–Гражданин, перестаньте вертеться,– дребезжащим голосом произнесла за спиной пожилая женщина.
–Вас я забыл спросить, вертеться мне или нет!– шикнул на нее Воробьев.
Глава 11Здравствуй, Дедушка Мороз…
Даша выпила два стакана сока подряд и теперь с удовольствием уплетала эклеры. Шоколадная глазурь таяла и пачкала руки, но маленькую фею подобные мелочи не могли смутить, она облизывала пальцы и жадно поглядывала на корзиночки со взбитыми сливками и сахарные трубочки.
–Здорово!– охарактеризовала она происходящее и добавила:– Сейчас я поем и пойдем танцевать, ладно? Я очень хочу танцевать!
–Не торопись, жуй,– улыбнулась Алька, оглядывая зал. На душе было тепло и приятно именно от того, что Даше сейчас хорошо. «Он занимается наукой, последнее время мотался по командировкам и преподавал. У нас приличная разница в возрасте, и это делает наши отношения… м-м-м… особенными».Алька взяла мандарин, очистила его и положила дольку в рот. Почему же она описала Зубарева, а не кого-то другого? Костика не стала – это понятно, теперь причислить его к ряду настоящих мужчин она не смогла бы даже под дулом пистолета, но можно же было соврать иначе… Например, герой ее романа – очень занятой врач, спасающий жизни двадцать четыре часа в сутки, или пожарник, или спортсмен… Но она выбрала Андрея Зубарева.
Алька отдала мандарин Даше, вытерла руки салфеткой и замерла. «Я думаю о нем, вспоминаю, но это, конечно же, не…» Просто их короткие отношения не имели названия, зато имели накал и непредсказуемость. Просто осталась недосказанность… «И вообще, он старше меня на тысячу лет!»
–Пойдем танцевать,– сказала Алька, и ее взгляд пополз по однокурсникам и гостям.
–Ага, вон Марго и Ленка. Хихикают…– Даша тоже вытерла руки и тоже прицельно скользнула взглядом по лицам. Поправив колпак, она помахала палочкой в такт музыке и добавила грозным голосом:– Наверное, замышляют какое-нибудь чудовищное зло.
–Кто бы сомневался,– ответила Алька.
Они переглянулись и, не сговариваясь, решительно направились в сторону врагов. Высокие тонкие каблуки туфель еле слышно постукивали, сапоги сорок второго размера многообещающе шаркали.
Марго и Пенка перестали болтать и, насмешливо поджав губы, приготовились к очередной милой ругани, но, как оказалось, с ними разговаривать никто не собирался…
–Вадим, можно пригласить тебя на танец?– спросила Алька и, не дожидаясь ответа, потянула парня на середину зала.
–Максим, можно пригласить тебя на танец?– спросила Даша и выдала робкую девичью улыбку.
Какая наглость! Марго не поверила собственным глазам и сильно толкнула подругу локтем. Ленка-Пенка, временно утратив дар речи, крякнула и прошипела нечто невразумительное. Разве могли они представить, что их мужчины легко и просто пойдут танцевать с другими девушками? То есть позже – да, народ развеселится, раскачается и толпа смешается, но не первый же танец! И главное – с кем?! С ненавистной Алькой Воробьевой и ее сестричкой!
–Гадины,– выдохнула Марго.– Ее мужик не пришел, так она моего утащила.
–А эта…– подхватила Ленка-Пенка, нервно теребя розовые бусины на балахоне,– Дашка! От горшка два вершка, а задницей крутит будь здоров!
–И парни хороши – согласились. Я же им говорила, предупреждала…
–Нет, они не виноваты, неудобно же отказывать…
–Когда дело касается Воробьевой, то очень даже удобно!– вспыхнула Марго.– Почему-то у всех парней отключается мозг, когда она появляется поблизости! Стой здесь, никуда не уходи, я сейчас приду…
–Ты куда?
–М-м… в туалет.
Вечер пошел не так, как планировалось, и Марго не собиралась мириться с этим. По крайней мере ей срочно нужна весомая компенсация за моральный ущерб, а уж потом Воробьева у нее попляшет! Должна же хоть когда-нибудь восторжествовать справедливость? Почему не сейчас? Другой возможности победить Альку, наверное, и не представится… Защита диплома, затем пьянка-гулянка, и все…
Марго воровато оглянулась и направилась к кабинету бухгалтерского учета.
«Посмотрим, какие тайны есть у Воробьевой! АЛенке знать об этом ни к чему, а то проболтается своему тупому Максу… Или я ей потом расскажу…»
Тема мужчин была особо болезненной, и именно поэтому провал Альки ожидался с повышенным злорадством и нетерпением. Это отличный повод ткнуть выскочку носом в правду: ты никому не нужна, ни на что не способна, ты одинока. И уйти с гордо поднятой головой. Увы, сама Марго никого не любила и ни с кем не встречалась. С высоким пижонистым Вадимом она некогда училась в одном классе, и проживали они на одном этаже. Мамы – подружки, и папы – друзья. Скука смертная! О, сколько пришлось его уговаривать сыграть роль Ромео! С каким трудом удалось оттащить его от компьютера! Унизительно, и за это тоже должна ответить Воробьева!
«Как же хорошо, что никого нет».
