очки. В некоторых местах лошади с трудом находили, куда поставить ногу, и спотыкались.
Долина сузилась, и дорога стала каменистой и трудной. Огромные валуны на склонах, покрытых детритом, преграждали тропу. После трехчасового подъема мы достигли вершины Шару ла (17600 футов над уровнем моря). День был ясным, и мы могли видеть всю горную цепь Гималаев с Эверестом, над вершиной которого парили легкие облака. К западу от перевала высился остроконечный конус горы Цангла (21169 футов). На перевале наши проводники начали петь. Они пели о европейце, прибывшем в Лхасу, который сказал людям «доброе утро». Я подъехал поближе к ним и попросил повторить песню, но они засмеялись и отказались. Один из них был солдатом, прослужившим пять лет в Кампа дзонге на сиккимской границе, а теперь поселившийся в Шару. Другой проводник пришел из Лхасы, где работал танцовщиком (гар-трук) в Норбу линг-ка, в летнем дворце Его Святейшества Далай ламы. Он танцевал и пел на протяжении всего спуска с перевала. По словам наших проводников, несколько лет назад правительство решило вновь заселить район вокруг Тингри, разоренный войной с гурками в 1792 г., и нескольким сотням крестьянских семей было приказано оставить свои родные деревни в центральных провинциях Тибета и переехать в Тингри. Здесь их оставили в чрезвычайной бедности, выдавая только по три шо в день в виде субсидии от правительства.
Мы спустились по узкой однообразной горной долине, спрятанной между травянистыми холмами, которые живо напомнили нам тоскливые хорские нагорья. Сходство было бы полным, если бы не Гималаи, сверкающими вершинами и глетчерами венчающие горизонт.
После восемнадцатимильного перехода мы остановились на ровной площадке возле ручья с пресной горной водой. Долина носит название Панглунг, или «Долина дерна». Наш погонщик верблюдов принес плохое известие — второй верблюд умер на перевале. Животное болело несколько дней, и мы ожидали, что оно умрет. Теперь у нас осталось только три здоровых животных. Мы послали мулов принести в лагерь груз, оставленный на перевале. Портнягин, которому снова пришлось остаться с тяжелым багажом, сообщил, что наш тибетский проводник и чиновники из Сага дзонга напились после нашего отъезда, грозились отрезать ему голову, отказались дать лошадь и приказали ошеломленным крестьянам не слушать пхьи-лингов, или распоряжений чужестранцев. История началась из-за того, что Портнягин велел проводнику-тибетцу поспешить с погрузкой. Тибетцы прибыли в Панглунг в возбужденном состоянии и сказали мне, что здесь они нас покинут и заберут с собой всех крестьян и животных. Я посоветовал им сохранять спокойствие и предупредил, что обо всех их действиях будет сообщено правительству и я лично прослежу, чтобы они получили по заслугам. Это их успокоило, и они больше не вспоминали о происшествии. Беседа произвела благоприятное действие на чиновника, он пришел помочь поставить палатки и лично раздал сено и зерно нашим лошадям, чего раньше никогда не делал. Мы все основательно устали от такого беззакония и неподчинения. После дневного перехода приходилось принимать специальные меры предосторожности, чтобы воспрепятствовать местному населению продавать спиртные напитки нашим походным слугам. Легко управлять людьми, зависящими от вас, но удержать тибетского чиновника от пьянства и тайной доставки спиртного в лагерь руководителю экспедиции было не под силу.
2 мая. Как обычно, вышли рано. Гималаи ясно выделялись на темном фоне глубокого утреннего неба. Песчаная долина шла под уклон, и идти было нетрудно. Повсюду виднелись руины старых фортов, сторожевых башен и стен. Говорили, что это следы непальско-тибетской войны 1792 г., когда отряды гурков пронеслись через провинцию Цанг, разграбили Шигадзе и Ташилунпо, и тибетцы были спасены китайскими экспедиционными войсками, посланными великим императором Манчу Чьен-лонгом (1736–1795 гг.). Память о замечательной стрельбе из лука кавалеристов Манчу и по сей день живет среди людей, и много историй рассказывается о доблести Со-ло маг-ми, или солонских воинах, которые составляли часть китайского войска.
В одном месте мы увидели остатки зубчатой стены, которая прежде закрывала вход в долину. После четырехчасовой езды вышли на обширную равнину, которая, как говорили, соединяется с равниной Тингри, орошаемой Пхунгчу, протекающей мимо Тингри, Шекара, а затем по территории Непала, где она известна под названием Арун. Долина была геологически сформирована недавно и на большей части покрыта болотами и солончаками. Мы остановились в местечке, называемом Кхарчунг, которое состояло из нескольких хозяйств.
На холме к северу от поселка виднелись руины дзонга местного де-па, или начальника. Некоторые из здешних крестьян живут в пещерах, вырытых в известняковых склонах горного массива. Это были первые пещерные жилища центрального Тибета. Они обычно встречаются в Южном Цанге и западнее, по направлению к Нгари. Нам опять пришлось менять караванных животных. В полдень сильный западный ветер с яростью тряс наши палатки, а над горами сгустились грозные серые тучи. Вечером впервые шел дождь, и Гималаи скрылись за клубами пыли, принесенной ветром с равнины.
