Общепринятая форма торговли — бартерная. Большинство едут торговать в Синин и в восточные районы Тибета. Хор имеет преимущество в том, что расположен вблизи от нескольких важных торговых путей Тибета: монгольско-цайдамского пути, сининского маршрута, дороги на Тачиенлу и северного ладакского маршрута. Все эти трассы ведут в Нагчу, главный тибетский перевалочный пункт пограничной торговли. Лхасские торговцы, которые основали торговые пункты на всей территории области, постоянно стремятся направить местную торговлю на юг и сделать хорские племена зависящими от лхасской продукции. Несомненно, с практическим закрытием китайско-тибетской границы и при существующей поддержке тибетского правительства их действия будут очень облегчены. Кроме правительственных торговых агентств, страна кишит мелкими торговцами, представляющими частные интересы или большие монастырские предприятия. Во временном лагере верховного комиссара Хор в Чу-на-кхе мы нашли, кроме правительственных торговых агентов и таможенных чиновников, целую армию частных торговцев и доньеров, или представителей важных фирм Лхасы. Все они внимательно наблюдают за торговым маршрутом Синин — Лхаса, и это чудо, что их интересы не сталкиваются и что все они, кажется, получают достаточную прибыль.
В обмен на продукты земледелия лхасские и сининские торговцы предлагают разнообразные изделия китайского и иностранного производства. Купцы из Синина и Тачиенлу доставляют в страну китайский шелк, брикеты чая и другие изделия, специально изготовленные китайскими фирмами для тибетской торговли. Лхасские торговцы показывают в своих палатках галантерейные товары, ткани иностранного производства, лекарства китайского и японского производства и покрытые эмалью изделия, которые недавно вошли в моду в отдаленных районах Внутренней Азии.
Тибетский торговец обычно проводит свои дни, сидя в своей палатке среди тюков и ящиков с товарами, принимая визиты от местных старшин и кочевников. Все садятся на корточки на полу вокруг огня, пьют бесконечные чашки чая с маслом и курят длинные китайские трубки. Обсуждаются сделки, и помощники тшонг-пона, или торговца, определяют количество и качество местных изделий, предлагаемых в обмен на изделия иностранного производства. Галантерейные товары пользуются большим спросом, и маленькие дешевые изделия идут здесь по чрезмерно высокой цене. Ведется очень оживленная торговля медными военными пуговицами, которые привозятся главным образом из Индии. Богатые кочевники очень гордятся своими пуговицами с английской надписью «Непал».
Большая торговля ведется огнестрельным оружием и боеприпасами. Современные магазинные винтовки, обычно армейских образцов, доставляются в страну из Китая, Монголии и Индии. Винтовки Бердана, Мартини, русские армейские винтовки, Ли-Энгфильда, маузеры, манлихеры и японские Арисака можно увидеть заброшенными за спину наездников хорпов, которые обладают хорошим знанием современного огнестрельного оружия. Приклады для оружия изготавливают в Нагчу. Мастерство исполнения приклада и приспособления его к стволу очень высоко. Постоянна потребность в автоматических пистолетах Маузера, любимом огнестрельном оружии тибетских и монгольских офицеров. Хороший пистолет Маузера с сотней патронов продается за четыре сотни нгу-сангов (около двух сотен долларов).
Человек с пистолетом Маузера может благополучно путешествовать через области, кишащие разбойниками, и ни один не подумает напасть на него. Безопасность, получаемая путешественниками, вооруженными маузерами, заставляет изготавливать маузерообразные деревянные кобуры для револьверов различных образцов. Теперь многие из разбойников знают об обмане и обычно ухитряются обнаружить правду.
Один из членов экспедиции имел бельгийский револьвер, который он носил в кожаной кобуре маузера. Панагский разбойник, который однажды нанес визит в наш лагерь и проявил большой интерес к нашему огнестрельному оружию, быстро выяснил тип револьвера и, взяв нашего помощника за руку, спросил его с лукавой улыбкой: «Вы думаете, ваш маузер настоящий?»
Такова экономическая жизнь региона и ее место среди пятидесяти четырех административных районов Тибета. Теперь позвольте описать самих людей, их жизнь и религию на угрюмых нагорьях Нуп-хора.
Хорпы встречаются в значительных количествах только южнее хребта Тангла. Севернее от этого хребта их стоянки рассеяны на больших расстояниях друг от друга. В результате недавних переворотов и последующего голода, вызванного несколькими снежными зимами, кочевое население сократилось. Многие покидали свою родную горную местность, чтобы искать удачи в плодородных районах Восточного Тибета. Другие появлялись около торговых маршрутов как нищие и как разбойники, готовые напасть на одиноких путешественников или маленькие партии паломников.
