Нагчу — первое большое поселение на большом северном пути, и странствующие путешественники с севера: монголы, жители Амдо, голоки и панаги из Коко-нора обычно по приезде толпятся в лавках. За время нашего пребывания было только несколько привозов товаров из Синина и с территории голоков и почти ни одного из Монголии и далекой Сибири. По этой причине торговля в Нагчу сильно пострадала. Снега блокировали подходы к Лхасе и прервали всю караванную связь со столицей. Цены были необычайно высокими, и кочевники, доведенные до бедности потерей скота и повсеместным голодом, не могли поддерживать торговлю.
Мы узнали, что необычный снегопад на перевале Шанг-шунг и в горах вокруг Нагчу нарушил всю торговлю, и большая часть таможенных служащих и крупных торговцев уехали в Лхасу. Действительно, в течение января и февраля мы не видели караванов, прибывающих в Нагчу, за исключением нескольких караванов с чаем, расположившихся к северу от перевала Та-санг и не способных к дальнейшему продвижению в Нагчу из-за потери большинства вьючных животных. Только в марте, когда снега на перевале Шанг-шунг достаточно растаяли, мы увидили караваны яков с ячменем и цампой, прибывающие из Лхасы. Караван с запасами продовольствия для экспедиции, посланный из Лхасы, с огромными трудностями преодолел перевал Шанг-шунг, потеряв много животных и покрыв двухдневный переход за шесть дней.
Торговля в Нагчу обычно заключается в продаже плиточного чая, ввозимого из Тачиенлу через Батханг и Чамдо и из Сунг-пан тьинга и Синина в Кансу. Высоко ценятся китайские шелка, монгольский войлок и булгарские сапоги. Тибетцы предлагают меха довольно низкого качества, шерсть и дешевые европейские товары, завезенные через Индию. Количество продаваемой на рынке местной продукции, такой, как пуру, незначительно. В последние годы европейская фирма из Тьенцина послала агента в Нагчу для изучения тибетского рынка мехов, но результаты исследований были разочаровывающими. После недавнего указа Его Святейшества Далай ламы в районе была запрещена всякая охота, и поэтому количество предлагаемых мехов невелико. Можно подумать, что со времени издания указа количество крупной дичи возросло, но в действительности на юге от Тангла оно быстро уменьшалось.
Нагчу расположен на пересечении нескольких крупных караванных маршрутов. Первый — это большой северный путь: Монголия — Цайдам — Лхаса; второй — Китай — Синин — Нагчу — Лхаса; третий — Сунг-пан тьинг — Джекундо — Нагчу — Лхаса; четвертый — Тачиенлу — Чамдо — Нагчу — Лхаса; пятый — Ладак — Нгари — Нагтшанг — Намру — Нагчу — Лхаса. Нагчу считается одной из наиболее важных таможенных застав в Тибете, и все караваны, прибывающие с севера и северо-востока, останавливаются здесь, ожидая благоприятного ответа из Лхасы.
За последние три года тибетское правительство, опасаясь наступления китайцев с границы Кансу, установило несколько застав вдоль северного пути. Теперь путешественники задерживаются на несколько дней в Шенгди, к югу от Тангла. Тибетские заставы продвинуты даже дальше на север, и в настоящее время занимают границу вдоль южного берега реки Чумар. В 1926 году тибетские солдаты были переброшены в Нейджи, южнее Цайдама, но вскоре были отозваны.
Эта пограничная гвардия состоит из местной милиции, или са-срунг маг-ми, не имеющей униформы, отличающей их от местного населения. Милиция набрана из кочевников Нагчу, и заставы сменяются два-три раза в год. Застава обычно состоит из пяти или десяти человек под командованием чу-пона, или капрала. Они вооружены фитильными ружьями, обычными тибетскими саблями и копьями. Некоторые носят русские армейские винтовки, и мы были удивлены, увидев в их распоряжениии несколько русских пехотных винтовок, изготовленных военным заводом Ремингтона в Соединенных Штатах в конце войны. Конечно же, эти заставы не являются военной защитой страны, и правительство Тибета хорошо знает об этом. Район Нагчу мобилизует около тысячи всадников конной милиции под командованием тонг-пона, а в августе в Нагчу проводятся ежегодные сборы, на которых губернаторы, не зная ничего о современной военной тактике, проверяют отвагу и подготовленность своих войск. На этих сборах милиция должна показать навыки в стрельбе из винтовки на ходу и галопируя на лошади. Последний маневр обычно заканчивается тем, что лошадь сбрасывает наездника. Робкие хорпы считаются самыми жестокими солдатами в Тибете, но можно быть вполне уверенным в том, что все эти храбрецы в случае серьезного сражения отчаянно разбегутся по домам. Затягивание таможенных формальностей и фактическое закрытие северной границы, последовавшие в результате осуществления политики полной изоляции, нанесут тяжелый удар по Нагчу и его торговле.
Тибетцы очень гордятся тем, что они из Нагчу, и в официальной переписке местность имеет помпезное название «величественный снежный дворец Нагчу», хотя ни в самом Нагчу, ни в его окрестностях нет здания, которое могло бы быть названо дворцом. Резиденция губернатора, конечно же, далеко не роскошна.
