Сапог Эрлота с силой ударил в грудь Лакила. Староста, охнув, повалился назад, но его сразу же поднял стоящий сзади Варэлл. Его длинное лицо перекосилось от злости.
— Не убивай его, — сказал он. — Этого подонка я хочу выпить лично. Погляди, как он порвал мне плащ!
Часть рукава болталась, обнажая плечо, испачканное кровью.
— Послушай, староста Лакил, — вздохнул Эрлот. — Послушайте и вы все. При Освике вы жили слишком хорошо. Настолько хорошо, что в ваши тупые разлагающиеся головы пришла мысль, будто у вас есть какие-то права. Так вот, на самом деле ничего подобного. Вы — скот. Ваша задача — пастись, когда скажут, стоять, где указано, и доиться, когда положено. Видите, до чего вы меня довели? Мне приходится говорить на вашем языке, пропахшем навозом. Разве мало того, что я стою здесь?
— Я отвечаю за деревню, — заговорил староста, стараясь не обращать внимания на то, что горлом идет кровь. — У меня не было выбора.
— Был у тебя выбор — сдохнуть самому и позволить сдохнуть остальным. Но ты решил, что ваши жизни чего-то стоят. Итак, староста Лакил, вы не справились с задачей. Должны были пасти скотину, а вместо этого спрятали ее от дойки. Что ж, Варэлл, давай. Но имей в виду, это не за плащ, а за то, о чем я сейчас говорил.
Варэлл легко поднял Лакила и вгрызся ему в шею. Вскрик, судорожное движение, и вдруг человек, казавшийся живым и полным сил, обмяк. Лицо посерело, щеки ввалились, глаза запали внутрь черепа. Кто-то закричал, и толпа подхватила крик. Люди бросились врассыпную, но их остановил возглас Эрлота:
— Стоять! Каждый, кто убежит, будет убит.
Варэлл поднял голову к небу, оскалил клыки.
— Почему король запретил нам это счастье? — завыл он.
Поднял опустевшее тело Лакила над головой и швырнул в сторону колодца. Лакил упал спиной на ворот, треск хребта заставил людей содрогнуться. Труп медленно перекатился и упал вниз. Загрохотало ведро, ворот провернулся несколько раз, плеснула вода. Все стихло. И тут закричала Юдера.
— Заткнись! — рявкнул на нее Эрлот. — Можно подумать, не знала, что так будет. Где твой сын?
Женщина смотрела на него безумными глазами.
— Я читал записи, скотина. Говори, где ребенок. Мальчик, двенадцать лет, зовут Левмир. Мы с ним еще как-то болтали на донации. Почему его здесь нет? Я хочу выпить этого милого щеночка досуха.
Юдера молчала. Рот беззвучно открывался и закрывался, глаза казались пустыми. Эрлот поморщился.
— Каммат, — сказал он. — Осмотри дом.
Вампир шагнул к дому, но тут же остановился. Эрлот засмеялся:
— Прости, забыл, что дом горит. Ладно, стой на месте, жди ужина.
Каммат метнул на Эрлота злобный взгляд, но промолчал.
— Возвращаемся к делу, — вновь обратился Эрлот к Юдере. — Где твой сын? Я мог бы соврать, что пощажу его, что возьму к себе в дом мыть посуду или еще что-нибудь, но я не герцог Освик. Скажу честно: я выпью его до последней капли у тебя на глазах. И ты сейчас скажешь мне, где он. Говори!
— Я не знаю! — завизжала Юдера. — Не знаю, не знаю, не знаю!
Раздался сильный и спокойный голос Саната:
— Мальчик сбежал. Я видел.
Вся деревня смотрела на него, как на безумца. Он осмелился раскрыть рот в присутствии вампира! Эрлот подошел к нему и остановился, уперев руки в бока. Санат смотрел ему в глаза.
— Мальчик сбежал, — повторил он. — Не нужно трогать детей. Отпусти Ареку. Хватит. Убей нас всех, чтобы дети видели, но их не тронь.
Губы Эрлота растянулись в улыбке.
— Видел, да? А почему же ты его не остановил?
— Потому что он не перебегал мне дорогу.
В следующий момент все ахнули — лорд Эрлот налетел на Саната и принялся избивать ногами. Санат упал на бок, вскрикнул, скорчился, пытаясь защитить живот, но удары посыпались в голову. Закричала Исвирь. Она рвалась к любимому, но ее крепко держали отец с матерью.
— Не перебегал дорогу, да? — рычал Эрлот. — Это на что ты, дрянь, намекаешь? Что я тебе дорогу перешел?
— Эрлот, ты ведешь себя недостойно! — сказала Атсама. За вальяжным тоном ощущалась тревога.
Эрлот занес каблук над головой Саната. Удар должен был превратить череп в кровавую кашу, но когда он почти достиг цели, Санат дернулся, и каблук ударил в грязь. Брызги полетели на черные брюки лорда Эрлота.
Санат вскочил на ноги, раздался треск лопнувшей веревки. Сжав кулаки, Санат смотрел на Эрлота.
— Коровка взбунтовалась, — зарычал вампир, и, сделав один шаг, оказался рядом с Санатом. — Пора ее на мясо.
Вся деревня замерла в ожидании укуса, но произошло странное. Санат, схватив лорда Эрлота за грудки, поднял его над головой. Держал без всяких усилий, а Эрлот смеялся все громче.
— Какая неожиданность! — воскликнул он. — Вот уж простите, не признал сразу, что вы благородных кровей. С моей стороны весьма опрометчиво было…
Санат не дал ему договорить, отбросил в сторону. Эрлот на мгновение исчез, в лунном свете блеснули гладкие кожистые крылья, и вот он снова стоит перед Санатом, держа руку у него на плече.