При пересечении открытых всем ветрам нагорий Северного Тибета с их почти ужасающим бесплодием одно удивляет, где тут можно встретить человеческие существа. Только полное несчастье могло бы заставить людей жить на этих необитаемых горах и равнинах. Иногда после многих дней трудного путешествия, когда почти каждый день гибли от лишений или оставлялись животные каравана, мы видели квадратные каменные стены и кучи навоза. Это была, вероятно, стоянка кочевников. Мертвые туши домашних яков подтверждали предположение. После этих первых следов человеческой деятельности путешественник снова в течение нескольких дней больше не видит даже признаков кочевников или их стад. Снежная буря заметает местность, а окрестные горы прячутся в густом белом тумане. Путешественник едет с головой, склоненной вперед, его плечи и грудь покрыты толстым слоем влажного снега. Он едва смотрит вперед, и только выносливые яки находят правильное направление в этой снежной пограничной области. Внезапно слышишь отдаленный звон, почти сверхъестественный звук среди ревущего шторма. Затем замечаешь впереди что-то темное. Странно видеть всадников, появляющихся из тумана, с длинными мушкетами за спинами, верхом на маленьких лохматых лошадях. Они останавливаются, некоторые из них спешиваются, что означает, что это мирные путешественники и не имеют плохих намерений Их лица закрыты грубо сделанными масками, и их головы защищены большими меховыми шапками, которые полностью закрывают голову и уши и держатся веревочной завязкой под подбородком. Длинные неряшливые пряди черных волос висят с обеих сторон лица. Грязные серые шубы из овчины и высокие сапоги, сделанные из толстой тибетской суконной ткани, защищают людей от жестокого холода. Все вооружены длинными саблями и мушкетами, а иногда даже современными винтовками. Большие разукрашенные патронташи надеты крест-накрест на шубы. Иногда среди них бывает женщина, сопровождающая мужчин. Она одета подобно им, только ее шуба из овчины более длинная и отсутствует вооружение. Это, вероятно, группа кочевников после охоты на диких яков. Во время таких поездок они живут на сыром мясе животных, которых убивают, и на маленьких порциях цампы — национальной тибетской еды. Они не возят палатки, а проводят ночь под открытым небом, спя в странных согнутых позах, и часто бывают полностью захоронены снегом. М.Ж.Бакот сообщает в своей книге о Восточном Тибете:
«Их лошади, эти выносливые маленькие животные, которые живут на сухом мясе, цампе и чае, остаются стоять около своих спящих владельцев, повернувшись спиной к бушующему ветру».
Таков вид временной стоянки кочевников в дикой местности тибетских нагорий. Пытаясь объясниться с этими кочевниками, можно услышать странные гортанные звуки, так непохожие на плавную и мягкую речь лхасских тибетцев.
После этой первой встречи путешественник снова едет несколько дней, не находя даже следа человеческого пребывания. Затем вдруг он видит огромное стадо черных и бурых домашних яков, спускающихся со склонов горы. Дикого вида люди в серых овчинных шубах пасут стадо. Они кружат вокруг своих животных, иногда посвистывая, иногда издавая специфические резкие звуки, пронзающие разреженную атмосферу. Эти люди не носят головных уборов, и их длинные неряшливые пряди волос развеваются на ветру. Все люди заняты изготовлением веревок из овечьей шерсти, которую они раскатывают между ладонями, а затем скручивают на маленьких кусочках древесины. Это — любимый род занятий кочевников при движении их стада или при сидении на корточках у костров. Присутствие стада домашних яков указывает, что стоянка кочевников где-то недалеко.
Проехав еще немного, путешественник замечает несколько больших черных палаток в долине, защищенной от ветров. Большие черные собаки с огромными красными и синими ошейниками мчатся к дороге и свирепо лают. Тибет имеет специфическую породу огромных собак, известных европейцам под названием тибетских мастифов. Они иногда почти достигают размера маленького осла, с толстой черной шерстью, широкой и мощной грудью, огромной головой и мощными челюстями. Они, как известно, нападают на волков; и я сам знал одну, которая успешно боролась со снежным леопардом. Чтобы сделать этих животных менее опасными, кочевники привязывают одну из передних ног собаки к ошейнику, что делает невозможным для нее напасть на путешественников и нанести им ущерб. Ночью собакам дают свободу.
Тибетскую кочевую палатку обычно называемую ба-наг, или «черная палатка», часто сравнивают с гигантским пауком. Она сделана из черной шерсти яка, и состоит из двух частей, связанных узкими полосками по тем местам крыши, где зафиксированы два палаточных шеста. Отверстие в крыше, таким образом, оставлено открытым для выхода дыма наружу. Палатку держат два установленных вертикально шеста и многочисленные веревки, которые обычно очень длинные, ибо такие держат палатку лучше во время частых буранов. Не используются ни железные, ни деревянные колышки, веревки обычно привязываются к камням. Иногда вместо колышков используются рога яка. Такие палатки имеют всегда два входа, один впереди и один сзади. Для размещения старшин несколько палаток могут быть соединены вместе, чтобы образовать одну длинную большую комнату. Эти палатки обычно очень просторны и позволяют нескольким семействам разместиться вместе.