому уроду самое место за решеткой, тем более если тебе кажется, что ты была у него не одна.
– Ну… я смыла флешку в унитаз… – Она подняла взгляд, чтобы посмотреть Дане в глаза.
– Дело, конечно, твое… – Он прервался на полуфразе.
Даня всегда старался быть сдержанным, но в последнее время жизнь его испытывала на прочность снова и снова. На Катю он не злился. Что ожидать от девушки, выросшей в стране, где замалчивание эпизодов бытового насилия, попыток и самих изнасилований было в порядке вещей, а желание об этом заговорить порицалось обществом? Да и с таким отцом… Пусть их знакомство и было мимолетным, но даже его и редких рассказов Кати было достаточно, чтобы понять, что он, вместо того чтобы поддержать, скорее прибьет свою дочь, потому что в его картине мира она точно кого-то да «спровоцировала» и «сама виновата». Злился Даня на этого препода, имени которого Катя так и не назвала. Вопиющая безнаказанность. Хоть Данил никогда и не разделял мнения Кира о том, что же такое справедливость, сейчас бы с удовольствием позвал лучшего друга найти этого препода и чуток замарать руки. Ну или аккуратненько прострелить коленную чашечку или выпустить пулю несколько выше и медиальней, чтобы потом ни одна реконструктивная операция не помогла. Зря, что ли, получал разрешение на хранение и ношение? Конечно, потом проблем не оберешься, но рациональные и уголовные аспекты вопроса его сейчас мало волновали.
– Ну извините! У меня тогда не было человека, который бы мне сказал: Кать, не дури!
– А сестра с мамой? Неужели они тебя не отговорили?
– Они не знали об этом… до определенного момента… А вот тут моя история выходит на новый виток жести. Пристегнись! Впереди мертвая петля! – хихикнула Катя и тут же почувствовала, как сжались вокруг нее объятия Дани. Она вцепилась в его предплечья, будто сейчас и правда мчалась на американских горках, но вместо поручня, который не давал выпасть из вагончика, были его руки. Вверх! Вверх! Вверх! Если разбиться, то насмерть. – Если бы мне выпал шанс все отмотать и переиграть, то я бы ни за что с ним не связалась. Или бы ни за что не выкинула ту флешку, если моя встреча с ним – какой-то кармический урок, который никак нельзя прогулять.
Желание отмотать назад, чтобы заново прожить отдельные эпизоды и попробовать их изменить, было очень знакомо Дане. Сколько раз он устраивал мозговой штурм, придумывая варианты, как мог бы перекроить ткань бытия и не допустить того, что случилось с Яром, да и с ними со всеми, в тот зимний день, хотя прекрасно понимал, что прошлое человеку не подвластно и все, что в его силах, – это предотвратить подобное в будущем. Не сосчитать. Видимо, это его кармический урок, если выражаться Катиными словами.
Из-за своих мыслей он и не заметил, как Катя возобновила свой рассказ. Пришлось извиниться и попросить повторить. Она тяжело вздохнула: каждое слово и так давалось ей с огромным трудом, так ее еще и не слушают!
– Да ну тебя, – фыркнула Катя, потеревшись мокрой головой о грудь Дани: пусть теперь сидит, мерзнет и думает над своим поведением. Но все же повторила фразы, что он упустил.
О своей беременности Катя узнала слишком поздно, чтобы решить проблему без родительского вмешательства. Хотя, казалось бы, как в семье, где родители врачи, а дети – студентки медицинского, не заметить столь явных изменений?
Отсутствие месячных Катя списывала на стресс из-за учебы и произошедшего на кафедре биохимии, проблемы со здоровьем и плохое питание – стала отказываться от еды, потому что вес начал медленно ползти вверх.
Что же касается родителей, каждый был с головой в своей работе, и на дочерей, а тем более на мысли, что они могут вдруг сделать своих собственных детей, оставалось не так много времени. Однако это не помешало отцу заметить, что Катя поправилась, и время от времени не в самой приятной форме ей на это указывать.
Единственным человеком, кто мог бы заподозрить что-то неладное, оставалась Ира, но и у нее вдруг возникли дела поважнее и поинтереснее. Сначала топочка, олимпиада и Питер. Потом сессия. После нее практика. Причины не замечать то, что происходит под самым носом, находились одна за другой.
Когда месячные не пришли и в конце июня, уже после того, как Катя забрала документы из меда и одна из причин стресса исчезла, она все же решилась сделать тест. Просто на всякий случай, чтобы успокоить себя и терпеливо продолжить ждать. Не вышло. На первом Катя подумала, что полоска бракованная, не может же такого быть. Насколько она помнила, они всегда предохранялись (так ли это было на самом деле, теперь никак не узнать), да и с ее болячкой беременность что-то из разряда фантастики. Сделала еще один. И еще. И еще. Вторая мерзкая красная полоска появлялась вновь и вновь и никак не хотела смываться ее слезами.
Врач подтвердила беременность и назвала срок сильно больше того, на котором еще можно сделать легальный аборт. Катя еще старалась держаться и быть сильной, но в носу неприятно защипало, а на глазах появились слезы.
– Ну чего вы? Радоваться надо, в вашей ситуации – это настоящее маленькое чудо, – по-доброму улыбнулась врач, а Кате бесконечно захотелось послать ее к черту. И ее, и все эти чудеса, и Нечаева, и свою тупость.
Чудо было бы, если все пять-шесть-сколько-их-там-было тестов оказались, как один, ложноположительными. Вот это да, на производстве просмотрели целую партию брака и всю отправили в аптеку рядом с квартирой, где Катя на тот момент жила. Чудо было бы, будь на ее месте любая другая девушка, что долго пыталась забеременеть и наконец, после череды неудач, увидела заветные две полоски. А так…
Чувство вселенской несправедливости тяжким грузом легло Кате на плечи и пригвоздило к стулу, на котором она сидела. Собравшись с силами, она все же смогла встать и выйти из кабинета с мыслями, что нужно срочно менять врача. Найти кого-то, чье мышление не ограничивается чудесами, зайками-лужайками и планами свыше по улучшению демографической ситуации в городе.
Маме она рассказала про беременность в надежде, что та сможет найти знакомого врача, который рискнет втайне ото всех, в особенности от отца, провести не самый легальный аборт. Но мама рассказала обо всем отцу, и начался настоящий ад…
Отец помешался на том, «что же подумают люди», похлеще чем Джеймс Броуди, и решил, что самая лучшая идея – спрятать свою гулящую дочь ото всех и посадить под домашний арест. Даже бабушке с дедом не сказали о беременности их внучки и о скором появлении правнука. Тут же случился и переезд в частный сектор, который они так долго откладывали, и покупатели для квартиры нашлись. Дом достался им от родителей мамы, которые на старости лет с концами перебрались в Москву, потому что деда позвали преподавать в один из крутых столичных вузов.