Маргарита подошла к стулу, на котором лежали Алькины вещи, прислушалась, а затем быстро отложила куртку в сторону, расстегнула молнию сумки и заглянула внутрь. От волнения и любопытства зачесался нос, и вспотели ладони, но на эти мелочи она не обратила внимания. «Что там?» – стучал в висках вопрос, и рука сама потянулась к тайне…
Марго надеялась найти фотографию, документ или… Да какая разница! Любая вещица, утрата которой способна огорчить Воробьеву и ее сестру, будет кстати! Любая вещица, наделенная хоть какой-нибудь информацией, тоже обрадует! Главное – найти.
В сумке не лежало ничего интересного, такого, чтобы увидеть и ахнуть, но вот небольшая с виду обыкновенная коробочка наверняка хранила секрет, наверняка именно ее прятали Алька и Дашка. Больше-то нечего!
Торопливо вынув коробочку, Марго открыла крышку и с изумлением и разочарованием уставилась на самый обыкновенный шар красного цвета.
«Ерунда какая-то… Ей кто-то подарил? Или она собралась кому-то подарить?»
И как использовать эту елочную игрушку в своих целях?..
Где-то хлопнула дверь. Марго вздрогнула, мгновенно застегнула «молнию» сумки, кинула сверху куртку, заметалась, и, не зная, куда пристроить дурацкий шар, подскочила к своим вещам и сунула коробку в пакет с шарфом и шапкой. Вновь прислушавшись, прижав ладонь к груди, она выскочила из кабинета и устремилась к залу, пытаясь на ходу успокоиться и решить, что делать с бесполезной находкой.
Высидев первое действие, с трудом дождавшись антракта, Глеб Сергеевич не стал суетиться. Наоборот, старательно изображая равнодушие и усталость, он поднялся, поправил галстук и, не оглядываясь, направился к проходу. «Наверняка она уже отыскала меня и смотрит… Ну-ну, пусть смотрит… А мне-то все равно! Инна Михайловна, Инна Михайловна… Сама себя развлекай!»
Но Воробьев все же пошел чуть быстрее, оторвал взгляд от пола и осторожно огляделся. Дамочка-экскурсовод стояла около первого ряда амфитеатра и с робкой улыбкой ждала его. Глеб Сергеевич кивнул и самодовольно усмехнулся: «Прилепилась! Не отдерешь! Будет теперь трещать о спектакле и вспоминать своих сопливых племянничков…»
Но среди эмоций, переполнявших душу, не было злости, он точно уговаривал себя, убеждал, что Сенечкина Инна Михайловна по-прежнему достойна лишь раздражения.
–Отличный спектакль, правда?– тут же оправдала ожидания Инна.– Час трепета и восторга. Я смотрела, затаив дыхание! Жаль, передо мной сидит очень высокая женщина, и прическа у нее… Плохо видно. Но это, конечно, ерунда! Какие актеры! А музыка? Вам понравилась музыка?
Все, что Воробьев мог сказать по этому поводу, не заняло бы и полминуты, он совершенно не следил за сюжетом, не знал имен главных героев и смутно помнил, как выглядят декорации. Восторг и трепет пронеслись мимо, не задев даже ветерком.
–Да, согласен, музыка нормальная,– выдал он и последовал за толпой, не сомневаясь, что восторженная Инна потянется следом. С удивлением он обнаружил ее руку на своем локте и недовольно насупился. Беспардонная дамочка!
–Давайте посмотрим фотографии актеров,– предложила она.– Я в каждом театре обязательно разглядываю фотографии!
–Зачем?
–Интересные лица, и актеры часто совсем не похожи на тех героев, которых…
–Вы заядлая театралка?– перебил Воробьев, останавливаясь около фотогалереи.
–Нет, знаете, сейчас это дорого…– Она смутилась.– То есть, чтобы носить такое почетное звание, нужно много ходить по театрам, много узнавать, следить за премьерами и прочее. Я же хожу иногда и только. После спектакля у меня обычно такое состояние души…
«Этого я уже не переживу,– тяжело вздохнул Воробьев.– Я совсем другой стриптиз уважаю, никак не душевный! Ну почему, почему ты такая безнадежная клуша?! Невозможно же! Нужно пользоваться косметикой… юбочки там всякие… финтифлюшки напяливать! Тоска же зеленая…»
–Я отвезу вас домой после спектакля,– неожиданно произнес он и мгновенно встретил благодарный свет ее голубых глаз.
–О, спасибо, вы необыкновенно добры. Честно говоря, я ужасно боюсь ходить вечерами одна,– Инна стала теребить шарфик.– Может, это покажется вам глупым, но вот боюсь… Хулиганы всякие…– она опять смутилась.
«Конечно, глупо,– подумал Воробьев.– Кто на тебя позарится? Сразу же ясно, что ты вцепишься в свою сумочку и умрешь, но не отдашь денег, о маньяках-то я вообще молчу… Они сторона незаинтересованная. И небось в кармане у тебя свисток!»
–Мне не трудно вас подвезти,– ответил он сухо.
–А я в кармане пальто свисток ношу… на всякий случай.
–Очень полезная вещь.
–Да? А мои племянники смеются.
«Опять эти племянники!»
–Не обращайте внимания.
–Ой, посмотрите!– воскликнула Инна и указала пальцем на портрет холеного мужчины, причесанного тщательно, наверняка с использованием геля для волос.– Это же Грушин! Узнали?
–Нет,– буркнул Глеб Сергеевич.
–Он играет Артемия.
«Боже, кто это??? Наверное, я должен был видеть его на сцене…»
–Ну-у, вроде он,– протянул Воробьев с большим сомнением.