ров, сколько приобрели плавность, положенную при полноте, и явно указывающую на то, что его высочество не будет сухопарым, как велесвановцы, и, скорее всего, мягкостью форм станет схож с тарховичами. Кафтан заказали у ерьгловцев, а рассчитались контрибуционной платой полученной от верховного правителя людоящеров за похищение принца. Легкий из шелковой ткани он имел высокий ворот и длинные рукава, которые по краю украшали широкие полосы янтарного цвета металла, очень дорого, ибо его прочность и, одновременно, легкость ценилась в Веж-Аруджане. Лохан, как называли данный металл, использовался не только в строительстве космических судов, устройств, но и зачастую выступал украшением. Его добычей занималась высокоразвитая раса, яссанийцев, в системе Чикомосток, а распределение находилось в руках тарховичей. Именно по этой причине Аруну Гиридхари удалось украсить кафтан своего ссасуа лоханом, оно как о том позаботился сам пречистый канцлер-махари.
Взгляд Камала Джаганатха лишь мимолетно проскользнул по стенам палаты обтянутым белой тяжелой тканью с выполненными на ней растительными золотыми и серебряными узорами и разноцветными камнями, сейчас насыщенно переливающихся в лучах Рашхат заглядывающих через поверхность прозрачного кварцевого стекла в крыше чертогов. Его взор и вовсе, кажется, не задержался на квадратных, плетеных половиках устилающих пол, халупнике застывшем со склоненной головой возле овального возвышения расположенного в центре палаты. Он лишь отметил сидящего на престоле (укрытого ярко-вишневым бархатом) в позе пуспа ассаруа, одетого в золотую утаку, медной расцветки паталун, и малиновый кафтан по полам, подолам, вороту и огранке рукавов украшенный золотым узором и драгоценными крупными лимонно-лощеными камнями. И двинувшись дальше, остановился на стоящем по правую сторону, в середине пространства между створками дверей и престолом, верховном правителе людоящеров НгозиБоипело Векесе.
Верховный правитель был одет также как и при первой встрече с принцем в парчовую аварану, с длинными рукавами, украшенную золотым орнаментом знаков письменности — , указывающую на власть над людоящерами. На его голове с длинными до плеч коричнево-пепельными волосами, на концах, скрученных в спирали, восседал венец из широкого белого обода и четырьмя подвесками увенчанных темно-синими камнями. По краю обода пролегала и вовсе едва виднеющаяся голубая леска, сакра, препятствующая чтение мыслей. Видимо, она была одета, дабы его мысли не стали известны в первую очередь Аруну Гиридхари.
Стоило Камалу Джаганатху остановить взгляд на НгозиБоипело Векесе, как то враз широко улыбнулся, высоко вздев округлую алую верхнюю губу и показав плоские розовые драгоценные камни, ограничивающие края верхних зубов, и тотчас пригнул голову.
В этот раз ссасуа действовал согласно собственного уразумения. Так как и эта встреча, и дальнейшие замыслы касались в первую очередь лишь его, и Арун Гиридхари (зримо нехотя) выдал позволение, вести ее как принцу заблагорассудится. Посему Камал Джаганатх немедля направил свою поступь к стоящему верховному правителю, и, сдержав шаг напротив него, приветливо сказал:
— Доброго времени суток, Векес. Надеюсь, вы на меня не сердитесь за испытанные неприятства в виде контрибуционной платы, лишения права перемещения и ограничения вашего голоса в Великом Вече Рас. Поверьте, Векес, я сделал все, дабы вас защитить. — Он медленно вскинул руку, и, протянув ее в сторону верховного правителя, мягко пожал его правое предплечье, вкладывая в тот жест испытываемое им тепло.
— Доброго дня, ваше высочество, — незамедлительно отозвался НгозиБоипело Векес и его баритон прозвучал ощутимо ласкающе для слуха, точно наполнившись не меньшей теплотой. — Как я могу сердиться на того, кому доставил столько боли своими необдуманными действами. И который, несмотря на это, спас мою планету, моих близких, и в конечном итоге меня. Абы, со слов главного дхисаджа, ежели бы не ваше заступничество, амирнарх Раджумкар Анга Змидра Тарх вынес бы смертный приговор виновнику мучений принца велесвановцев. Он сказал, что акт о том вже был готов и подписан, и всего-навсего не объявлен. Ваша помощь, как и помощь главного дхисаджа спасли мою голову, а вы знаете, ваше высочество, что сие значит?
— Сие значица, — вставил в толкование Арун Гиридхари, словно стараясь перенять инициативу общения на себя. — Что, лишившись головы, ваше величие, вы подарили бы Научному Ведомству тарховичей свой диэнцефалон.
— Увы, это так, ваше превосходительству, — откликнулся НгозиБоипело Векес и в голосе его Камал Джаганатх уловил ту же самую теплоту, оную тот испытывал, по-видимому, обобщенно к велесвановцам. — Одначе я того заслуживаю, поелику подверг вашу жизнь опасности. Как сообщил в беседе со мной, главный дхисадж, вы пробудились в каке клопанидов, и у вас, ваше высочество, началась фантасмагория. Так-таки если бы не удачный перехват каке генеральным виомагамом тарховичей, оперативные действия вольной орды летающих вукодлак перундьаговцев, и, безусловно, принятия фантасмагории его превосходительством, со слов пречистого гуру мы бы вас потеряли.
