Катя еле слышно шептала свой рассказ Ире в ухо, чтобы из соседней комнаты даже случайно не могли услышать ни одно из ее слов. Как дочь она считала, что все же есть вещи, которые родителям о своих детях знать не следует, но как мать надеялась, что в будущем Егор, какая бы неприятность с ним ни произошла, не станет от нее ничего скрывать.
– И что ты решила? – так же шепотом спросила Ира, когда Катя закончила свой рассказ. Теперь они лежали лицом к лицу, освещаемые светом уличных фонарей из окна.
– Пока ничего, знаю, какой вариант верный, но… – Кате не нужно было продолжать, чтобы сестра поняла.
– Но тебе страшно? Полиция? Суд? Что скажет отец? А общество?
– Да… я не знаю, где взять на это силы.
– Я буду рядом. – В подтверждение своих слов Ира взяла сестру за руку и переплела их пальцы. – Пройду этот путь вместе с тобой. Подставлю тебе свое плечо. Если упадешь – протяну руку, чтобы ты встала. Не сможешь идти – поползем, главное – вместе. И я уверена, твой мальчик с цветами готов сделать для тебя то же самое. Ты не одна, у тебя есть мы. И мы останемся рядом, даже если весь мир ополчится против тебя. – Несколько лет назад ей хотелось, чтобы нашелся человек, который скажет ей эти слова. Возможно, она бы тогда не так тяжело пережила все произошедшее. Сейчас и у Иры появился шанс. Ей казалось, что, если она поможет Кате, это залечит ее собственные раны.
– Спасибо, – Катя сморгнула слезы.
– Я должна была быть во всем для тебя примером, но не смогла. – Теперь плакали обе.
– Что? Ты о чем? – Катя достала руку из-под одеяла и вытерла слезы со щек сестры.
– Сейчас, конечно, не пятница тринадцатое, но хочешь, расскажу одну страшную историю? Никаких вампиров, оборотней и всякой нечисти. Вместо них человек. Об этом знают только Максим и мой психотерапевт. Кажется, если я агитирую тебя заявить во всеуслышание о произошедшем, сначала нужно самой прекратить молчать.
– Не знала, что ты ходишь к психотерапевту.
– Когда торчишь практически целыми сутками в унике, спрятать походы к нему от домашних не так уж и сложно. – По лицу Иры скользнула тень улыбки, хотя веселого было мало.
– Так что же?..
– Помнишь, я с Максом и Настей летом летала в языковую школу в Ирландию?
– Да! Меня могли отправить с вами, если бы я на отлично сдала ОГЭ, но ты мне тогда не помогла с микронаушником. У меня все лето было испорчено! – выпалила Катя и только потом поняла, что сказала. Ну почему даже в такой момент в ее голову лезут эгоистичные мысли и хочется перетащить одеяло на себя? – Прости, ну мне тогда так казалось. Потом еще Макс с Настей парочкой вернулись, и я думала, что все, жизнь кончена… – Ну вот опять! Кате тут же захотелось пробить себе лоб ладонью. Она просто неисправима.
– Забавно, – хмыкнула Ира. – Я про то лето думала ровно то же самое…
Катя слушала сестру и задыхалась от ужаса. Казалось, весь мир сжался до размеров ее полуторной кровати. Она уже не понимала, где заканчивается ее дыхание и начинается дыхание сестры и чьи именно слезы пропитали подушку так, что пришлось перевернуть ее на сухую сторону.
Ей казалось, что такое может случиться с кем угодно из ее окружения, но не с ее старшей сестрой. Ира была для Кати примером во всем. Чуть ли не ангелом, но не упавшим, а грациозно спустившимся с небес на землю. А ангелы не плачут. Ангелы не попадают в лапы монстра, сбегая от слишком настойчивого парня, зашедшего дальше, чем ему позволили. Ангелам не нужно ходить к психотерапевту, чтобы попытаться забыть своего насильника. Ангелы не мучаются от бессонницы. Ангелы не спят с ночником, если вообще могут уснуть, потому что боятся появления монстра из темноты, хотя понимают, что он остался в другой стране за тысячи и тысячи километров. Ангелы не нагружают себя таблетками, чтобы обманчиво улыбаться и говорить: «У меня все в порядке».
И как никто не заметил, что все эти годы с Ирой происходило что-то не то? Кажется, ровно так же, как все игнорировали беременность Кати. Всем просто было все равно. Пусть они и жили все вместе сначала в небольшой квартире, а потом и в просторном доме, всегда находилось место, чтобы каждый из них существовал в отдельном мирке, куда бы мог уходить с головой при первой же возможности. Порой эти мирки соприкасались и пересекались, но каждый раз недостаточно, чтобы по-настоящему узнать, что происходит друг у друга. Они называли себя семьей, но, кажется, никогда ею на самом деле не были.
– Он сказал, что, если я кому-нибудь расскажу, он сделает так, что нас с Настей и Максом отправят домой. Я бы с радостью улетела из этой чертовой Ирландии, но Настя и Макс не виноваты в том, что мне… просто не повезло. Тогда мне казалось, что я своим молчанием защищаю своих друзей. Что пока все это происходит со мной, Насте или любой другой девочке из школы ничего не угрожает. Но это… такой бред…
– Пока мы молчим, нас становится больше… – еле слышно выдохнула Катя, – Роман мне что-то говорил и о других пострадавших.
