Ярко-красное солнце опускалось за виднеющиеся вдалеке холмы, и по рябящей поверхности реки разлилось алое сияние. Как будто в двух шагах от деревни раскинулась Алая Река, а не привычный глазу Росвирк. Полюбовавшись, Левмир пошел вслед за отцом.
Костер горел в шести шагах от кромки воды, весело треща и разбрасывая искры. На небольшом отдалении друг от друга поставили три удочки. Арека притащила удочку брата, и Левмир, наслаждаясь гордым званием учителя, помогал ей привязать снасть и наживить червя. Арека переспрашивала каждое слово и казалась безнадежно глупой. Левмир терпеливо повторял объяснения, пока не понял, что девчонка просто тянет зачем-то время. Тогда он ограничился кратким напутствием и вернулся к удочке, посередине между отцом и Арекой.
Как обычно, везло больше всех отцу. Он нет-нет, да выдергивал из воды посверкивающих в свете костра рыбин. Левмир поймал двоих, да и то вялых. А вот у Ареки дело, как ни странно, пошло. Девочка прыгала, шепотом издавая крики восторга, и неслась к Левмиру после каждой удачной подсечки, чтобы тот помог снять рыбу с крючка. Когда наловили достаточно, Ареку отправили к костру готовить ужин.
Левмир, понурившись, глядел на поплавок и думал: «Ну какая рыбе разница? Вот почему лучший клев всегда у взрослых и у новичков? Наживка такая же, все такое же… Ладно бы вверх по течению у Ареки лучше клевало, но ведь отец — ниже по течению. Я посередке сижу, почему рыба у меня не клюет?»
— Чего приуныл? — послышался голос отца. Он, оставив удочку на рогатой палке, подошел к сыну.
Левмир не стал признаваться в завистливых мыслях — понимал, как по-детски прозвучит. Поэтому решил копнуть глубже и выложить то, что действительно тревожило его с самого утра.
— Пап, а вы правда с вампирами драться собрались?
Он ожидал, что отец рассмеется или разозлится. Может, даст подзатыльник и велит прекратить нести чушь. Но ответ оказался страшнее: отец вздохнул и опустился на песок рядом с Левмиром. Сердце мальчика упало. Он уже не видел понуро качающегося поплавка — взгляд устремился в темноту. Тучи, разгулявшиеся с утра, так и не прошли и не разразились дождем. В эту ночь небо не порадовало ни луной, ни звездами.
— А что бы ты на моем месте сделал? — спросил отец.
Впервые в жизни Левмир слышал от него такое. Отец всегда знал, как поступить, а если и советовался с кем, так со стариками, а не с сыном. И вдруг что-то изменилось. Как будто староста Лакил растерялся. Словно не может решиться ни на что, и в отчаянии спрашивает мнения у такой мелюзги, как Левмир.
— Не знаю, — осторожно сказал мальчик. — Ничего, наверное… Санат же рассказывал, каково это — с вампирами драться…
— Деревня умрет, сынок, — сказал староста, и слова давались ему тяжело. — Понимаешь? Мать вон уже с печи не встает, а она не одна такая слабая. Следом и сильные тоже потянутся. Никто такого не выдержит. Я, думаешь, почему каждый день в городе пропадаю? Я все пишу в приемной обращения к лорду Эрлоту. Встречи прошу или пересмотра правил донации. Все объяснил, и ничего. А вчера случайно заметил, как слуга из приемной мусор выбрасывает — так там все мои писания до единого были! Понимаешь?
Левмир понимал. Он вдруг вспомнил желтый труп ребенка и слова Саната: «Он поступил так не потому что злой. Просто ему плевать».
— Посмотри хоть на корову, — сказал отец. — Казалось бы, куда тупее человека, а начни-ка с нее сейчас в четыре раза больше молока требовать — что будет? Да она либо сдохнет, либо, что вернее, устроит тебе копытом по голове. А то и на рога поднимет.
— Ты б ее зарезал после такого, — заметил Левмир.
— Зарезал бы! — кивнул отец. — А как иначе? Я понимаю, что ты говоришь. Но видишь, Левмир… Никак иначе. Ну не могу я, как староста, смотреть, как деревня загибается. Всяко пробовал. И так и этак — без толку. В городе с мужиками разговаривал — нигде больше такого нет. Понимаешь? Я про другие деревни этого Эрлота, будь он неладен! Как будто именно против нас ополчился. А мы-то что, виноваты в чем? Если виноваты, так объясни, исправимся. Мы ж не коровы бессмысленные. Но ничего не объясняет. Давит и давит, как проклял нас. Значит, правда решился деревню со свету сжить. А нам что терять-то тогда? Воспротивимся — хоть помрем быстро. Но я все же надеюсь, что Эрлот задумается, когда до этого дойдет. Пусть нас, зачинщиков, накажет примерно, да зато с деревни ярмо снимет.
Левмир не знал, что сказать, чем ответить отцу. Единственное, что вертелось на языке — глупая фраза, что «все само как-нибудь образуется». Он вдруг понял, что ничто и никогда не образовывалось само. Все образовывали взрослые люди и взрослые вампиры, чтобы он, Левмир, получил тот мир, в который можно верить. Мир, в котором знаешь, когда и что нужно делать. И вот сложилась страшная ситуация, когда взрослые сами не знают, что делать дальше.
Арека позвала «к столу», и отец хлопнул Левмира по плечу:
— Не вешай нос! Мало ли, что Река принесет нам завтра? Пойдем ужинать.