Верховный правитель людоящеров смолк и в упор воззрился сверху вниз на принца, и в его раскосых глазах утаивающих внутри ярко-зеленые радужки и вертикальные зрачки блеснул огонек вины.
— Да, Векес, если бы не оперативные действия тарховичей, перундьаговцев, и, конечно, помощь моего дорогого ассаруа, я бы умер, — проронил неспешно Камал Джаганатх, и, выпустив дотоль удерживаемую руку людоящера, медленно направился к возвышению.
— Мне вельми жаль, что так случилось, — вслед уходящему ссасуа послал НгозиБоипело Векес. — Этого не должно было произойти. Вы должны были спать вплоть до попадания на вайтэдром перундьаговцев.
— Отметьте для себя, Векес, — усмехаясь, молвил Камал Джаганатх, на миг замирая подле пяти широких ступеней ведущих на престол и с мягкостью глядя на сидящего на нем негуснегести. — Что ваши замыслы не всегда удачны. Вам, вероятно, надобно их выстраивать более неспешно и обдуманно, — дополнил он.
Принц еще немного медлил с теплом поглядывая на Аруна Гиридхари, параллельно, спрашивая (согласно традиций) позволения подняться, а когда последний едва заметно кивнул, стал медленно восходить по ступеням. Все с той же степенностью, коя после лечения у тарховичей стала частью его поведения, он, взойдя на возвышение, развернулся, и, ступив вправо, несколько диагонально сидящего ассаруа, опустился в позу пуспа. И тотчас, дотоль замерший со склоненной головой и спиной, халупник Пинх (прислуживающий в приемной палате чертогов), торопливо шагнул к возвышению и всеми четырьмя руками расправил полы кафтана принца (подобно кафтану негуснегести) слегка прикрыв поверхность вишневого бархата престола, опять же сразу вернувшись на прежнее место.
И как только Камал Джаганатх занял положенное ему место, на небольшой стул, с низкой спинкой, сверху прикрытый парчовой, золотистой тканью (нарочно поставленный для людоящера, ибо ему было не удобно сидеть на полу) опустился НгозиБоипело Векес, подмяв под себя хвост и пристроив его узкий конец возле правой лапы, чьи четыре пальца словно впились в поверхность плетеного пола.
— Давеча, когда со мной связалось его превосходительство, — очевидно, жаждая поделиться, произнес верховный правитель и легохонько качнул головой, кланяясь негуснегести. — У меня также состоялся разговор с пречистым канцлер-махари, каковой меня предупредил, что наказание снятое, может мгновенно стать возвращенным. Стоит только мне как-либо опечалить ваше высочество. И так как его высочество является моим покровителем, пречистый канцлер-махари весьма властно указал исполнять ваши просьбы и требования, коль я желаю, когда-либо сызнова появится в Великом Вече Рас, — последнюю фразу людоящер произнес с ощутимой для принца обидой, точно стал ревновать канцлер-махари теперь еще и к нему.
— Только не надо, — не менее сердито отозвался Камал Джаганатх, приняв на свой счет эти обиды. — Векес днесь еще ревновать Врагоча ко мне. Это были его слова, не мои. Я же делаю все, дабы вас амирнарх простил, в том числе и ваш прилет на Велесван есть мое достижение. Моя просьба, оную донес до амирнарха главный дхисадж. Да и потом, мне действительно нужна помощь, но коль вы не пожелаете ее выполнить в той форме, в коей я попрошу, неволить не стану.
— О! Нет! Нет, ваше высочество, вы меня не поняли, — торопливо откликнулся НгозиБоипело Векес, согнав с лица какое-либо недовольство, и тотчас уголок его правого глаза едва завибрировал, указывая на волнение. — Никакой ревности, тем паче к вам. Просто я итак помню, кому обязан своей жизнью, и выполню любую вашу просьбу, без напоминаний.
— Не обещайте, Векес, абы вы еще не слышали моей просьбы, — не менее нервно ответил Камал Джаганатх и шевельнул плечами, сейчас переходя и вовсе к тревожному. — Обаче я рад, что вы готовы мне оказать помощь. И также благодарен канцлер-махари за тревоги. Касаемо, моей просьбы, — принц резко прервался, сместил правую руку со сведенных вместе стоп, и упёр ладонь в поверхность престола, таким образом, поддержав собственное тело. Теперь и вовсе волной пришло волнение, потому ему пришлось сомкнуть обе пары веки и глубоко задышать. Данное волнение не только принесло на себе начальную точку фантасмагории в виде мгновенно пролетевшей красной звезды, но и разрушило брезжащую световую стену, коя не позволяла улавливать мысли. Посему диэнцефалон Камала Джаганатх мгновенно уловил наполняющую людоящера досаду на себя, что он мог задеть принца, и беспокойство за его здоровье испытываемое негуснегести. Ссасуа рывком выдохнул через рот, и враз открыв веки, увидел, как выпущенный им воздух дрожащей зябкой волной разошелся по кругу, формируя вокруг его головы стену.
— Голубчик, — умягченно и по-велесвановски спросил Арун Гиридхари, слегка поведя голову вбок. — Тебе дурно?
— Днесь лучше, ассаруа, — отозвался Камал Джаганатх, лишь миг спустя фокусируя в своем взгляде беспокойство в лице негуснегести и не меньшее в лице верховного правителя.