– Именно! Я не знаю, были ли в той школе еще девочки, которым пришлось пережить то же, что и мне, да и никогда уже не узнаю. – Ира сделала глубокий вдох и заговорила быстрее. Все эти годы она запойно читала статьи не только по акушерству. Она сломленная, но не слабая. Ей хватит сил пройти весь этот путь по отделениям и судам вместе с Катей. – У каждой второй или третьей девушки найдется история с неприятным вниманием со стороны мужчин, «кис-кисканьем», домогательствами, принуждениями, склонением и даже насилием. И все это принято держать в себе, не выносить сор из избы, как бы сказала наша бабуля. Со мной уже все ясно: столько лет прошло, так и еще в другой стране. Но за тебя и других девочек еще можно побороться.
«Давай, Катя, решайся», – думали обе.
Пара секунд раздумий показалась целой вечностью. Мозг Кати и так обрабатывал всю полученную информацию на запредельных скоростях.
– Роман сказал, что ему можно позвонить в любое время, как думаешь, если я наберу ему сейчас, перебор?
– Давай лучше завтра днем вместе позвоним. Хочешь, я пойду на встречу вместе с тобой?
– Хочу.
Когда они были помладше, а Катю одолевали страхи и она подолгу не могла уснуть, потому что боялась бабайки, они с Ирой часто засыпали вот так, вдвоем в одной кровати. Но кто же мог подумать, что спустя долгие годы они снова будут вместе лежать, как в детстве. С головой под одеялом, даже несмотря на то, что уже вскоре в этом коконе станет невыносимо душно и жарко, зато вместе, и никакие монстры им нипочем. Лоб ко лбу. Пальцы рук и ноги переплетены. Прерывистое дыхание углубляется, становится спокойным и размеренным. Наступает долгожданный сон, который уносит их далеко-далеко, на крылатых колесницах, в воздушные замки, где больше нет проблем и не нужно никого бояться. Они выросли, а вместе с ними и их страхи. И кто бы мог подумать, что две такие разные сестры будут бояться одного и того же. Что один и тот же образ будет приходить к ним в кошмарах. Потому что нет хуже монстра, чем человек. Особенно если этот человек – мужчина, которому кажется, что ему можно все, и он не прочь воспользоваться своей силой и статусом.
Глава 26Пощечина
Ведь так ясно, чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое, покончить с ним, а искупить его можно только страданием, только необычайным непрерывным трудом.
Как и хотели, Роману позвонили днем следующего дня и потом еще долго пытались выбрать дату и время встречи. Хотя и Катя, и Ира были готовы отложить все свои планы, выбрать один свободный день среди смен одной и подготовки к олимпиаде другой было все равно затруднительно. К тому же они были сильно ограничены во времени, потому что меньше чем через неделю Ира уезжала в Питер, команду уже никак не покинуть, да и Катя не требовала этого от сестры, а после олимпиады было бы уже очень поздно.
Конечно, Катя могла бы рассказать обо всем Дане уже сейчас и пойти с ним, но ей нужна была Ира, и только она. От совести, твердившей ей, что она обещала себе, что не будет ничего утаивать от своего партнера, особенно такие важные вещи, как потенциальный суд с биологическим отцом ее ребенка, Катя пока что благополучно отмахивалась, давая уже новое обещание: все расскажет, но попозже.
До дня встречи с Романом и его коллегой, прилетевшей из Лондона, Маргаритой (Катя не сомневалась, что эта девушка и Гоша, о которой рассказывала Регина, – один и тот же человек) Катя и Ира отсчитывали минуты.
Катя могла соврать любому, как это и делала все время последние годы, но не Дане, поэтому скрывать, какие именно мысли терзают ее, становилось все сложнее. Она свела к минимуму все их общение и специально отдалилась, чтобы не сболтнуть лишнего раньше времени, хотя сама не понимала, когда этот подходящий момент настанет. После встречи с Романом и Маргаритой? После отъезда Иры в Питер? После написания заявления? Когда они выиграют суд?
Да и Даня всегда мог с легкостью считать ее настроение между строк, как бы она ни скрывала свою обеспокоенность обсуждением Клары, разговорами о предстоящем собрании или очередным восклицанием: «Смотри! Собака!», – каждый раз, когда видела за стеклом машины очередное животное, когда Даня подвозил ее до дома с пар или с работы.
– Какие планы на вечер? – Даня остановил машину, чуть не доезжая до забора дома Кати, чтобы его машину не было видно из окон.
– Ну… – В очередной раз нужно было срочно что-то придумать. Несколько месяцев, когда она скрывала от всего мира, что у нее есть ребенок, не так изматывали, как эта пара дней недомолвок. – У нас с Ирой сейчас по плану шопинг. Она через пару дней уезжает в Питер, надо бы что-то красивое ей прикупить. – Катя понимала, что вряд ли Ира во время своей олимпиады сможет надеть что-то, кроме хирургички, но ничего лучше придумать так и не смогла. – Да и мне джинсы новые нужны. Это прям целый квест. Те, что нормально сидят в бедрах, обычно болтаются в талии так, что туда можно вторую меня засунуть. А в те, что нормально могут сесть в талии, у меня попа не помещается. А есть еще третий тип: они отлично сидят и в талии, и в попе, но длина… Короче, безудержное веселье. – Выбор джинсов тот еще ад, хуже только выбирать нижнее белье, ни один мужчина в здравом уме точно не станет навязывать свое общество для такого времяпрепровождения.