— Силен, малыш. А замашки все равно деревенские. Но ничего, мы тебя поднатаскаем, герцог Санат.
Лорд Эрлот повернулся к жителям деревни, нагло обнимая поникшего Саната одной рукой.
— Дамы и господа! — воскликнул он. — Позвольте представить вам герцога Саната, который с завтрашнего дня становится единоличным хозяином вашей вонючей дыры.
Санат сбросил руку Эрлота с плеча и выпрямился. Во взглядах, направленных на него, читалась ненависть. Он усмехнулся — ничего не изменилось. Когда был человеком, на него смотрели точно так же.
— Заканчивай представление, — велел он.
— Нет-нет, малыш, все не так просто, — покачал головой Эрлот. — Видишь ли, формально деревня все еще моя, пока мы не подпишем документы в присутствии короля. К тому же герцогом я тебя назвал рано. Пока тебя еще даже за вампира не признали. Поэтому отойди подальше и смотри. Наслаждайся. Или же поучаствуй, если хочешь. А будешь мешать — нас здесь пятеро. И любой с удовольствием подтвердит, что уничтожить тебя было необходимостью.
Санат смотрел в черные глаза Эрлота и понимал, что тот прав. Он ничего не сможет поделать. Дернувшись, Санат отошел к пылающему строению, в котором жил последние месяцы.
— Девушка, — сказал он. — Дети.
— В виде одолжения оставлю девушку, — кивнул Эрлот. — Эй, ребята, начинаем пир!
Когда мимо пролетел труп отца, Левмир закричал. Он не мог ничего с собой поделать, крик рвался наружу, но уткнулся в холодную ладошку И. Наружу вырвался чуть слышный стон.
— Тс-с-с! — прошипела девочка. — Молчи!
Молчи? Что значит, «молчи»? Его отец внизу, в воде, убитый вампиром!
Левмир рвался, боролся, но И умудрялась держать его одной рукой. Он чувствовал, как напряглось все ее тело, понимал, каких усилий стоит ей держаться на весу, но все равно пытался вырваться. Левмир слышал крики матери и хотел прийти ей на помощь, сделать хоть что-нибудь.
В отчаянии Левмир вцепился зубами в ладонь И. Девочка вздрогнула.
— Нет, пожалуйста! — прошептала она. Левмир увидел ее широко раскрытые глаза, ощутил дрожь в голосе, и понял, что речь идет не о боли. И пыталась его защитить. От чего-то, что казалось ей куда более страшным, чем происходящее снаружи.
— Нельзя! — простонала девочка чуть громче, чем следовало бы. К счастью, снаружи в это время Эрлот бил Саната.
Левмир замер, глядя в глаза И. Почувствовав ее страх, он сам вдруг успокоился. Оставалась лишь тупая боль в сердце. Да еще — страх.
Левмир кивнул, и девочка, помедлив, убрала руку.
— Дамы и господа! — услышал Левмир возглас. — Позвольте представить вам герцога Саната, который с завтрашнего дня становится единоличным хозяином вашей вонючей дыры.
— Как? — прошептал Левмир. И моргнула, соглашаясь со словами Эрлота. — Ты знала?
Снова моргнула. Холод ее тела стал нестерпимым. Руки Левмира занемели. Он смотрел в красивое лицо девочки, и думал: «Вампир!»
Снаружи лилась кровь. В криках жертв трудно было различить чей-нибудь голос, но Левмиру показалось, что он слышал, как задохнулась в вопле и потом замолчала мама. Он будто заледенел, не в силах ни двинуться, ни заговорить. Лицо И выглядело испуганным и измученным. Она дернулась, прижалась холодными губами к его шее, будто целуя. Со стоном отстранилась и закрыла глаза.
Крики смолкли. Лорд Эрлот что-то говорил оставшимся селянам. Что-то про их место в жизни. Левмир не придавал значения услышанному. Его место было здесь. Он висел в колодце, вцепившись в девочку-вампира, которая боролась с желанием убить его. Внизу плавал труп отца, снаружи лежал труп матери. Наверное, рядом лежали Саквобет, Арека и многие другие. Все те, кто высаживал чеснок под окнами.
— Не меня, не меня, пожалуйста, не меня! — слышался чей-то писк. Это скулил Саквобет. Здоровенный бесстрашный парень плакал, умоляя о пощаде.
— Тебя не тронут, сладенький, — раздался женский голос. — Ты хороший производитель. К тому же нам нужен кто-то, кто останется живым напоминанием об этой ночи.
Смех. Всхлипывания. Селяне молча расходились.
— Идите к себе домой и тряситесь от страха! — гремел голос Эрлота. — За все приходится платить, а у вас есть одна монета, которую мы принимаем. Уходите. Утром заберете этот хлам.
Снова послышались порывы ветра — на этот раз семь подряд. А потом стало тихо. Только Саквобет все еще всхлипывал неподалеку.
— Не смотри, — тихо сказала И. — Мы сейчас вылезем и побежим на нашу полянку, хорошо? Ты, главное, не смотри. Обещаешь?
Она подтянулась на руках, и Левмир неуклюже перевалился через сруб. В ладонь тут же вцепились холодные пальцы. Левмир вырвался.
Тени пляшут на бледных лицах, глядящих в небо. Будто мертвецы продолжают гримасничать от боли. Вповалку, один на другом, со сломанными шеями, связанными руками. Среди них сидел, обхватив голову руками раскачивался и подвывал Саквобет. Иногда в его стонах слышалось: «Мама!». Иногда: «Арека!»