Все вышеописанные дороги вели в Юм-бейсе. В наши намерения входило продолжить путешествие на автомобилях в южном направлении от Юм-бейсе. Мы знали об огромных трудностях, которые подстерегают мототранспорт в горах, и пытались найти другую дорогу, чтобы избежать суровых горных хребтов, опоясанных непроходимыми песчаными дюнами, к югу от Юм-бейсе.
С самого начала невозможно было сказать, сколько потребуется дней, чтобы достичь Юм-бейсе. По хорошей дороге мы могли бы ехать со скоростью шестьдесят миль в день, но по тяжелым пескам пришлось бы двигаться с предельной осторожностью. Знающие люди советовали нам выехать в начале апреля, до того, как оттают и станут мягкими пески пустыни. Нам не удалось получить вовремя новые автомобили из Пекина, и пришлось арендовать те, что были. Для того, чтобы обеспечить себя достаточным количеством бензина на время предполагаемого путешествия из Юм-бейсе в Аньси, мы наняли караван верблюдов, который выступил в путь 15 марта, захватив с собой топливо.
Другой причиной для ускорения нашего отъезда послужило то, что заканчивался верблюжий сезон. В случае, если бы нам не удалось продолжить путешествие на автомобилях далее Юм-бейсе, нам пришлось бы нанимать верблюдов. Если же мы задержимся в Урге, то прибудем в Юм-бейсе в мае и не сможем заполучить верблюжий караван. Караванный сезон начинается во второй половине августа и продолжается всю зиму до апреля или до мая. Он длится весь самый холодный период года. В результате этого появляется огромное количество обмороженных людей, с обезображенными лицами, ушами и конечностями. Однажды мне довелось увидеть большой караван, принадлежащий тибетцам и монголам, возвращающийся в середине зимы из Тибета. Людям пришлось покинуть Синин в сентябре и в течение четырех месяцев пробиваться через продуваемые бешеными ветрами пространства Гоби. Многие из них подхватили пневмонию и умерли за несколько переходов южнее Урги. Даже эти люди, закаленные мрачными условиями путешествия, не смогли выдержать испытания. Те, кто остался в живых, обморозили носы и щеки, а с лиц свисали длинные клочья почерневшей кожи. Жутко распухшие и почерневшие руки и ноги со зловонными ранами, в которых быстро развивалась гангрена, достаточно свидетельствовали об их страданиях. Несмотря на ужасное физическое состояние каравана, люди были бодрыми и даже считали, что путешествие прошло успешно, потому что каравану удалось пройти невредимым через кишащий разбойниками район к северу от Кансу. Так рассуждали эти торговцы, готовые противостоять почти всему, лишь бы их товар и караванные животные прибыли в сохранности. Должно быть такие переходы через пустыню имеют для них особую привлекательность, и они снова и снова храбро встречают опасности зимы в Гоби и проходят сотни миль, чтобы продать несколько кусков тибетской домотканой материи или ароматические палочки.
Это не была явная погоня за прибылью, поскольку монголо-тибетская торговля никогда не развивалась до крупных масштабов. Нам приходится искать объяснение в характере самой пустыни, которая оказывает странное, почти сверхъестественное влияние на каждого, кто хоть раз странствовал по ее просторам. Моряка всегда притягивает море, а у пустыни есть караванщики, которые снова и снова возвращаются к ее обширным незабываемым просторам и свободе.
В Урге, как и в любом другом большом торговом городе Центральной Азии, караванщики представляют особую касту людей, исполняющих роль портовых матросов. Среди караванщиков, к которым в наши дни примкнуло многочисленное братство водителей автомобилей, встречается уникальное собрание типов людей. Здесь есть русские, немцы, французы, монголы, китайцы, татары из Китайского Туркестана, киргизы и тибетцы — люди различных национальностей и различных социальных уровней, сыновья видных государственных деятелей, бывшие военные, торговцы и охотники, контрабандисты и бывшие преступники, которые ищут безопасности в свободных просторах пустыни. Вся эта разноцветная толпа людей, заполняющая постоялые дворы Урги, постоянно находится в поиске какой-либо работы. Руководителю экспедиции постоянно следует быть настороже, имея дело с людьми такого сорта. Они будут приходить к нему и заверять в своих наилучших намерениях, называть его отцом или братом, в зависимости от ситуации, и обещать быть послушными спутниками, готовыми к любой неожиданности. Я не сомневаюсь, что большинство этих людей обладает значительным личным мужеством, и многие были участниками кровавых дел, но для научной экспедиции, задачей которой является исследование, а не приключение или захват новых территорий, такие люди опасны и порой могут расстроить все предприятие
Когда мы набирали людей для нашего каравана и небольшую группу охраны, которая должна была защищать экспедицию во время ее прохождения через разбойничий район Центральной Азии, сотни людей — русские, эстонцы, монголы, китайцы и тибетцы — пришли к нам, чтобы предложить свои услуги. Кто-то распустил в городе и его окрестностях слух, что американской экспедиции требуется 900 человек. Они шли валом — безработные рабочие, сибирские казаки, бывшие монгольские солдаты и китайские кули. Все они уверяли нас, что им нечего терять, нечего оставлять, что жизни большинства из них полностью разбиты, и что они желают принять участие в научном приключении. Мы отослали назад большую часть наших посетителей и наняли лишь шестнадцать стойких монголов, чье прошлое и настоящее мы смогли установить у местных жителей. Было трудно найти подходящих людей среди тибетцев Урги, так как некоторые из них пожелали вернуться на родину. Казалось, что они предпочитают легкой жизни в Урге — жизнь в Лхасе.