3 мая. Исключительно прекрасное утро. Ураган очистил воздух, и горный пейзаж с его четкими очертаниями и глубокими сине-фиолетовыми красками был великолепен. Над высочайшими пиками Гималаев нависли облака и скрыли вершину Эвереста. Мы шли на юг через равнину вдоль левого берега Пхунгчу. Земля была покрыта щебнем, и пейзаж несколько напоминал Гоби Центральной Монголии. Вдали проносились стада куланов, поднимая тучи пыли. Одно животное приблизилось к колонне каравана, и монгол, проезжавший мимо него, обнаружил, что это был жеребец, ослепший от старости. Мы пересекли грязную реку с илистым дном. В период паводка уровень воды поднимается и река затопляет окружающие болота. Правый берег был сильно заболочен, и нам пришлось сделать большой крюк, чтобы добраться до твердого грунта у подножия холмов. По берегам реки паслись отары овец. На правом берегу развалины были так многочисленны, что, казалось, покрывали каждый ровный клочок земли на склонах холмов. После восемнадцатимильного перехода мы достигли маленькой деревушки Дагчо, состоящей из группы кирпичных домов с разрушенной сторожевой башней в центре.
Население пребывало в чрезвычайной бедности, возделывая всего несколько ячменных полей, орошаемых каналами. Это место принадлежало секте красношапочников, на что указывали красные, белые и темно-синие вертикальные линии, нарисованные на стенах домов. Нам опять пришлось менять караванных животных. Яков в деревне было мало, и багаж пришлось грузить на дзо.
Вечером в лагерь пришли нищие странники, которые произвели такой ужасный шум, что пришлось попросить их оставить нас в покое. Большая группа паломников, направляющихся к священному озеру Манасаровар, ходила вокруг лагеря и пела, в надежде получить что-нибудь от сахибов. Поздно вечером к деревне подошел маленький караван с грузом плиточного чая и разбил лагерь по соседству с нами. Мулы и товары принадлежали правительственному торговому агенту (шунг-ги тшонг-ра), то есть человеку, торгующему от имени правительства и имеющему на это лицензию.
4 мая. Очень печальное зрелище представляет собой ландшафт равнины, ведущей в Тингри. Всюду руины, руины и руины — древние крепости, обезлюдевшие деревни, остатки зубчатых стен. Бесплодные, скалистые холмы по обеим сторонам долины лишь обостряют чувство полного опустошения. И над этими картинами разрушения вздымаются могучие блистающие снегом пики Гималаев — драгоценное ожерелье Азии. Через обширную равнину вы продвигаетесь к Тингри, чей темный силуэт возвышается на скалистом горном отроге на востоке.
Тингри — четвертая военная станция Тибета после Лхасы, Шигадзе и Гянцзе. Она имеет гарнизон приблизительно из пяти сотен пехотинцев под командованием Цанга и охраняет дорогу к Чьиронг дзонгу и Катманду. Равнина со всех сторон окружена хребтами гор, а на востоке выходит в широкую горную долину, через которую проходит торговый путь в Шекар дзонг, а затем в Шигадзе и Лхасу. Подходы к долине охраняются военным фортом Тингри. Военная станция и форт Тингри были основаны китайцами после наступления гурков в 1792 г. Руины и полуразрушенные стены китайского форта все еще видны на гребне отрогов, возвышающихся над деревней Тингри. Во время правления Манчу форт имел гарнизон из тридцати китайских солдат под командованием лейтенанта. В случае тревоги гарнизону помогали отряды местной милиции, или са-сунг маг-ми (са-срунг дмаг-ми), собранные среди местных кочевников и крестьян. Конечно, крепость не имеет никакой стратегической ценности и может быть легко обойдена с флангов продвигающимися с юга войсками. Солдаты гарнизона и их семьи живут в деревне, расположенной ниже форта.
Две полуразрушенные ступы с фантастическими узорами и головами охраняющих божеств стоят у входа в деревню, расположенную на юго-восточном склоне горного отрога. Равнина около деревни заболочена, и стоило больших трудов найти сухое место для лагеря. После поисков ровное пространство было найдено недалеко от въезда в деревню. По прибытии в лагерь мы были неприятно удивлены, обнаружив большую толпу поджидающих нас зрителей. Ничего не было подготовлено: ни палатки, ни топливо, ни корм и, что самое худшее, никаких караванных животных к следующему дню, так как гем-по, или местный старшина, который занимался всеми гражданскими вопросами Тингри, отсутствовал в течение нескольких дней, а офицер, командующий фортом, известный в основном как Тингри да-пон (Тингри мда-пон), был в Лхасе, и его обязанности выполнял заместитель командира, который притворялся, что ничего не смыслит в местных делах попечительства гражданских лиц.
Мы сразу же послали курьеров за старшиной и отправили сообщение майору, командующему фортом, с просьбой прислать солдат, чтобы очистить лагерь от толпы. В ответ на этот запрос явились два тибетца, один в обычной тибетской одежде и зеленой гамбургской шляпе, который представился как ше-нго, или младший офицер, дворецкий в доме майора. Другой был невысокого роста, одетый в грязную цвета хаки военную форму британского образца. Вероятно, в частной жизни оба были торговцами, поскольку один тотчас же предложил поставить сахар и овощи и даже поинтересовался, не купим ли мы несколько прекрасных верховых лошадей, принадлежащих его хозяину. Второй побывал в Калимпонге на индийской стороне границы и привез полный ассортимент дешевой душистой помады японского изготовления. Она очень популярна в Тибете, поскольку состоятельные люди обычно накладывают ее толстым слоем на лица для защиты от волдырей во время холодных тибетских ветров. Во время перехода через район Великих Озер некоторым из нас пришлось обратиться к тому же средству и смазывать лица помадой, купленной в Нагчу. Это средство было очень популярно у наших монголов, и они выходили из своих палаток с блестящими лицами, потемневшими и покрытыми волдырями из-за ветров Тибетских нагорий.