Санитарные условия в городе ужасны. Повсюду виднеются трупы мертвых лошадей и яков. Кучи мусора и сотни бродячих собак украшают город. К счастью, река была все еще замерзшей, и мы благодарили судьбу, которая заставила нас посетить Нагчу зимой. Летом местные запахи, должно быть, совершенно невыносимы. Беседуя с одним из таможенных служащих дзонга, я упомянул грязь, которой покрыта местность. «Что бы вы сказали о Лхасе. — воскликнул он — Здесь, в Нагчу, у нас есть чистый ручей, текущий из Амдо тшо-нак, а в Лхасе приходится пить воду из реки, которая каждый день принимает огромное количество отходов. Только благодаря Высшему покровительству город редко подвергается болезням».
Мы попытались поудобнее обустроить дом, в котором должны были оставаться до получения окончательного ответа из Лхасы. В нескольких лавках мы обнаружили чугунные печи из Индии, но цена была чрезмерно высокой — семьдесят долларов за одну печь.
Здоровье нашего полковника не улучшалось, и он не покидал своей палатки. Не было ничего, что могло бы нарушить однообразие суровых зимних дней. По утрам жуткий мороз, днем — сильные юго-западные ветры, проносящие тучи пыли через весь город. Прибывших было мало, так как всаднику требовалось четырнадцать дней, чтобы достичь Лхасы. Некоторые из нас вели дневники, остальные пытались согреться хождением туда сюда по двору.
Губернаторы составляли проект нового отчета правительству и несколько раз просили профессора Рериха и меня приехать к ним. Они очень старались внушить нам, что экспедиция была задержана верховным комиссаром Хора и что правительство, или Девашунг Тибета, никогда не отдавало приказа задержать нас. Согласно тибетским законам, военнослужащему (драг-пой пон-пону) не позволяется вести переговоры с иностранцами, это является обязанностью гражданских властей (ши-вай пон-пона). Мы указали губернаторам, что согласно нашей традиции правительство несет ответственность за действия своих чиновников, и так как, по их словам, правительство Тибета не издавало приказов задержать нас, то мы посчитали себя свободными отправиться на юг и попросили губернаторов снабдить нас транспортом, чтобы заменить погибших караванных животных. Это заявление привело губернаторов в сильное замешательство. Один из них даже вышел из комнаты, вероятно, чтобы прийти в себя.
На четвертый день нашего прибытия в Нагчу я посетил гражданского губернатора, или нанг-со. Старый помещик жил в обычном тибетском доме с двумя дворами, его жилище было намного хуже, чем у его коллег. Он сообщил мне, что вскоре ожидает ответ от правительства и что он «всегда получал благоприятные ответы из Лхасы». Губернатор рассказывал мне самые забавные истории о своей военной службе в Кхаме под командованием Калон ламы. Он посетовал на то, что европейские карты Тибета были несовершенны, и тибетскому штабу пришлось очень трудно в планировании своей компании. Я спросил его, какого рода картами они пользовались, и представьте мое изумление, когда губернатор сообщил, что они пользовались общей картой мира и глобусом. Я старался объяснить ему, что карты совершенно не пригодны для военных целей, и неудивительно, что они не смогли узнать район своих действий, ведь масштаб карт был слишком мал. Гражданский губернатор продолжал настаивать на том, что глобус очень полезная вещь, так как на нем был представлен весь Джамбулинг. Он также рассказал мне, что Эрик Трейчман, служащий британского консульства в Тачиенлу, возил с собой два маленьких артиллерийских орудия в седельном вьюке во время путешествия в Кхам.
По утверждению губернатора, все европейцы имели вредную привычку вести заметки, путешествуя верхом, и таким образом получали всякую полезную информацию о стране.
Дни становились теплее, несмотря на то, что ночи все еще были очень холодными. Часто температура на солнце в полдень доходила до +32 °C и опускалась до -20 °C ночью. Снег на перевале Шанг-шунг начинал таять, и несколько торговцев успешно добрались до Нагчу. Они сообщили, что большое количество караванов ожидают доступа в Понду дзонг на южном склоне перевала. Мы просили разрешения у кхан-пона посетить монастырь Шабден, описание которого было дано выше. Губернатор сказал, что ему придется обдумать нашу просьбу, поскольку монахи в Тибете непокорны и могут легко причинить вред иностранцам. Разрешение было получено, и через несколько дней в сопровождении доньеров из дзонга мы нанесли визит в монастырь. Ламы показали свое миролюбие, и мы преподнесли им некоторые подарки.
На следующий день губернатор сообщил, что я должен встретиться с ним и что гражданский губернатор и майор тоже будут присутствовать, так как намечено обсуждение некоторых важных вопросов. Из Лхасы было получено письмо, и губернатор зачитал выдержки из него. Правительство получило отчет губернаторов, составленный в Шаругоне, и пожелало поподробнее узнать относительно нашей предстоящей поездки. Правительство заявило, что ничего не знало о нашей задержке и хотело бы сообщить, что письмо, адресованное верховному комиссару Хора, было потеряно по дороге — солдат, который вез его, не добрался до Лхасы. Я спросил майора, вернулся ли солдат к верховному комиссару, но он ответил, что ничего не знает об этом и, по-видимому, не счел предосудительным тот факт, что доверенные курьеры, посланные его вышестоящим начальником, перехватывались где-то по дороге. Губернаторы решили послать новое письмо со всеми необходимыми подробностями о нас, и гражданский губернатор сразу же занялся его подготовкой. Тем временем кхан-по, будучи в болтливом настроении, продолжал рассказывать истории о недавних событиях в мире. Все нетерпеливо слушали его, а гражданский губернатор даже прекратил работать.