Глотая у костра обжигающие кусочки жареной рыбы, Левмир немного повеселел. Окинул взглядом улов, мысленно разделил на две части. Маме тоже достанется, а ведь еще вся ночь впереди! Левмир сосредоточился на мысли как следует накормить мать, и твердо решил после ужина нагнать отца с Арекой. Как будто от его решимости зависела рыбья воля.
Костер догорал, и Левмир вызвался сходить за дровами. Арека, подхватив горящую ветку для света, пошла с ним. Отец отправился проверять удочки.
— Никогда раньше на рыбалку не ходила, — трещала Арека, шагая рядом с Левмиром. — Весело — до жути! А ты чего такой грустный? Не выспался? Не наелся?
— Да наелся я! — отмахнулся Левмир. — Так, думаю…
— О чем? — не отставала Арека.
Левмир решил, что ничего страшного не будет, если поделиться с Арекой опасениями.
— Про восстание это думаю. Убьют ведь всех…
— Чего это убьют? — захлопала глазами Арека. — Ничего не убьют! У меня брат видал, какой сильный? Да он один их всех переколотит!
— Кого всех? — озадачился Левмир.
— Вампиров! Кого ж еще? Он сам так говорит!
Что-то тут не складывалось. Левмир прекрасно помнил, как Санат отзывался о вампирах в первый вечер. Помнил ощущение ужаса, неотвратимости. Как же так получилось, что теперь Саквобет, послушав его, так запросто похваляется? Да и остальные… Отец почти решился, а где отец — там и добрая половина деревни. Наверное, стоило еще разок сходить со всеми к Санату, послушать — авось и прояснится чего.
Тем временем они углубились в лесок и нашли в свете огня пару сухих бревен. Левмир попробовал их поднять и убедился, что ему вполне по силам за две ходки дотащить их до костра. Арека, конечно, тут же бросилась помогать, и, пока они спорили, из-за туч вышла луна. В лесу от этого мрак словно еще больше сгустился, но вот речная гладь тускло блеснула в переплетении ветвей, и Левмир замер. Он был уверен, что ему показалось. Но сердце забилось быстрее, бревно выскользнуло из рук, а последние слова Ареки пролетели мимо ушей.
— Тут жди, — велел он и двинулся к реке.
— Чего это? — насторожилась Арека. — А ты куда?
— Надо мне. Ну, надо, понимаешь? Подожди, скоро приду!
Идти пришлось недолго. В том месте, где он вышел из лесу, маленькая заводь укрылась от посторонних глаз. Заметить ее с того места, где они ловили рыбу, было бы невозможно. Левмир остановился, потрясенный увиденным: у самой воды на корточках, подперев лицо ладонями, сидела И. Он узнал ее в темноте со спины, как узнал бы голубку среди воробьев.
А еще он сразу понял, что И не в духе. Она ведь знала, что он пришел, но даже не двинулась.
— Привет, — тихо сказал Левмир.
— Ага, — откликнулась чуть слышно И.
— А… А ты чего тут?
— Сижу.
— Вижу, что сидишь.
— А видишь, так зачем спрашиваешь?
Она так и не обернулась. Левмир подошел ближе, сел рядом, пытаясь заглянуть ей в лицо. Девочка покосилась на него и уставилась в противоположную сторону.
— У тебя что-то случилось? — Мальчик предпринял еще одну попытку разговорить таинственную подругу.
— Ага.
— А что?
— Ничего! — огрызнулась И. — Давай, беги к своей ненаглядной, а то она сейчас припрется.
Левмир не успел не то что слова сказать — даже понять сказанного не успел, как из лесу вышла Арека.
— Ну ты где пропал? — громко заговорила она. — У меня ветка погасла, будем сейчас впотьмах корячиться. Ой, а ты кто?
И не удостоила ее взглядом. Дернула плечами, будто сбрасывая надоевшую ношу.
— Кто надо, — отозвалась она. — Забирай этого и беги отсюда, пока горло тебе не перегрызла.
Арека не знала, что угроза вполне реальная. Она видела лишь девчонку, младше себя, которая ни с того ни с сего начала грубить.
— А ну иди сюда, я тебя хворостиной высеку, хамка такая! — прикрикнула Арека.
Левмир бросился между ними, задыхаясь от ужаса. Отец рядом, до него долетают голоса, он может прийти в любой момент. Уж он-то, наверное, сразу поймет, кто такая И! Да она сама, кажется, не скрывалась. Что будет? Слышала ли она разговоры о восстании?
Несмотря на сумбур в голове, Левмир понял одно: нужно любыми путями успокоить девчонок. Или хотя бы заставить перейти на шепот.
— Арека, молчи! — зашипел он. — Это…
«Это» прыжком поднялось на ноги. Тонкая, но сильная ручка оттолкнула мальчишку.
— Ты кого хворостиной бить собралась? — взвизгнула И, сверля соперницу зелеными глазами. — Страшилище чумазое!
— А сама чего куклой вырядилась? — не осталась в долгу Арека. — Праздник, что ли? Аль топиться собралась?
И растерялась. Никто никогда не говорил с ней так. Она могла бы сейчас одним движением убить эту дерзкую девчонку, могла напугать ее до смерти… Но больше всего ей хотелось зареветь и убежать. Может, так бы она и сделала, если бы не Левмир. Он схватил ее за руку и тихо, но твердо сказал, обращаясь к Ареке:
— Прекрати орать! Это моя подруга, понятно?
И всхлипнула. Левмир покосился на нее — глаза на мокром месте. Зато теперь смотрела на него.