Через месяц мы набрали достаточное количество людей рабочими лагеря, которые могли бы стать боевой силой в случае конфликта с бандами грабителей. Вскоре штаб-квартиры нашей экспедиции и два прилегающих к ним двора, находящиеся в Урге, были запружены толпой. Было поставлено несколько палаток, в которых расположились сопровождающие нас люди, устроены хранилища и размещены запасы. Во втором дворе стояли лошади нашего конвоя, привязанные веревками к кольям. Часовые расположились у входа, чтобы не пускать посторонних. С экспедиционной охраной ежедневно проводили военную подготовку. Их учили обращаться с огнестрельным оружием. Каждый должен был знать, как вести себя в случае боя на коне и без коня, как ухаживать за своим оружием и лошадью. Кроме того, он должен был знать обязанности часового, учился подавать сигнал и осуществлять разведку, чтобы противостоять любой опасности.
Многие мужчины в прошлом были охотниками. Все они умели метко стрелять и хорошо ездить верхом, что немаловажно в экспедиции, чтобы не повредить спины и сберечь животных. Кроме военной тренировки и упражнения в стрельбе, людей обучали ставить и снимать палатки. Все это они должны были уметь делать при необходимости быстро разбить лагерь после долгого и трудного дневного перехода.
В Урге к экспедиции присоединился Портнягин из Харбина, молодой человек, имеющий опыт в трудных путешествиях по монгольской пустыне Гоби, человек большого личного мужества.
Г-жу Рерих в путешествии сопровождали ее личные помощницы, две местные девочки-казачки, хорошо подготовленные к предстоящему трудному путешествию. Отличительной особенностью нашей экспедиции стало присутствие в ней трех женщин, которые переносили все тяготы путешествия наравне с мужчинами. У всех мужчин экспедиции они вызывали глубокое уважение своей замечательной стойкостью в самых изнуряющих условиях и в моменты физической опасности.
28 марта мы с радостью приветствовали наших американских сотрудников, г-на и г‑жу Лихтман, которые приехали в Ургу, привезя с собой провизию и снаряжение для экспедиции. К экспедиции также присоединился доктор Рябинин, наш старый друг, добровольно пожелавший сопровождать нас в качестве медицинского консультанта. Знания, которые он имел, будучи врачом и дантистом, делали его пребывание в экспедиции очень полезным. Г-н и г-жа Лихтман привезли с собой некоторое лагерное снаряжение и палатки, а кроме того, крайне необходимую зимнюю одежду и ящики с медикаментами, которые прислали г-н Л.Л.Хорш и г-н С.Н.Рерих. Новые палатки из Нью-Йорка, так называемого канадского образца, имели конусообразную форму, опирались только на один шест с двумя распорками, предназначенными для поддержания углов, и шитый квадратный пол. Эти палатки имели огромное преимущество в том, что были чрезвычайно легкими. Одну такую палатку можно было без труда нести на спине, а вьючная лошадь или мул могли везти сразу четыре. При разбивке лагеря такую палатку мог бы установить один человек. Они выдерживали штормовые ветра и бури тибетских нагорий и оказались очень ценным дополнением к нашему лагерному снаряжению. Прибытие ящиков с медикаментами избавило нас от большого беспокойства: в Урге было невозможно пополнить наши походные аптечки, и мы обрадовались, получив богатое подкрепление из Нью-Йорка.
Старые экспедиционные палатки нуждались в основательном ремонте для того, чтобы они могли выдержать повторный переход через пустыню. Все деревянные колья, пригодные для мягкой песчаной почвы, были заменены на железные, единственно подходящий материал для каменистой почвы пустыни. К тому же мы приобрели несколько китайских май-ханов, или палаток из голубой ткани, поддерживаемых двумя шестами и одной горизонтально расположенной перекладиной. У них была чудесная овальная форма, и они стояли прочно под ударами штормовых ветров. Главным образом, такие палатки использовали в караванах и были водоне-проницаемые, а их единственный недостаток был в том, что они пропускали холод. Мы не взяли с собой войлочные монгольские юрты, так как установка их деревянных каркасов отнимала много времени, и они становились чрезвычайно тяжелыми после дождя или снежного бурана. Во время нашей последующей вынужденной задержки на тибетском нагорий мы часто сожалели, что не имели ни одной зимней юрты. Починка старых палаток и укрепление новых заняли много времени, и прошел целый месяц, прежде чем все — колья, веревки, мешки для палаток и т. д. — было готово и имело нужное качество.